«Он остался для меня старым нежным другом» Квартирники и концерты «Кино» в Ленинградском рок-клубе. Редкие фотографии Виктора Цоя
В рамках проекта «Мы вышли из Кино» «Медуза» публикует фотографии с квартирников и концертов группы Виктора Цоя. В этом материале — снимки фотографов Дмитрия Конрадта, Виктора Немтинова, Владимира Быстрова, Александра Бойко, а также кадры из архива басиста «Кино» и «Аквариума» Александра Титова. Часть снимков — редкие, как, например, фотография с концерта «Кино» в Ленинградском рок-клубе 1983 года. «Медуза» также публикует воспоминания Александра Титова о Викторе Цое и ленинградской музыкальной жизни 1980-х.
Александр Титов
Тогда был очень тесный круг музыкантов в Питере, все друг друга знали. Мы же были альтернативщики, непрофессионалы — тусовались вместе. Тогда существовал [кафе] «Сайгон», и каждый день мы там собирались, новости распространялись мгновенно — через сарафанное радио. Мы все писались в одной студии — у [Андрея] Тропилло, в Доме пионеров, каждый день после шести часов вечера, там собиралось огромное количество народу, несколько групп, и они друг друга сменяли. Например, записывалось несколько песен одной группы, потом писалась другая, часть музыкантов оставалась и записывалась со вторым коллективом.
В те времена получить лицензию на то, чтобы играть в большом зале, было очень сложно. Нужны были бюрократические справки, бумажки, нужно было замазывать директору, и это все упиралось в определенные трудности. Квартирник организовать в какой-нибудь мастерской, у знакомых художников, или в маленьком подростковом клубе было гораздо проще. Несколько человек в Питере занимались тем, что отыскивали такие маленькие точки, клубики, в которых можно было играть. Затем сами печатали билеты, обычно это была четверть какой-нибудь открытки, на которой стоял штамп лягушки или птички, и по рублю распространяли их друзьям. Потом все собирались, и мы играли.
Иногда нас накрывали менты, то есть приходила ментовка, все останавливали, выключали рубильник, а всех сажали в рамки, отвозили в отделение. Часто, конечно, пытались пришить незаконную коммерческую деятельность, ничего у них не получалось, потому что на самом деле никакой коммерческой деятельности там не было. У любого, кто играл в 1980-х годах такие концерты, есть своя пачка историй. И сейчас вяжут, но уже по другим причинам. Тогда вязали просто потому, что хотели показать, что мы — подонки, занимаемся нелегальной деятельностью.
Мы чувствовали, что мы вместе и это революция. Конечно, мы были против системы. Мы всегда были против системы, всю жизнь. Это был главный философский посыл — быть против системы. Совок — такое скучное болото с лягушками.
Переломный момент для «Кино» произошел в тот момент, когда они записали «Группу крови» — и это выстрелило. Люди были потрясены, конечно. Материал был сильный. Песни с этого альбома до сих пор поются и считаются знаковыми песнями «Кино». Я не знаю, слышали ли вы эту историю, но [звукорежиссер, музыкант] Леша Вишня до того момента, как было договорено, слил готовую версию альбома в Москву своим знакомым, которые тут же распространили его бесплатно на всю Россию. И песни зазвучали сразу везде. Это сработало так, словно их запустили в стратосферу.
Я ушел из группы в тот момент [1985], когда уже был готов набор песен для записи «Группы крови», поскольку невозможно было одновременно совмещать «Кино» с «Аквариумом», который начал интенсивно гастролировать. Мы сначала были как новые романтики, [у нас были] какие-то дурацкие прически. Но после выхода этого альбома группа стала одеваться в черное, они стали другими — задранный подбородок, героизм, появилась брутальность. Видимо, материал этого требовал, и нужно было ему соответствовать. Но я эту брутальность не застал.
Самый первый концерт, который вдруг изменил их стиль, — концерт 1986 года, рок-клубовский фестиваль в ДК «Невский». На этом концерте Витька весь свой репертуар запел низким голосом. До этого он пел более-менее нормальным голосом — здесь он сознательно стал петь низким. Ему сначала даже, я чувствовал, было не совсем удобно, он не мог выпеть, не очень хорошо себя слышал. Но ясно было, что это его решение, что он осознанно это сделал. Многие тогда на концерте говорили, что искусственно звучит и непривычно. Что это вдруг, как это? Но постепенно, видите, он добился своего.
Я знаю Витьку, он остался для меня старым нежным другом, с которым мы ездили вместе на дачу. Понимаете? Он был юношей романтическим и достаточно нежным, сомневающимся. Но, конечно, он точно знал, к чему шел, — совершенно четко двигался к своей цели. В этом смысле он был совершенно железный, азиатский воин. Его интересовала философия воинов, его героем был Брюс Ли, он сам занимался боевыми искусствами. У него был свой собственный путь — он всегда говорил об этом, у него всегда была цель. И это не массовая культура, скорее его это даже пугало. Под конец жизни — я знаю из рассказов и сам видел тоже — его это, в общем, мучило. По нему замечал, как это его тяготило. Конечно, ему нравилось огромное количество поклонников, не могло не цеплять, но изначально цель у него была другая. Массовая истерия тяжело переносится — не спрятаться. Он поэтому и ездил в Прибалтику отдыхать постоянно, там его меньше цепляли.
