Матильда Кшесинская и Николай II. А что, собственно, между ними было?

В середине апреля стали известны результаты экспертизы, которую депутат Наталья Поклонская заказала, чтобы уверить общественность в том, что фильм Алексея Учителя «Матильда» о взаимоотношениях балерины и Николая II, показывать нельзя. Эксперты на основании сценария и двух трейлеров решили, что фильм может оскорбить чувства православных, и прямо назвали сексуальные отношения между Николаем II и Матильдой Кшесинской «мифом». «Медуза» попросила историка, члена Вольного исторического общества и соведущего программы «Не так!» на радио «Эхо Москвы» Алексея Кузнецова рассказать, каковы на самом деле были отношения между императором и балериной.

Матильда Кшесинская родилась в артистической семье: ее родители служили в балетной труппе Императорского Мариинского театра. Они передали мастерство и преклонение перед сценой всем своим общим детям — старшая сестра Матильды Юлия и брат Иосиф также стали довольно известными артистами балета. В своих «Воспоминаниях», написанных в эмиграции в зрелом возрасте, Кшесинская писала о своем отце: «Он имел на сцене Мариинского театра неизменный успех у публики, а его исполнение мазурки считалось образцовым, так что его ставили выше знаменитого варшавского танцовщика Попеля».

По окончании Императорского театрального училища Матильда была принята в труппу Мариинского театра и с большим успехом выступала там до революции, в общей сложности 27 лет, что само по себе свидетельствует о ее таланте, успехе у публики и работоспособности: большинство артистов балета уходили на пенсию после 20 лет службы в театре. 

Знакомство Кшесинской с самым высокопоставленным из ее поклонников произошло 20 марта 1890 года, во время выпускного спектакля, на котором по традиции присутствовала императорская семья. По воспоминаниям балерины, в этот день Александр III протянул ей руку со словами: «Будьте украшением и славою нашего балета!» Чуть позже во время ужина он усадил юную артистку между собой и наследником и шутливо распорядился: «Смотрите только не флиртуйте слишком».

Чувство между Матильдой Кшесинской и Николаем Романовым вспыхнуло практически мгновенно: «Я не помню, о чем мы говорили, но я сразу влюбилась в Наследника. Как сейчас, вижу его голубые глаза с таким добрым выражением. Я перестала смотреть на него только как на Наследника, я забывала об этом, все было как сон», — напишет она через много лет. Дневник самого Николая ни о чем таком, вроде бы, не упоминает: «Поехали на спектакль в Театральное училище. Была небольшая пьеса и балет. Очень хорошо. Ужинали с воспитанниками». Но любому, кто читал хотя бы несколько страниц дневника, который последний русский император вел всю сознательную жизнь (последняя запись датирована 30 июня 1918 года по старому стилю), известно, что Николай Александрович сильных эмоций в толстых дневниковых тетрадях предпочитал не проявлять. Это не значит, что у него их не было.

После первой встречи они несколько раз случайно виделись в Петербурге, затем он постоянно приходил к ней в антрактах во время спектаклей. Платоническая стадия их романа не спешила перетекать в страстную: наследник был занят на военных сборах, затем уехал в кругосветное путешествие, затем с родителями в Данию. Только через полтора года после знакомства они впервые встретились наедине.

Для того чтобы иметь возможность регулярно видеться со своим возлюбленным, Матильда открылась родителям и получила их разрешение на то, чтобы зажить отдельно от них. При этом отец прямо сказал ей то, что она и так понимала. «Хотя он умел владеть собой, я не могла не заметить, что в нем творится, и сразу же почувствовала, как он страдает. Он выслушал меня внимательно и лишь спросил, отдаю ли я себе отчет в том, что никогда не смогу выйти замуж за Наследника и что в скором времени должна буду с ним расстаться. Я ответила, что отлично все сознаю, но что я всей душой люблю Ники, что не хочу задумываться о том, что меня ожидает, я хочу лишь воспользоваться счастьем, хотя бы и временным, которое выпало на мою долю». 

Любила ли она его? Да, несомненно. Разумеется, не только как красивого молодого человека немного старше ее самой, воспитанного и неплохо образованного; кому не будет лестно, что за тобой ухаживает наследник престола второй по величине империи мира? Но вот дешевой корысти в их отношениях, пожалуй, не было: ее сценическая карьера и без этого складывалась превосходно, а подарки, которые дарил ей Николай, не шли ни в какое сравнение с тем, что некоторые ее однокашницы по училищу получали от богатых поклонников. Потом она войдет во вкус и будет пользоваться своим положением «любимой балерины Романовых» достаточно беззастенчиво, ведя себя в театре как капризный диктатор; но это будет позже, уже в ХХ веке.

К чести Николая, после помолвки с Алисой Гессенской они с Кшесинской перестали встречаться наедине. В прощальном письме он напишет уже бывшей подруге: «Что бы со мною в жизни ни случилось, встреча с тобою останется навсегда самым светлым воспоминанием моей молодости». Кшесинская тоже довольно быстро завела новый роман, на этот раз с великим князем Сергеем Михайловичем, внуком Николая I (двоюродным дядей Николая II), при этом они вели фактически семейную жизнь.

Через несколько лет она, не порывая с Сергеем, начнет встречаться с родным дядей императора Николая, великим князем Владимиром Александровичем, которого через какое-то время сменил его сын Андрей Владимирович — он был семью годами младше своей возлюбленной. «Это был уже не пустой флирт… Со дня моей первой встречи с великим князем Андреем Владимировичем мы все чаще и чаще стали встречаться, и наши чувства друг к другу скоро перешли в сильное взаимное влечение», — вспоминала Кшесинская через полвека. Уже в эмиграции в 1921 году Андрей женится на ней и проживет с ней всю свою жизнь, несмотря на то, что между супругами случались размолвки, вызванные ветреностью Кшесинской (одна из ее связей закончилась тем, что муж вызвал нарушителя семейного спокойствия на дуэль и там ранил).

Все это не секрет. Опубликованы дневники Николая II. Опубликованы воспоминания самой Кшесинской (как любые воспоминания, несомненно, весьма субъективные, но без очевидных натяжек и подтасовок в том, что касается фактической стороны событий). Опубликованы воспоминания ушедшего из-за конфликта с Кшесинской с поста директора императорских театров Сергея Михайловича Волконского и целого ряда других людей, бывших свидетелями, не всегда доброжелательными, достаточно бурной жизни балерины.

С этой точки зрения ничего, кроме недоумения не может вызвать та часть заказанного депутатом Поклонской экспертного заключения, где сам факт связи Николая и Матильды ставится под сомнение. Эксперты, среди которых почему-то нет ни одного историка, пишут так, что это вызывает вопросы об их квалификации, например: «Усиливает негативный образ персонажа „Николай II“ приписывание ему выбора в пользу вызывающей отвращение, совершенно некрасивой (с точки зрения классических европейских и, в частности, русских представлений о женской красоте) по внешности и иным физическим данным Матильды Кшесинской (на известных ее фотографиях четко видны: выпирающие кривые зубы, вытянутая вперед форма лица, делающая ее внешне схожей с мышью или крысой, несуразная фигура) в противопоставлении с объективно обладавшей яркой классической европейской женской красотой Александрой Федоровной».

Вообще пронизывающая всю эту, с позволения сказать, экспертизу мысль о том, что историческое лицо, канонизированное церковью, должно стать «особо охраняемым объектом», и любая не вполне восторженная интерпретация образа этого лица является оскорблением чувств верующих, чрезвычайно опасна, как с точки зрения конституционного принципа светскости, так и с точки зрения конституционной гарантии свободы художественного творчества.

Впрочем, вряд ли будет большой натяжкой предположить, что за всей этой идеей с экспертизой стоит влияние фигуры иного, нежели депутат Поклонская, калибра. Для этого достаточно сравнить текст экспертного заключения с декабрьским интервью епископа Егорьевского Тихона (Шевкунова) «Российской газете»: совпадение не просто идейное — текстуальное. И в данном случае не так важно, сама ли Поклонская восприняла слово пастыря как указание или ее надоумили.