«Нужно купол делать, как в Чернобыле» В библиотеку ИНИОН впервые пустили волонтеров

Вчера, 24 февраля, в здании библиотеки Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) впервые после большого пожара побывали волонтеры — они помогали упаковать книги, которые не пострадали во время пожара 30-31 января. Специальный корреспондент «Медузы» Даниил Туровский наблюдал за этим процессом.

Когда через пять часов упаковки книг волонтеры расходятся пить чай и обедать, в хранилище на втором этаже остается только Миша — улыбчивый парень, живущий через улицу от ИНИОНа. Он рассматривает архив газет The New York Times, Le Figaro, The Wall Street Journal с первыми выпусками от начала 1970-х. Спустя несколько минут выходит из помещения и проходит по длинному коридору в сгоревшее левое крыло здания. Вместо дверей там прибитая гвоздями к плинтусу грязная пленка, пройти не испачкавшись — невозможно. В коридоре — вздувшийся паркет, в кабинетах нет целых окон, лежат сгоревшие мониторы и остатки мебели, на подоконниках почему-то не сгоревшие, но завядшие растения; по полу рассыпана потолочная плитка. Если выглянуть в разбитое окно на улицу, то видно, как на тротуаре у «Профсоюзной» пешеходы останавливаются, вглядываются в руины и идут дальше.

По коридору второго этажа проходят двое грузчиков. «Наверное, также себя чувствуют люди на Донбасе», — говорит один. «Да, бл*дь», — кивает второй. «Вот так живут, одни пуляют, другие пуляют, потом что-то летит не туда и попадает куда-то не туда. Ощущение, что случайно сюда попала ракета». Они поднимаются по лестнице на выгоревший третий этаж. Еще выше — раньше была крыша. Сейчас она выглядит так, будто кто-то неумело вскрыл ее гигантским перочинным ножом: железные балки и бетонные конструкции торчат в разные стороны. «Вот, дождь пройдет, потом мороз, и крыша рухнет», — говорит грузчикам идущий мимо дворник. «Да?». «Точно. Правда, до марта не обещали. Нужно купол делать, как в Чернобыле, чтобы все не рухнуло».

Миша ждет, пока грузчики совсем скроются из вида, и тогда проходит в комнату со сгоревшими книгами. Три стеллажа заставлены книгами с черными корешками, большая энциклопедия о Петре Столыпине свисает с подоконника на улицу, под ногами лежит исследование социолога Бориса Дубина «Россия нулевых: Политическая культура. Историческая память. Повседневная жизнь», рядом — желтые и рваные отдельные страницы с неразличимыми от разводов строками. Миша шепчет себе под нос: «И что нам тут делать? Эти книжки уже не спасти».

***

В марте 2014 года пожарная инспекция, по данным «Коммерсанта», выявила в здании библиотеки семь нарушений. Библиотеку оштрафовали на 70 тысяч рублей, она получил предписание устранить недостатки до 30 января 2015 года — дня, когда произошел пожар. В здание на Нахимовском проспекте библиотека переехала в 1974 году из помещения на Знаменке, 11. К моменту пожара в ее библиотечном фонде находилось около 14 миллионов экземпляров. Директор ИНИОНа Юрий Пивоваров объяснял, что «библиотека создана по типу библиотеки Конгресса США, и ценность ее не только в наличии редких книг, но и в том, что здесь находится лучший в Европе комплект книг по гуманитарным и социальным наукам». Из 14 миллионов экземпляров около 2 миллионов теперь утрачено. Среди особенно ценных потерь, по словам заведующей научных фондов Татьяны Решетник, оказались справочно-библиографическая литература, книги Института мировой литературы, книги Института славяноведения, архивы газет, документы ООН. По данным Ъ, библиотеку в год посещали около 135 тысяч человек, в штате работали 330 человек.

Пожар, начавшийся вечером 30 января, тушили 27 часов; до 2 февраля откачивали воду. Потом вокруг здания выставили полицейское оцепление и железные ограждения, растянули красно-белые ленты. 3 февраля МЧС объявили, что угрозы обрушения здания больше нет, руководство и некоторые сотрудники библиотеки вернулись к работе. Волонтеров впервые пустили внутрь только 24 февраля. За несколько дней до этого в социальных сетях сотрудники ИНИОНа опубликовали обращения о поиске «молодых людей, способных по физическому состоянию разбирать и грузить книги».

Утром 24 февраля на углу здания собралось около пятнадцати человек. «И это все волонтеры? Вроде был большой ажиотаж в сети», — говорит один из пришедших. «Еще придут, должны подъехать студенты РГГУ с архивного и МГУ с исторического», — отвечают ему. Замдиректора библиотеки Татьяна Решетник, окинув взглядом собравшихся, ведет всех внутрь мимо полицейских, фотографирующих волонтеров на мобильный телефон. За несколько десятков метров от здания уже пахнет гарью, на снегу попадаются страницы на немецком, итальянском и латыни.

«У меня на кухне рядом с огурцами лежала замечательная книга ХIX века, на русском, но перед Новым годом сдала в хранение», — говорит одна из сотрудниц ИНИОНа другой, закуривая сигарету около входа. «Лучше бы дома держала». «Вот да. Но требовали вернуть. Но некоторые остались все равно дома».

Внутри замдиректора библиотеки Татьяна Решетник раздает волонтерам синие рабочие халаты, маски, перчатки и отправляет собирать коробки. Одна из смотрительниц библиотеки в розовой вязаной шапке просит всех записать на листке номера телефонов. «О, наш постоянный читатель», — говорит она одному из мужчин-волонтеров. «Ага, я». «Больше не почитаешь». «Ага, ха-ха, наоборот — сколько угодно книг на руки можно взять». Скоро волонтеров направляют на работу в, так называемый, «сухой фонд» — к книгам, находившимся в помещениях, которые не затопили при тушении пожара.

Татьяна Решетник объясняет: много книг пострадали не от огня, а от воды, стекавшей вниз во время тушения пожара, и теперь от грибка книги может спасти только заморозка.

Первую партию документов на заморозку отправили 21 февраля. Руководитель библиотеки сообщал, что ее заморозили двумя способами. «В первую очередь нужно решить, в каком виде лучше замораживать книги: необходимо ли их раскладывать по отдельности, что требует дополнительных усилий и времени, или можно оставить их в запакованном виде, то есть в специальных пластиковых проветриваемых ящиках, в которых книги перевозятся», — говорил он.

***

«Сухой фонд», в который направляют волонтеров, представляет из себя длинный двухэтажный зал. Книги в нем расставлены по годам (2004-2014), но без разбивки по темам: на одной полке могут попасться автореферат о народах Дагестана и сборник речей Геббельса, роман трэш-писателя Юрия Петухова и «Посторонний» Камю, сборник «Тайны НЛО» и сборник Ильи Эренбурга. Над столом смотрителя этого помещения наклеены четыре распечатки с фотографиями кошек, два календаря с кошками, над ними пластиковые часы в форме кошачьей морды.

Волонтеров просят упаковывать книги в бумажные коробки. Их уносят в грузовик. Он отвезет книги на хранение на склад в Люберцах.

Незнакомых молодого человека с девушкой ставят разбирать стеллаж с книгами о китайской культуре. «Какие китайцы по-твоему?». «Китайцы — это хардкор». «Согласен. А ты слышала про Эмму?». «Уотсон?». «Да». «Да-а-а. Говорят, все теперь, встречается хоть с каким-то Гарри». Им нравится друг с другом общаться. Когда парня просят помочь на другом этаже, он с неохотой соглашается, но через десять-пятнадцать минут снова оказывается рядом с девушкой. Несколько грузчиков дремлют на стульях в комнате с табличкой «Центр комплексных исследований российской эмиграции». «Как думаешь, что здесь будет?». «Торговый центр. Все снесут». «Ты чего так решил?». «Говорят». «Кто?». «Народ». Из официальных лиц о судьбе библиотеке пока выступил только вице-премьер правительства Аркадий Дворкович. 4 февраля он заявил, что библиотека будет восстановлена.