«У США сейчас нет никакой политики по отношению к России» Интервью бывшей главы российского направления Пентагона Эвелин Фаркас

4 апреля в сирийской провинции Идлиб в результате авиаудара погибли несколько десятков мирных жителей. У многих обнаружили признаки химического отравления. Западные страны обвинили режим Башара Асада в применении химического оружия против гражданского населения. В России утверждают, что удар был нанесен по «складу террористов», на котором находилось химическое оружие; Москва заблокировала обсуждение в Совете безопасности ООН резолюции, осуждающей Асада. Посол США в ООН Ники Хейли косвенно возложила ответственность за случившееся на Россию. На заседании Совета безопасности, посвященном бомбардировке в Идлибе, она показала фотографии убитых детей и спросила: «Сколько еще детей должны погибнуть, чтобы России перестало быть все равно?» Президент США Дональд Трамп заявил, что после гибели мирного населения в Идлибе его позиция по Сирии изменилась. О том, что это означает для российско-американских отношений, журналист «Медузы» Константин Бенюмов поговорил с Эвелин Фаркас, экспертом «Атлантического совета» и бывшим заместителем помощника министра обороны США по вопросам России и Центральной Азии.

— Начнем с реакции Дональда Трампа на события в Сирии. Трамп, когда-то обвинявший Барака Обаму в том, что тот позволил Башару Асаду «переступить красную черту», теперь сам заявил, что Сирия переступила даже не одну, а несколько таких черт.

— Не очень понятно, что именно он под этим имел в виду. Но я хочу надеяться, что он хотел сказать, что поведение сирийского правительства недопустимо, и от лица США принять какие-то меры против режима Башара Асада. Дать понять, что [применение химического оружия против гражданского населения] должно прекратиться, иначе Сирии придется заплатить.

— На ваш взгляд, заявление Трампа означает, что политика США в Сирии изменится? Например, станет более активной?

— Возможно, и я буду очень рада, если это произойдет. Я считаю, что международное сообщество должно осудить сирийское правительство за эти действия. И правительство США должно принять активные меры, чтобы не допустить их повторения, а также провести тщательное расследование случившегося. И удостовериться, что химического оружия в Сирии больше нет. Потому что в прошлый раз либо мы что-то упустили, либо сирийцы произвели новое химическое оружие. Я хочу напомнить, что операция по уничтожению химического оружия в Сирии в 2013 и 2014 годах довольно дорого обошлась нашему бюджету. И я согласна, что применение оружия массового поражения против гражданского населения должно восприниматься как переход черты.

— Принято считать, что уничтожение химического оружия в Сирии в 2013 году стало возможным благодаря российскому давлению на Асада.

— Именно так. И это значит, что США смогут снова сотрудничать с Россией в этой области.

— Но выходит, что Россия либо не до конца обеспечила соблюдение Асадом договоренности об уничтожении химического оружия…

— Это не исключено, и это непременно нужно установить. Однако единственный способ это сделать — направить в Сирию международных наблюдателей, чтобы тщательно расследовать, что произошло, какие химикаты применялись, кто ответственен за их применение, и наказать ответственных.

— Американская политика по отношению к России после событий в Сирии как-то изменится?

— Честно говоря, я не знаю, в чем сейчас заключается политика Соединенных Штатов в отношении России. Вы исходите из того, что есть какая-та определенная политика, а мне кажется, она еще не выработана, Совет по национальной безопасности только должен к этому приступить. Не забывайте, что новый глава российского направления в совете была назначена совсем недавно (о назначении Фионы Хилл на пост директора российского направления в Совете национальной безопасности было объявлено 28 марта — прим. «Медузы»). Но я надеюсь, что события в Сирии повлияют на то, какой эта политика будет.

— Верно ли, что шансы России на улучшение отношений с США при Дональде Трампе теперь оказались под угрозой?

— Безусловно, более чем.

— На ваш взгляд, вчерашняя перестановка в Совете национальной безопасности связана с пересмотром российского или сирийского курса?

— Вы имеете в виду отставку Стива Бэннона? Я думаю, тут вопрос шире, чем какое-то конкретное направление внешней политики. Тут речь о том, кто определяет внешнюю политику страны: специалисты по внешней политике или идеологи, политические советники. О том, получает ли президент данные напрямую от профессионалов или через фильтр в виде политических советников, чьи взгляды окрашивают данные.

Никогда раньше ни один президент не вводил в Совет по национальной безопасности непрофессионалов, это было беспрецедентное назначение первых дней работы администрации Дональда Трампа, и я думаю, оно было связано с отсутствием у него опыта в этих вопросах. Сейчас мы видим, что глава Совета, генерал Макмастер, утверждается в своей роли и освобождается от влияния политических игроков. Стив Бэннон по-прежнему останется советником президента, просто не в рамках Совета по национальной безопасности. На мой взгляд, это позитивное изменение. Президент должен получать самые лучшие рекомендации по вопросам национальной безопасности, свободные от любого политического влияния.

— Можно ли утверждать, что такие же изменения происходят и в госдепартаменте? Многие утверждают, что в внешнеполитические назначения Трампа были более умеренными, чем, скажем, назначение того же Бэннона.

— Я бы ни в коем случае не назвала назначение Рекса Тиллерсона на пост государственного секретаря умеренным или хотя бы в какой-то степени продолжающим традиции предыдущей администрации. Тиллерсон — выдающийся бизнесмен, но он не имеет ни малейшего опыта дипломатической службы. Еще более печально, что он не может опереться на профессиональную команду: пока что никаких других назначений в Госдепартамент пока что сделано не было, фактически министерство управляется «скелетом» [из несменяемых работников дипломатической службы]. Надеюсь, что это изменится в ближайшем будущем.

— Едва ли это случится до вторника, а во вторник Тиллерсон должен лететь с визитом в Москву.

— Полагаю, что на эти переговоры он поедет еще в качестве бизнесмена, просто чтобы задать какой-то первичный вектор развития отношений. Примерно то же президент Трамп сейчас пытается сделать в Китае. В этом нет ничего плохого, более того, время для визита Тиллерсона в Москву выбрано очень удачно, особенно если США действительно предпримут какие-то активные действия в Сирии.