Корпорация «Ходорковский» Что сделал бывший олигарх за два с половиной года на свободе. Репортаж Ильи Жегулева

Бывший глава нефтяной компании ЮКОС Михаил Ходорковский вышел на свободу в декабре 2013-го. Тогда, после того как Владимир Путин неожиданно помиловал олигарха, Ходорковский заявил, что по согласованию с Кремлем не намерен заниматься политикой и участвовать в борьбе за власть — но собирается вести «общественную деятельность». Два с половиной года спустя у Ходорковского есть офис и дискуссионный клуб в Лондоне, свой медийный ресурс — и свои кандидаты на выборах; в России бизнесмена считают одним из активных игроков в несистемной оппозиции и демонизируют в официальных СМИ. Специальный корреспондент «Медузы» Илья Жегулев съездил в Лондон в гости к Ходорковскому, посетил московский штаб «Открытых выборов», поговорил с двумя десятками друзей, коллег, сотрудников и оппонентов бывшего российского заключенного номер один — и выяснил, чем именно Ходорковский занимался с момента освобождения и что из этого получилось.

Свободный человек Михаил Борисович Ходорковский забыл снять ценник со своих новых ботинок за 40 евро.

В конференц-зал Музея Берлинской стены в этот зимний день набились журналисты более чем из 80 изданий, и ведущей приходилось их перекрикивать. «У нас уже были в гостях Андрей Сахаров, Лев Копелев, Мстислав Ростропович, и вот теперь у нас в гостях — Михаил Ходорковский! — надрывалась директор музея. — Мы хотим сказать большое спасибо Министерству иностранных дел Республики Германия и президенту России Владимиру Путину». Стало совсем шумно; послышался смех и свист. Ведущая тоже рассмеялась и закрепила свою благодарность: «Да-да, Ходорковский находится рядом с нами благодаря Владимиру Путину».

Виновник торжества, недавний заключенный, который два дня назад прибыл в столицу Германии из колонии в Сегеже, а когда-то — самый богатый человек в стране и глава компании ЮКОС, смущенно улыбался на соседнем стуле. Первоклассный итальянский костюм он купил утром того же дня, 22 декабря 2013 года, вместе с адвокатом Антоном Дрелем. Обувь же досталась Ходорковскому от юриста Марии Логан. Узнав об освобождении шефа, она заскочила в ближайший супермаркет и купила ему первые попавшиеся куртку, свитер, джинсы и ботинки. С последних, стоивших 40 евро, Ходорковский и забыл снять бумажку с ценой — она так и свисала под столом из-под дорогих брюк. 

Когда ведущая закончила с церемониальной частью, микрофон наконец перешел к самому Ходорковскому. «Я не собираюсь заниматься политической деятельностью. Я собираюсь заниматься общественной деятельностью, — заявил он. — Борьба за власть — это не мое».

Два с половиной года спустя Ходорковского можно встретить на любом мероприятии созданного им политического клуба «Открытая Россия» в Лондоне (о том, что возвращаться в Россию он не планирует до тех пор, пока не будет иметь гарантий, что сможет снова покинуть страну, Ходорковский также заявил сразу по выходе из тюрьмы). Их случается по несколько в неделю — от дискуссий про «Брекзит» и показов документального кино до лекций Ирины Прохоровой и бывшей судьи Конституционного суда Тамары Морщаковой. Сам хозяин клуба обычно стоит у выхода из зала, с головой погрузившись в переписку в своем айфоне. После выступлений спикеров публика остается на фуршет, а Ходорковский подхватывает потертый кожаный рюкзак и, кивнув гостям, удаляется: его ждет водитель на BMW X5, чтобы везти в небольшой особняк, который бывший олигарх купил за городом, к юго-востоку от Лондона. От офиса в престижном районе Мейфэр до дома Ходорковскому — два часа дороги. Каждый день он проделывает этот путь туда и обратно. Бизнесом он на работе, впрочем, не занимается; инвестиции ему тоже неинтересны. «Общественная деятельность», в которую Ходорковский крайне активно окунулся сразу после выхода из тюрьмы, вскоре превратилась в отчетливо политическую — именно ей он сейчас посвящает все свое время.

Очередь за деньгами

Переговоры об освобождении Ходорковского длились два года. Вел их Ганс-Дитрих Геншер, бывший министр иностранных дел в кабинете Гельмута Коля. Для немецкого канцлера Ангелы Меркель вопрос освобождения Ходорковского был делом чести — она считала это своим вкладом в борьбу за права человека в России. С 86-летним Геншером вел переговоры сам Владимир Путин, и встречался немец с президентом России и его людьми не раз — ощущение, что главного зэка страны скоро освободят, в окружении Ходорковского возникло уже в конце 2012-го. Потом, впрочем, переговоры застопорились и возобновились только спустя несколько месяцев — как говорит источник среди юристов бизнесмена, «исключительно на фоне двух факторов: болезни мамы [Ходорковского] и Олимпиады в Сочи». В итоге 18 декабря 2013 года после своей очередной пресс-конференции Путин мимоходом, отвечая на как будто неожиданный вопрос одного из журналистов, сообщил, что в ближайшее время подпишет указ о помиловании Ходорковского.

В тот же день о скором освобождении предупредили людей из окружения бизнесмена. Геншер через свои контакты нашел частный самолет и прислал его в Россию. В Петербурге, куда бывшего узника доставили под конвоем из Карелии на машине, Ходорковскому вручили новый загранпаспорт, а в берлинском аэропорту — поставили в него годовую гостевую визу.

Антон Дрель был личным адвокатом Ходорковского еще до ареста — и пока предприниматель сидел в тюрьме, стал одним из главных его помощников. Дрель руководил линией защиты Ходорковского и его партнера Платона Лебедева, общался с прессой, покупал для шефа недвижимость в Лондоне, участвовал в переговорах по его освобождению и стал первым, кто встретил его в Берлине. Телефон Дреля разрывался — ему приходилось связывать политиков, бизнесменов и правозащитников, желавших пообщаться с Ходорковским, с адресатом. Вскоре тот купил и освоил айфон и стал отвечать на звонки уже сам. «Было несколько дней полной эйфории», — говорит источник в окружении Ходорковского. Дверь его номера в берлинском отеле Adlon Kempinski не закрывалась — бывший олигарх был готов говорить со всеми.

В окружении Ходорковского говорят, что после заключения он сильно изменился. «В тюрьме он почувствовал ценность человеческих отношений и преданности», — объясняет бывшая советница Мария Орджоникидзе, которая возглавляла пресс-центр бывшего владельца ЮКОСа в годы, когда он сидел. Именно поэтому костяк команды Ходорковского составили люди, с которыми он поддерживал отношения из колонии. 

Еще до освобождения Ходорковского его жена вместе с детьми-близнецами переехала в Швейцарию — и в апреле 2014-го туда перебрался сам новоиспеченный общественный деятель. Семья сняла за 9500 евро в месяц дом в Рапперсвиле, в 40 минутах езды от Цюриха; вдобавок к этому в самом Цюрихе Ходорковский снял небольшой офис, где помимо него разместились только юрист и две помощницы. Рабочее место Ходорковского быстро превратилось в дом приемов для людей, которые хотели предложить ему свои проекты. «Разговоры были из такой серии: дорогой Михаил Борисович, вы ничего в политике, или в правозащите, или в бизнесе не понимаете, а в России были давно. Дайте денег, мы лучше всех знаем, как все надо сделать. Только никому не говорите, что это вы нам дали», — вспоминает Дрель.

Ходорковский делил визитеров на «революционеров» и «просителей». Первые ему не нравились, потому что он считал, что общество не готово идти на баррикады. «Понятно было, что если какая-то часть [людей] и готова, то это не те, с кем мне хотелось бы идти в будущее, — рассуждает Ходорковский. — А те, с кем хотелось бы, мыслят прагматично и понимают, что баррикады — это всегда понижение общества на культурную ступеньку вниз и ничего с этим не сделаешь».

Просители, в свою очередь, хотели финансирования. «Меня убеждали поддержать самые разные проекты. Например, давайте откроем университет где-нибудь в Праге с бюджетом под миллиард, — рассказывает Ходорковский. — Но они же не говорят — миллиард, они говорят — маленький, человек на 100–150. А потом ты считаешь и понимаешь, что либо это будет позорище, либо совсем другой бюджет». Эти предложения также не имели успеха: бывший олигарх экономил деньги. С тремя бывшими партнерами по ЮКОСу он остался владельцем инвестиционного фонда Quadrum Atlantic SPC, которому принадлежат активы на сумму в два миллиарда долларов, в том числе недвижимость в США, Великобритании, Вьетнаме, Грузии и на Украине. По грубым прикидкам, общее состояние Ходорковского сейчас составляет примерно 500 миллионов долларов — и он не хочет пускать их по ветру.

Деньгами и ресурсами Ходорковский не спешил делиться не только с новыми знакомыми, но и со старыми. За границей живут несколько десятков бывших сотрудников ЮКОСа, которым так или иначе пришлось покинуть Россию из-за разгрома компании. Как говорит Наталья Кантович, большинству из них не удалось устроить свою жизнь в профессиональном плане. Сама Кантович до недавнего времени работала в фирме Yukos Services, которая стала прибежищем эмигрировавших менеджеров ЮКОСа. По словам ее коллеги Дмитрия Гололобова, многие надеялись на какую-то помощь от Ходорковского, пусть и необязательно денежную, — однако предприниматель даже не вышел с ними на контакт. 

Ходорковский относится к бывшим сотрудникам спокойно. «Есть небольшое количество людей, которые не перестроились в жизни и считают, что могли бы получить от компании больше, — объясняет он. — Мой ответ им понятный: я не руковожу компанией уже 13 лет и не являюсь ее акционером уже 11 лет. И компания вроде бы со всеми рассчиталась и выплатила все компенсации».

Живя в Швейцарии, Ходорковский не принимал никаких фундаментальных решений, зато охотно выслушивал тех, кто хотел с ним встретиться, пытаясь точнее узнать ситуацию в стране и настроения в обществе. В гостях у беглого олигарха побывали практически все представители либеральной общественности — политики, журналисты, медиаменеджеры. «Он целый год посвятил рекогносцировке местности — хотел понять, как изменилась жизнь», — рассказывает Орджоникидзе. Пониманию этого помогали и социологи — по просьбе Ходорковского им заказывали исследования российских элит и среднего класса. Ходорковский осознал, что на быстрые перемены в стране рассчитывать не приходится, и постепенно пришел к идее, что ему необходим медийный ресурс.

Ощупывая «Медузу»

Прохладным днем 12 марта 2014 года Ходорковский решил собрать приближенных в Берлине, чтобы поговорить о возможном собственном медийном проекте. «Как человеку, который собирается заниматься общественной деятельностью, ему нужен был канал связи с обществом», — рассказывает Кюлле Писпанен, пресс-секретарь Ходорковского, до сотрудничества с бывшим владельцем ЮКОСа работавшая на «Дожде». Единственным таким каналом на тот момент был сайт Ходорковский.ру — однако было ясно, что с более масштабными задачами, чем публикация заявлений бизнесмена из тюрьмы и освещение судебных процессов, он вряд ли справится. 

Сама Писпанен считала, что при живой «Ленте.ру» создавать собственное медиа бессмысленно. Когда они спорили с Ходорковским, пришли новости: собственник «Ленты» Александр Мамут уволил ее главного редактора Галину Тимченко. Вместе с ней решила уйти и большая часть команды издания.

Ходорковский сейчас вспоминает, что обратиться к Тимченко ему посоветовала именно Писпанен — а также Наталия Геворкян, журналистка, написавшая совместно с ним книгу «Тюрьма и воля». «Мне Кюлле говорит: „Давайте, поговорите с ребятами“, — рассказывает он. — Я отвечаю: не хочу, потому что я знаю, чем это все заканчивается. Я прекрасно понимал, что возникнет проблема с редакционным коллективом, что денег никогда не бывает достаточно, что всегда будет некий конфликт. А зачем он мне нужен, если это не мой вид бизнеса? И когда она меня домотала на эту тему, я сказал: „Окей, но только я не буду заглавным инвестором“. Потому что я точно знал, что будет: „Олигарх, какая сволочь, как он давит независимый журналистский коллектив“».

Так или иначе, уже через месяц Тимченко вместе со своим бывшим замом в «Ленте» Иваном Колпаковым по приглашению Ходорковского приехали в Цюрих и встретились с ним в одном из городских баров. По воспоминаниям Тимченко, бизнесмен сразу обозначил, что не готов быть единственным инвестором, — а в качестве возможного партнера назвал Бориса Зимина, сына основателя «Билайна» и мецената Дмитрия Зимина. В ответ Тимченко сказала, что готова публично признать факт финансирования нового издания Ходорковским — но спросила, понимает ли он риски, которые несет с собой его имя. Ходорковский кивнул и предложил обсудить это позже, а пока попросил подготовить бизнес-план и стратегию нового издания. 

Вернувшись в Москву, Тимченко познакомилась и с Зиминым — он сам подошел к ней после круглого стола, посвященного блокировкам сайтов, в Сахаровском центре. Еще через месяц Тимченко и Колпаков снова приехали в Швейцарию — уже с бизнес-планом того, что впоследствии стало «Медузой».

На этот раз встреча проходила в офисе Ходорковского. Бизнесмен аккуратно разложил на столе айфон, айпэд и лэптоп — после выхода из тюрьмы техника стала его слабостью. Он спросил, сколько новому изданию понадобится времени, чтобы собрать «более или менее приличную аудиторию».

— Не меньше полугода. А на самом деле — больше, — ответила Тимченко.

— Значит, в течение этого полугода вы не будете делать никаких расследований и будете сидеть тихо, как мыши? Ведь если вы сразу вылезете, вас сразу закроют, — отреагировал Ходорковский.

Тимченко сказала, что нет — и что мощный проект нужно делать с самого начала, а объяснить подробности вызвался Колпаков. Правда, объяснение вышло коротким. Активно жестикулируя, журналист опрокинул стакан с водой и залил все гаджеты Ходорковского. Пока ликвидировали последствия, Тимченко решила поговорить с инвестором с глазу на глаз — и, выйдя на кухню, прямо спросила, зачем ему все это нужно.

Ходорковский, вспоминает Тимченко, холодно посмотрел на нее и ответил: «Ни для чего. Просто за вас просили люди, которым я не могу отказать. Если у нас окажутся общие идеи, получится очень плодотворное сотрудничество. Если нет — это будет только бизнес».

За этой встречей последовали месяцы переговоров. Ходорковский, с одной стороны, устранился из процесса разработки стратегии и тактики нового медиа, назначив своим полномочным представителем Бориса Зимина. С другой стороны, именно он настоял на регистрации на территории Евросоюза как способе дополнительной защиты от рисков — так «Медуза» оказалась в Латвии. В середине лета 2014-го о новом общественно-политическом проекте Тимченко на деньги Ходорковского уже начала писать пресса — но акционерное соглашение все еще не было подписано. 

Во время переговоров Тимченко выдвинула два принципиальных условия: контроль над изданием должен оставаться у редакции, а инвесторы должны отказаться от права вмешиваться в редакционную политику. Однако когда от Ходорковского наконец пришли документы, все оказалось иначе. «Когда я их получила, у меня просто отвисла челюсть, — вспоминает Тимченко. — Такое ощущение, что наши предложения никто даже не открывал». По словам нынешнего гендиректора «Медузы», Ходорковский хотел в первые три года сохранять стопроцентный контроль над изданием; обещанный бюджет предоставлялся фактически как кредит, а редакцию в совете директоров из семи человек должна была представлять только Тимченко. «При всем при этом меня и топ-менеджмент можно было уволить за несоблюдение достигнутых целей — которыми были заявлены прозрачность, объективность и открытость, — рассказывает Тимченко. — Я спросила: „А как мы прозрачность будем измерять? В денах, как у колготок?“»

Во время последнего конференц-колла с Ходорковским по скайпу Тимченко обратилась к нему: «Здравствуйте, Александр Леонидович».

— Что вы имеете в виду? — не понял Ходорковский.

— Вы ведете себя как Мамут.

— У него были политические причины, а у меня — только бизнес.

— И какая сумма выхода за пределы бюджета приведет к моему увольнению?

— 30 долларов.

— Я же вам говорила в самом начале, что одно ваше имя может убить нашу модель монетизации. Вас это не волнует?

— Нет, — отрезал Ходорковский. — Если вы можете делать бизнес, делайте его в таких условиях.

В том же разговоре о своем выходе из будущего совета директоров заявил Борис Зимин — и еще через сутки они созвонились с Тимченко уже без участия Ходорковского. «Мы договорились, что проект должен подчиняться бизнес-логике, и я считал, что при драматическом недостижении заявленных результатов у инвестора должна быть возможность сменить команду, — объясняет сейчас свою позицию Зимин. — А команда сказала — нет, это нарушение принципа независимости редакции. Не могу сказать, что спор тривиальный, но так или иначе — не договорились».

«Мы прекрасно понимали, что рекламный рынок „Медузе“ перекроют в любой момент, — говорит Ходорковский. — Но они заняли позицию: это будет бизнес-проект. Ну если бизнес, то тогда и очень жесткий бизнес-разговор. А если это не бизнес-проект, тогда это благотворительность — и у меня на один проект просто нет такого ресурса, который хотелось бы „Медузе“».

По словам Тимченко, Ходорковский предложил компенсацию за полгода переговоров — 250 тысяч долларов (Ходорковский отмечает, что он и Зимин каждый отдали несостоявшимся партнерам по 250 тысяч). Этими деньгами «Медуза» расплатилась с теми, кто в долг помогал запускать проект, пока шли переговоры. 

Новых инвесторов «Медуза» нашла за неделю.

Примечание. Галина Тимченко с октября 2014 года занимала посты генерального директора и главного редактора «Медузы»; в январе 2016 года главным редактором был назначен Иван Колпаков (прежде — заместитель главреда издания), Тимченко сохранила за собой пост гендиректора. Владелец 100% долей SIA Medusa Project (латвийская компания, издающая «Медузу») — Галина Тимченко. 

Медиа без стратегии

Еще одним человеком, советовавшим Ходорковскому проинвестировать в проект Тимченко, была Вероника Куцылло. С Куцылло, в отличие от главного редактора «Ленты.ру», Ходорковский общался и вел переписку, когда еще сидел в тюрьме. Журналистка долго работала вместе с Максимом Ковальским в журнале «Коммерсантъ-Власть», а потом — на сайте OpenSpace (летом 2012-го Ковальский и Куцылло пришли туда переделывать культурное издание в общественно-политическое; в феврале 2013 года сайт был закрыт инвестором); также делала журнал «Дилетант». Весной 2014-го Ходорковский пригласил ее в Цюрих и предложил создать собственное медиа — оно получило название «Открытая Россия».

«Открытая Россия», в отличие от «Медузы», изначально задумывалась как проект Ходорковского (Куцылло вспоминает, что переговоры с ней и Тимченко проходили параллельно — они даже виделись в Цюрихе). Более того — это должен был быть «медийный проект, но не СМИ», объясняет Куцылло. Такой подход позволил бы не регистрироваться как СМИ и отчасти развязать редакции руки в отношениях с Роскомнадзором. Впрочем, прием не вполне сработал — уже в 2016 году сайт «Открытой России» дважды удалял материалы по требованию надзорного ведомства, чтобы избежать блокировки на территории РФ. 

Идей по поводу «Открытой России» было много — настолько, что не все участники проекта понимали, что делают другие. Например, летом 2014-го по просьбе Ходорковского продюсер и основатель телеканала «Дождь» Вера Кричевская придумывала для него проект, связанный с видеоконтентом. «Он не знал, чего хочет, в процессе менял задачи, а потом сказал, что это слишком дорого, — говорит Кричевская. — Зачем он меня дергал полгода жизни, я не знаю. У меня [остался] более чем плохой осадок». По итогам переговоров с Кричевской Ходорковский решил, что «Открытая Россия» должна производить собственный визуальный контент («Идея видеоотдела была не моя», — подтверждает Куцылло). Им Писпанен пригласила заниматься своего бывшего коллегу по «Дождю» Рената Давлетгильдеева. При этом, как рассказывает бывший корреспондент «Открытой России» Семен Закружный, в видеоредакции поначалу были уверены, что будут работать в отдельном проекте, — и несколько удивились, когда оказались в одной редакции с Куцылло.

Не было определенности у издания, которое начало работу осенью 2014-го, и с точки зрения тематики. Как признается Куцылло, ей самой было не вполне понятно, куда идет «Открытая Россия». Поначалу сайт напоминал вестник правозащитной организации. «УДО, посадили, арестовали… Меня это страшно бесило, — рассказывает главный редактор. — Происходило это по объективным причинам. Сначала казалось, что правозащитный проект — один из основных. Потом стало понятно, что нужно смотреть не только на тюрьмы, но и вокруг себя». 

Менялись концепции и относительно того, в каком режиме должна работать «Открытая Россия». «Часто говорили: мол, мы не новостной портал, пишите большие тексты. Мы работаем над текстами неделю; в пятницу выясняется, что сайт не обновляется, — и на следующей неделе мы существуем как новостная редакция. В следующую пятницу выясняется, что нет больших текстов», — говорит Максим Мартемьянов, работавший на сайте корреспондентом. Через полгода он из «Открытой России» уволился.

Иногда Ходорковский и его окружение оказывали прямое влияние на контент «Открытой России». Так случилось с документальным фильмом «Семья», который видеоотдел снял про Рамзана Кадырова. «Был отличный фильм, фактура потом попала во все новостные ленты, — вспоминает один из сотрудников отдела. — Но согласование с Ходорковским он не прошел. Кюлле рекомендовала переделать его в более провокационной стилистике, в духе программы „Чрезвычайное происшествие“. Мне она кажется позорной». Писпанен подтверждает, что была редактором фильма и согласовывала его. В итоге сюжет вышел в требуемом таблоидном формате — и стал одним из самых популярных видео «Открытой России»: за неделю, пока ролик не заблокировали на ютьюбе за нарушение авторских прав, его посмотрели более миллиона раз (сейчас фильм снова доступен для просмотра).

Впрочем, гнаться за количеством читателей Куцылло в любом случае не собирается: опасно. «Мы это обсуждаем с Ходорковским. На определенной цифре аудитории наша относительно спокойная жизнь закончится. И мы сейчас близки к этой цифре, — говорит главный редактор „Открытой России“. — Коммерческой идеи у проекта нет. Если грубо сформулировать ту задачу, которую я сама себе ставлю, — это не ссать. Важно показать, что есть смысл что-то делать. У нас KPI простой — для нас важнее количество не простых читателей, а тех, кто готов взаимодействовать. А для хорошего дела хватает и нескольких тысяч».

Называть цифры аудитории проекта Куцылло отказывается. По данным источников в «Открытой России», в среднем в будний день на сайт заходят 20–30 тысяч человек.

Сам Ходорковский, похоже, не слишком доволен работой своего издания (об этом он говорил в интервью «Медузе» год назад). За последнее время он сменил сразу несколько менеджеров, которые должны были заниматься брендингом и медиа.

Советники против менеджеров

Поначалу решать проблемы «Открытой России» должны были Арсений Бобровский и Екатерина Романовская, авторы шуточного твиттера KermlinRussia, к тому моменту превратившиеся в популярных публицистов. Познакомился с ними Ходорковский в Праге — там Валентин Преображенский, основатель дискуссионного клуба «Экономика и политика», устроил с ним летом 2014-го выездную встречу. «Поскольку я очень люблю спорить, я влезла со своими вопросами, и мы поговорили на всякие интересные темы», — вспоминает Романовская.

Еще через несколько месяцев Ходорковский пригласил твиттер-дуэт в Цюрих — и вместе с интернет-предпринимателями Давидом и Даниилом Либерманами, владельцами венчурного фонда Brothers Ventures, они стали практиковать «регулярные встречи с группами людей из России с целью „что придумать дальше“». В конце концов Ходорковский предложил Бобровскому и Романовской заняться брендингом и позиционированием самого бизнесмена и «Открытой России», что включало в себя и разработку медиастратегии. 

Первым их проектом стала речь Ходорковского на годовщину собственного освобождения. «Каким бы тревожным ни было настоящее, у нас всегда есть шанс на хорошее будущее», — говорил главный герой в анонсе выступления; фоном играла сентиментальная музыка. Речь о свободе и европейском пути России написал Арсений Бобровский, основываясь на прежних тезисах и выступлениях бывшего главы ЮКОСа. Романовская внесла в текст несколько правок; Ходорковский, по ее словам, зачитал текст практически без изменений.

Постепенно, впрочем, полномочия тандема разделились. Романовская продолжила заниматься медийным контентом, Бобровский стал курировать создание программы экономических реформ, а на брендинг наняли Станислава Белковского — политолога с неоднозначной репутацией, который в 2003 году был основным автором доклада «Государство и олигархия», утверждавшего, что Ходорковский хочет захватить власть в стране, и, по распространенному мнению, ставшего одной из причин его ареста. Весной 2015 года группа хакеров «Пятая власть» опубликовала переписку Белковского с Писпанен, где политолог советует предпринимателю три варианта позиционирования: «моральный (не политический) лидер», «великий мудрец» и «объект ожиданий — когда все рухнет, другого нет».

Административная структура «Открытой России» расширялась все больше — причем зачастую у разных людей пересекались полномочия: Романовская, например, активно критиковала сайт «Открытой России», но на вотчину Куцылло ее не пускали. При этом именно Романовская должна была курировать ребрендинг и редизайн проекта — для чего наняла Сергея Пойдо, одного из основателей и первого главного редактора The Village. У Пойдо, в свою очередь, не получилось найти общий язык еще с одним конфидентом Ходорковского — бывшим главой «Евросети» Евгением Чичваркиным, ставшим советником предпринимателя, когда тот в 2015-м переехал в Лондон. Чичваркин завернул проект логотипа «Открытой России», сделанный Пойдо, объявил открытый конкурс, вручил премию победителю — однако и на сайте, и в фейсбуке организации логотип пока остался прежним.

Чтобы получить хоть какие-то реальные полномочия в области медийных проектов Ходорковского, Романовская убедила коллег создать еще одно издание. На пост его главного редактора Пойдо предложил Алексея Ковалева, основателя громкого проекта «Лапшеснималочная», разоблачавшего ложь российских государственных СМИ. Ковалев пришел в «Открытую Россию» на довольно смутной стадии. К тому времени гражданский брак основателей KermlinRussia распался — Бобровский остался в Москве в состоянии клинической депрессии, а Романовская в итоге уехала в США работать в стартап, не имеющий прямого отношения к российской общественной жизни. Пойдо тоже переехал в США и по личным обстоятельствам несколько самоустранился из жизни проекта. Тем не менее Ковалев, который параллельно вел с Ходорковским переговоры о продаже «Лапшеснималочной», рьяно взялся за дело.

Редакцию нового издания, которое было решено назвать OpenMedia, постановили делать в Лондоне — в московский офис «Открытой России» к тому времени уже не раз приходили с обысками (в заявлении Следственного комитета говорилось, что правоохранительные органы проверяют «сведения о легализации денежных средств, вырученных от легализации ранее похищенного имущества» ЮКОСа). В январе 2016-го для сотрудников проекта сняли небольшой дом. Концепция издания, по словам источника «Медузы» (Ковалев от комментариев отказался), не предполагала ориентацию на ежедневную повестку — OpenMedia должно было «писать об опыте решения российских проблем в других странах, создавая идейную площадку для глобальных решений». 

К апрелю 2016-го брендингом в «Открытой России» опять занимался новый человек — Евгений Чичваркин. «Медузе» свою работу на Ходорковского он объяснил тем, что хочет транслировать «великолепные» идеи «Открытой России» как можно большему количеству людей. Чичваркин же должен был решать и судьбу нового медиапроекта. Она оказалась неутешительной. «Ребята из OpenMedia показали ему проект сайта, — рассказывает источник из окружения Ходорковского. — Он посмотрел на дизайн и сказал: „Ребята, ну это все хорошо, но ведь в какой-то момент людей надо будет выводить на улицы — а кто пойдет на улицы под фиолетовым цветом?“»

Чичваркин в интервью «Медузе» сказал, что его цель — сделать из двух «недоСМИ» одно СМИ. «Я хочу, чтобы сайт „Открытой России“ был такой: вот, к примеру, мы сделали что-то неправильно, и нас херачат», — объяснил он. Разговор происходил в середине мая, когда было объявлено об увольнении топ-менеджеров нескольких СМИ холдинга РБК, и Чичваркин пытался выяснить у корреспондента «Медузы» контакт Романа Баданина, покидавшего пост главного редактора РБК. «Я просто хочу найти кого-то, чтобы ему все это отдать», — вздыхал он. (Баданин через некоторое время возглавил телеканал «Дождь».) 

Так или иначе, проект OpenMedia принят не был — Ходорковский согласился с Чичваркиным. «Женя посчитал, что правильно развивать что-то одно. И я честно сказал ребятам: извините, просто по не зависящим от вас обстоятельствам поменялся человек, отвечающий за это направление, и у него в голове другая концепция», — говорит Ходорковский. По словам источников в издании, Ходорковского также неприятно удивляло стремление Ковалева любым способом дистанцироваться от бренда «Открытой России». «Лапшеснималочная» в итоге тоже осталась у прежнего владельца.

Удачнее сложилась история просветительского проекта «Открытый университет», выпускающего видеокурсы о современной истории России и гражданском сознании. Его дизайном тоже занимался Пойдо, а общим курированием — гражданская жена Чичваркина, гендиректор его компании Hedonism Wines Татьяна Фокина. Сам Ходорковский в проект не вмешивался, полностью отдав его на откуп организаторам. Фокина подобрала качественный преподавательский состав (Сергей Гуриев, Кирилл Рогов, Юрий Сапрыкин и другие); редактором стал филолог и журналист Глеб Морев. Как утверждает последний, впрямую политическим проектом «Открытый университет» не является. «Однако гуманитарная проблематика традиционно становится в России орудием идейной полемики. У нас нет национального консенсуса ни в одной области гуманитарных наук — ни в истории, ни в истории культуры, — объясняет Морев. — Так что, как сказал поэт, говоря о прошлом, мы предсказываем будущее. У нас вполне определенная позиция, которая видна по подбору спикеров и материалов, — и мы этой позиции не стесняемся, считая, что уровень наших лекторов и основательность наших материалов говорят сами за себя».

Сейчас лекции «Открытого университета», по словам представителей Ходорковского, даже рекомендуют преподаватели вузов в качестве дополнительной программы — например, в Высшей школе экономики и Институте иностранных языков. Правда, весь контент на сайте можно просматривать только после регистрации — а на нее, признает Фокина, готовы не все: многие пользователи не хотят делать публичным тот факт, что они пользуются проектом бывшего олигарха. На данный момент в «Открытом университете» зарегистрировались 22 тысячи человек.

В конечном итоге самым популярным медиаресурсом Ходорковского остается его личный твиттер, который предприниматель завел в марте 2014-го, — там у него 340 тысяч подписчиков. Ходорковский ведет его сам, выкладывает новости своих проектов и фотографии с покемонами, реагирует на мировые новости, а также, несмотря на предуведомление «с хамами не общаюсь», регулярно вступает в полемику с самыми разными людьми, в том числе и с хамами. 

Сотрудники Ходорковского признают, что одной из причин неудач медиапроектов могли стать его менеджерские методы. «Меня бесила его любовь к запараллеливанию задачи, — рассказывает Куцылло. — Разные люди делают одну и ту же похожую работу. А потом он смотрит, кто справляется, а кто нет. Чисто бизнес-модель управления». Романовская вспоминает, что в какой-то момент в «Открытой России» начались большие совещания, «как в реальной корпорации: куча людей сидят часами в переговорной, кто-то еще по скайпу — и спорят». «[Ходорковский] сам не понимает, чего хочет, и поэтому его шатает», — добавляет она. 

По словам Арсения Бобровского, «Открытая Россия» постепенно стала похожа на вертикально интегрированную нефтяную компанию. «Под „вертикалью“ у нас понимают не столько вертикаль в геометрическом смысле, сколько попытку затащить всю цепочку производства под один зонтик, — объясняет он. — Как в любой вертикально интегрированной компании, в ней есть куча людей, которые мешают друг другу. У нефтяной компании более-менее получалось выпускать продукт. У гибрида медийной, общественной и политической организации с этим хуже. Во многом потому, что в творческих сферах вертикальная интеграция и вообще иерархия работают хуже».

Поворотный Майдан

Ходорковский вышел из тюрьмы в самый разгар противостояния на Майдане — и через пару месяцев, когда президент Виктор Янукович сбежал из страны, вдруг заявил, что хочет съездить на Украину. «Объяснил он свое решение так: у него это по живому проходит, он очень боится, что будут какие-то военные столкновения между Россией и Украиной, — вспоминает источник в окружении Ходорковского. — Это же тогда никому не могло прийти в голову. Он хотел понять, прощупать, что там происходит». По словам источника, на Украине бизнесмена особенно не ждали, но в итоге с ним встретились почти все украинские лидеры. «[Будущий президент Украины Петр] Порошенко первый примчался. Про него он [Ходорковский] сказал: „Коммерс. А коммерса всегда испугать можно“», — вспоминает собеседник «Медузы». При этом Юлия Тимошенко на Ходорковского произвела самое сильное впечатление. Единственным, кто не встретился с Ходорковским, был премьер Арсений Яценюк: «Он написал СМС одному нашему знакомому, что это нежелательно, так как этой встречей могут быть недовольны в Москве».

Один из членов оппозиционной коалиции Юрий Луценко предложил Ходорковскому выступить на Майдане — и тот согласился. Это была первая большая речь бывшего заключенного после освобождения — и он не смог сдержать слез. «Это не моя власть, — говорил Ходорковский, имея в виду власти РФ. — Я хочу, чтобы вы знали: есть совсем иная Россия». «Выступление на Майдане его сдвинуло, — рассказывает источник в окружении бизнесмена. — До этого он не показывал эмоции, а здесь были только они». Толпа провожала Ходорковского криками «Россия, вставай!».

Там же, в Киеве, бывший владелец ЮКОСа объяснил журналистам свое видение договоренностей с Путиным. Данное российской власти обещание «не заниматься политикой» он трактовал как отказ от участия в выборах — а попытки разрешить украино-российский кризис это не касалось. Чтобы помочь элитам двух стран наладить отношения, Ходорковский даже организовал в апреле 2014 года трехдневный конгресс «Украина — Россия: Диалог» — правда, диалог получился не особенно: например, журналистам российских независимых изданий украинские коллеги агрессивно предъявляли претензии в необъективном освещении происходившего на «Евромайдане» и в Крыму. Представители Юго-Востока Украины, где тогда как раз начались волнения, и вовсе проигнорировали конференцию — и тогда Ходорковский сам отправился в Донецк, где пророссийскими силами уже было захвачено здание областной администрации. «Сказал: что-то скучновато, — ну и полетели, — рассказывает один из тех, кто сопровождал предпринимателя. — Он считал, что основная проблема в том, что Киев не хочет разговаривать с теми, кто поддерживает идеи сепаратизма, а разговаривать надо».

В здание донецкой администрации Ходорковского не пустили. «Сначала все эти люди с большими животами, в тельняшках и с автоматами офигели, — рассказывает также ездивший в Донецк адвокат Антон Дрель. — Потом его попытались взять в плен. Вся охрана была — сопровождавшие нас Юля Латынина, Стас Белковский и кто-то еще». Плена удалось избежать, но и разговора не получилось. «Мы увидели не тех гэрэушников с военной выправкой, которые в Крыму были, судя по телевизору. Тут лица были прямо с картин Босха. Не обезображенные интеллектом. Какие-то махновцы», — говорит Дрель. Насмотревшись на будущих сепаратистов Юго-Востока Украины, Ходорковский встретился с донецкими сторонниками «Евромайдана» и посоветовал им бежать. «Я им сказал: ребята, вы такие все хорошие, замечательные, вас так много, а этих придурков — совсем чуть-чуть, — вспоминает Ходорковский. — Но поскольку они готовы взять в руки оружие, а вы нет, собирайте манатки и уезжайте, пока это еще возможно».

На этом украинские приключения Ходорковского, в общем, закончились — хоть был и неудавшийся проект еще одного миротворческого форума для некоммерческих организаций двух стран, и предложения занять посты в украинском правительстве. Как рассказывают источники в окружении бизнесмена, влиятельные на Украине люди сулили ему сначала портфель министра энергетики, а потом и пост премьер-министра — однако Ходорковский отказался, сказав, что все его политические интересы находятся в России.

Провальные выборы 

В конце июня 2015 года Ходорковский переехал в Лондон, смирившись с тем, что создать рабочую оргструктуру на удаленном доступе ему не удастся. Он купил двухэтажный особняк в двух часах езды от города и перевез туда семью; офис же — здание на Ганновер-сквер — был приобретен людьми Ходорковского, еще когда тот находился в заключении. Юристы бывшего владельца ЮКОСа занимали в нем две комнаты, остальные помещения сдавались в аренду — но теперь весь дом занял штаб «Открытой России». На первом этаже расположился политический клуб, на втором теперь сидит сам Ходорковский — причем предпринимателю так понравился интерьер офиса Антона Дреля, что он, к удивлению адвоката, решил делить кабинет с ним на двоих. «Сюда второй стол влезет?» — спросил Дреля Ходорковский, и с тех пор они работают в одной комнате.

Переезд в Лондон, где живет огромное количество ассимилировавшихся эмигрантов из России, был для Ходорковского важным операционным решением — но британская общественная жизнь его абсолютно не интересует. По словам близкого друга Ходорковского и бывшего топ-менеджера ЮКОСа Александра Темерко, который сейчас стал заметным спонсором партии консерваторов, ни на какие предложения заняться политикой в Великобритании Ходорковский не соглашался. «Он занял твердую позицию: „Я этим заниматься не хочу, потому что я сосредоточен на России“», — разводит руками Темерко.

Сосредоточенность на России в итоге привела Ходорковского к непосредственным занятиям политической деятельностью, от которой он открещивался по выходе из тюрьмы. Сначала бывший олигарх решил на региональных выборах поддержать ресурсами «Демократическую коалицию», которую создали шесть оппозиционных партий, включая Партию прогресса Алексея Навального, в апреле 2015 года на базе «Парнаса». «Мы договорились, что участвуем совместно», — рассказывает член центрального совета Партии прогресса Леонид Волков. В какой-то момент, однако, глава «Открытой России» заявил, что не хочет отдавать весь процесс на откуп команде Алексея Навального, а хочет натренировать своих людей, — и предложил поделить регионы. В итоге Волков и его люди занимались выборами в Новосибирске, а Ходорковский организовал и профинансировал сбор подписей за участие кандидатов от «Парнаса» в Костроме.

На должность начальника выборного штаба в Костроме был выбран молодой петербургский активист Андрей Пивоваров. 28 июля 2015 года он решил удостовериться в том, что в собранных списках подписей нет так называемых мертвых душ, — и не нашел ничего лучше, как обратиться с этим в отделение полиции, где его и арестовали за попытку получить неправомерный доступ к данным. Выручить Пивоварова из тюрьмы в итоге помогла Мария Баронова — бывшая помощница депутата Ильи Пономарева, проходившая по «болотному делу» и познакомившаяся с Ходорковским по переписке, когда тот еще был в колонии. Теперь она возглавляла правозащитное направление «Открытой России». Сотрудничество Ходорковского с Бароновой, известной своей эмоциональной публицистикой и ссорами с коллегами и оппонентами в соцсетях, было воспринято неоднозначно — но в итоге именно правозащиту Ходорковский считает самым эффективным из того, чем занимается «Открытая Россия». Источник в организации утверждает, что пока не было проиграно ни одного дела, на свободу выходили все, за защиту кого брались люди Ходорковского (включая освобожденного 9 августа из СИЗО под подписку о невыезде Сергея Ахметова). «Если мы можем вытащить человека [из тюрьмы], мы будем делать все, — добавляет источник. — Что именно — вы можете додумывать». В Костроме Баронова сумела организовать освобождение Пивоварова под подписку о невыезде.

Тем не менее начальника костромского штаба нужно было менять. Навальный считал, что им должен стать Волков, Ходорковский был против — и в итоге «Открытая Россия» окончательно отошла от кампании, сосредоточившись на организации штаба по наблюдению за выборами. Впрочем, проблемы возникли и там. По словам источника в штабе, составленной сметы хватило бы на то, чтобы отправить людей даже в самые дальние районы, — однако инструкция «Открытой России» предполагала размещение наблюдателей в гостиницах, а во многих райцентрах их попросту не было. «Это все выглядело как адский распил денег, миллионов пять таким образом ушло, — сказал „Медузе“ источник из окружения Навального. — Они говорили: по фигу, нам главное — обучить наблюдателей и координаторов. Ну а нам главное — выиграть выборы». В итоге штаб Ходорковского обеспечил наблюдателей только на половине участков — остальные Волкову пришлось закрывать самому. В самой «Открытой России» считают, что свои задачи выполнили: отвечавший за наблюдение Дмитрий Нестеров сказал «Медузе», что сметы тщательно выверялись, а отдельный наблюдательский проект организация решила делать отчасти как раз из-за дороговизны предложений штаба Волкова. (Комментарий «Открытой России» был добавлен после публикации материала — Прим. «Медузы».)

На выборах в Костроме «Парнас» набрал 2,28% голосов.

Этот результат неприятно поразил Ходорковского — и он созвал большое совещание с руководителями всех подразделений, советниками и активистами. Мария Баронова привезла туда с собой помощницу — 19-летнюю Полину Немировскую. После первого дня заседаний та написала Ходорковскому письмо с предложением, чтобы «Открытая Россия» занялась выборами самостоятельно и на всех этапах, начиная с отбора кандидатов. На следующий день бизнесмен озвучил эту идею и спросил: «Ну а кто возьмет на себя смелость прилюдно заявить, что он кандидат Ходорковского?»

— Ну я могу, — сказала Баронова.

Как рассказал источник, бывший на совещании, идею никто не поддержал. «Мы стали спорить, — говорит собеседник „Медузы“. — Он же обещал не заниматься политикой, а тут речь уже о прямом участии в выборах!» Но у Ходорковского загорелись глаза, и он решил искать кандидатов. Готовность открыто признавать, что политики работают с Ходорковским, стала одним из главных условий отбора. «Если человек говорит, что согласен, но только никому не говорите, — какая у него жизненная стратегия? Он не занял жесткую позицию по отношению к режиму, а значит, ему удобнее искать точки роста внутри режима, — объясняет свой подход глава „Открытой России“. — Зачем мне тратить не такие уж безграничные ресурсы на то, чтобы помочь этому режиму готовить себе дополнительную номенклатуру?»

Политики по объявлению

В небольшом офисе в центре Москвы в переговорной комнате сидит аккуратно постриженный молодой человек в костюме. На столе — агитационные газеты с агитационными заголовками: «Александр Куниловский: Развивать Тюмень, сохраняя лучшее»; «Марина Белова: Женский взгляд на мужскую тему»; «Егор Савин: Верьте только делам» и другие. Руководитель проекта «Открытые выборы» Тимур Валеев раньше не был связан с Ходорковским. Он работал креативным продюсером канала «Москва 24» и отвечал за организацию масштабной акции в рамках проекта «Бессмертный полк» в Москве. Валеев пришел в «Открытую Россию» сам — ответил на размещенную на сайте вакансию начальника штаба. Начал свою работу новый политический менеджер Ходорковского с колонки под названием «Я перешел на другую сторону!». Другие оппозиционеры не одобрили тот факт, что «Открытая Россия» наняла заниматься выборами коллаборациониста, — но Ходорковский в фейсбуке разъяснил, что «если мы будем отсекать тридцатилетних по признаку беспорочности репутации, нас (точнее, тогда уже вас, я ведь тоже не без греха) и двух процентов не будет».

Кандидатов на выборы решили тоже набирать по объявлению на сайте. «Все говорили, что мы никого не сможем найти, что проект изначально обречен на провал», — усмехается Валеев. Но желающих набралось полтысячи человек. Соискатели проходили несколько раундов собеседований — сначала с Валеевым, потом с Писпанен и, наконец, финальное — с самим Ходорковским. «Такое количество скайпов было — мама не горюй, — рассказывает Писпанен. — Спрашивала их про видение, про стратегию, что хотят, откуда пришли, чего боятся, на что готовы. Я сама никогда не проходила через собеседования, поэтому вопросы придумывала на ходу».

Процедура, через которую проходят будущие кандидаты, похожа на найм в корпорацию — но зарплату политикам не платят. По словам Марии Бароновой, баллотирующейся в Государственную думу как независимый кандидат в Центральном административном округе Москвы, в распоряжении каждого кандидата — восемь миллионов рублей, которые штаб тратит на печать газет, аренду помещений под встречи с избирателями и прочие нужды. Это относительно небольшая сумма: по данным источников «Медузы», близким к избирательному штабу «Единой России», депутат-единоросс тратит на свою кампанию в среднем около 30 миллионов рублей. Сама Баронова большую часть своего бюджета направила на сбор подписей, которые были необходимы для регистрации ее кандидатом (в последние дни перед дедлайном с ней ежедневно работали 400 сборщиков). Средства были потрачены не зря — подписи у Бароновой в итоге приняли (но как официального кандидата пока не зарегистрировали). На собственно кампанию она взяла кредит в два миллиона рублей как физическое лицо.

Важный критерий для кандидатов «Открытой России» — возраст. По замыслу Ходорковского, на выборы надо привлекать людей моложе 35 лет, чтобы к тому времени, как режим падет, новые политики уже смогли нарастить политический капитал.

Предприниматель Марина Белова, идущая на выборы в Тверской области, несколько старше заявленного Ходорковским порога — зато подходит под критерий, согласно которому «Открытая Россия» должна открывать новые лица в политике. Белова занималась строительным бизнесом, но подалась в общественную деятельность, когда в кризис заказов у ее фирмы стало меньше. В какой-то момент она написала Ходорковскому письмо — и ее пригласили в московский офис «Открытой России». «Я долго общалась с Тимуром, рассказывала о своем видении, и в итоге мне предложили пойти в Думу от своего региона», — рассказывает Белова. От Ходорковского она получает помощь в издании газет и консультации специалистов, которых, впрочем, не всегда слушает. «Они мне говорят: мол, здесь должен быть зеленый пиджак, здесь галстук. Но я сама по себе такая, какая есть, и никакой политтехнолог не сделает так, чтобы меня принимали в обществе!»

По словам Бароновой, «Открытые выборы» — самый важный и затратный проект из всех сегодняшних проектов Ходорковского. Однако даже если верить ее оценкам (Антон Дрель утверждает, что расходы на одного кандидата в два с половиной раза ниже, чем говорит Баронова), в общей сложности на 24 кандидатов бывший олигарх собирается потратить три миллиона долларов. Сам Ходорковский говорит, что не собирается тратить на деятельность проектов «Открытой России» суммы больше, чем он получает по процентам от вложенного в консервативные инвестиции капитала. 

В 2016 году Ходорковский впервые за 12 лет снова попал в составленный российским Forbes рейтинг богатейших людей России, который когда-то возглавлял. Даже при консервативных вложениях он может получать со своего состояния около 5% — а это 25 миллионов долларов в год. Однако сумма, которую тратит Ходорковский на все свои проекты, не превышает десяти миллионов в год, утверждает источник, близкий к бывшему владельцу ЮКОСа. Кроме проектов «Открытой России», по данным собеседников «Медузы» в окружении Ходорковского, он тратит деньги на поддержку нескольких российских СМИ, а также некоторых независимых политиков. В их число входит и Алексей Навальный — он подтвердил «Медузе», что Ходорковский в течение двух лет оплачивал работу его адвокатов по делу «Ив Роше».

Ходорковский полагает, что власть в России не сменится еще 10–15 лет — а значит, ошибки, которые совершаются сейчас, можно успеть исправить. Кроме подготовки молодых политиков, которые должны набрать вес к решающему историческому моменту, Ходорковский ставит задачу еще и подготовить программу реформ в будущей России. Изначально ей занимался все тот же Арсений Бобровский — но его деятельность зашла в тупик: известные американские и европейские экономисты вроде Джеффри Сакса, по словам источника «Медузы», не хотели, чтобы их разработки использовались в политических целях, — а Ходорковский стремился к огласке. После ухода Бобровского эстафету принял Владимир Пастухов — бывший советник председателя Конституционного суда, юрист и политолог, работающий в Оксфорде. Впрочем, по словам Пастухова, он отвечает «только за правовой и конституционный блок». Именно о конституционном кризисе был совместный доклад Пастухова с двумя профессорами Высшей школы экономики, который они недавно представляли в Лондоне. Ходорковский считает, что действующая Конституция РФ перестала работать, в стране необходимо провести децентрализацию, а состав правительства должен определяться депутатами парламента.

До написания конкретного проекта реформы дело пока так и не дошло. «Один раз вдохнули и выдохнули, а на второй уже несколько месяцев нет сил», — говорит Пастухов. По его мнению, «Открытая Россия» — одна из двух в стране структур, которые всерьез задумываются о «жизни после смерти». Вторая — Центр стратегических разработок Алексея Кудрина, бывшего министра финансов. «Кудринский проект гораздо более структурирован, обладает гораздо более мощным ресурсом, — говорит Пастухов. — Но все его проекты исходят из каких-то рамок, которые заложены как константа. А идеи часто несовместимы с константой. Для „Открытой России“ их гораздо меньше». Правда, по словам Пастухова, у «Открытой России» гораздо меньше и ресурсов — сам он и вовсе работает бесплатно. «Мне и на „Полит.ру“ не предлагали денег, и в „Новой газете“, и здесь. Видимо, лицо у меня такое».

Именно в перспективе «неближайшего будущего» Ходорковский беспокоит действующую власть, сообщил «Медузе» источник, близкий к администрации президента. На данный момент его большой проблемой не считают, хотя кандидатов «Открытых выборов», конечно, постараются не пустить в парламент. «В текущей оперативной повестке Ходорковский не стоит. Навальный беспокоит больше, — говорит собеседник „Медузы“. — Но в долгосрочной он один из главных врагов. У него есть деньги, он умен». Больше всего, по его словам, Ходорковский на свободе напрягает главу «Роснефти» Игоря Сечина — который, как принято считать, и был главным организатором разгрома ЮКОСа (Ходорковский и другие менеджеры компании неоднократно обвиняли Сечина в том, что именно он заказал доклад «Государство и олигархия» Белковскому и убедил Владимира Путина, что олигарх представляет угрозу для власти). 

В краткосрочной же повестке перед Ходорковским и его командой стоит не только задача успешно выступить на выборах. «Открытая Россия» сейчас в очередной раз пытается найти главного редактора для своих медийных проектов. Заниматься этим на сей раз пришлось Марии Бароновой — из последних сил собирая подписи, она параллельно интервьюировала в Москве потенциальных кандидатов. В один из последних дней июля потенциальная кандидатка в депутаты Госдумы устало допивает кофе в ресторане рядом со своим штабом и отводит глаза в ответ на вопрос, получилось ли найти нужного человека, — а потом неожиданно говорит:

— А зачем нам главный редактор? Пусть главным редактором будет Михаил Ходорковский!