Все мои лучшие песни — грустные Лев Ганкин о вокалистке The Cranberries Долорес ОʼРиордан

15 января умерла Долорес ОʼРиордан — вокалистка и автор песен The Cranberries, одной из самых популярных групп 1990-х. ОʼРиордан было 46 лет; причины ее смерти неизвестны. По просьбе «Медузы» Лев Ганкин рассказывает о том, как простая ирландская девушка добилась мировой популярности благодаря своему уникальному голосу.

«Все мои лучшие песни грустные, — откровенничала Долорес ОʼРиордан с журналистом Melody Maker в 1991 году. — Я даже не знаю, почему так происходит; может быть, это для меня самая конструктивная эмоция?» Еще как может быть: в конце концов, даже ее имя в переводе означает «печаль». И первым прорывом для группы The Cranberries, в которую ОʼРиордан пришла в 1990 году, неспроста стала песня «Linger» — в ней лирическую героиню прилюдно игнорирует объект ее страсти. А тем, кому этой элегии о неразделенной любви было недостаточно, предлагалось ознакомиться еще с десятком композиций на сходные темы, расположенным на том же самом — пожалуй, лучшем в дискографии ансамбля — альбоме «Everybody Else Is Doing It So Why Canʼt We». 

В основу «Linger», как позже рассказывала певица, легла реальная история: в 17 лет Долорес впервые в жизни поцеловалась с парнем в клубе, мгновенно по уши влюбилась, но на следующей дискотеке тот предпочел флиртовать с ее подругой. Собственно, и любую другую ее песню, кажется, можно точно таким же образом соотнести с соответствующим жизненным эпизодом — либо из биографии самой певицы, либо из актуальной новостной повестки (добившись мейнстримового успеха, Cranberries считали нужным оперативно откликаться на важные информационные поводы, от войны в Югославии — «Bosnia» — до теракта 11 сентября — «New New York»).

ОʼРиордан никогда не была мастерицей по части шифрованных посланий, метафор и двусмыслиц: пела о том, что видела и переживала, в простых и понятных выражениях. Иногда даже слишком простых — или, как сказали бы (и не раз говорили) недоброжелатели, примитивных. «Уильям Макгонаголл от рок-музыки», — припечатал ее музыкальный критик The Guardian Алексис Петридис, вспомнив поэта-дилетанта XIX века, считающегося автором худших стихотворений в истории английской литературы. Вряд ли в анналы поэзии — даже ее весьма специфического подраздела, именуемого рок-поэзией, — войдут строчки типа «во время войны есть только проигравшие и нет победителей», или «я хотела бы обозначить свою позицию: жизнь несправедлива — мы живем в безопасности, но вокруг умирают люди», или «похоже, мы уничтожили озоновый слой, интересно, задумываются ли об этом политики?» 

Конечно, можно назвать это примитивом, набором банальностей. Но можно и иначе: например, чудесной подкупающей прямотой. Ведь эта свойственная Долорес ОʼРиордан прямота манифестировалась не только в порой нескладных текстах, но и, допустим, в заголовках пластинок, по которым можно буквально рассказать историю ее жизни в искусстве; с кем еще возможен такой фокус?

«Uncertain», первая EP Cranberries, — сомнения начинающей группы в завтрашнем дне. «Everybodyʼs Doing It So Why Canʼt We», полнометражный дебют — трогательная попытка снизить пафос, с которым к группе на первых порах относилась пресса: мол, все выпускают альбомы, ну вот и мы попробуем… «No Need to Argue», пластинка с суперхитом «Zombie» внутри, — уже обретение уверенности. «Bury the Hatchet», диск, выпущенный после первого в истории Cranberries серьезного кризиса, — сигнал о том, что междоусобицы в ансамбле позади. Наконец, «Are You Listening?», сольный дебют ОʼРиордан, не уступающий по своему музыкальному содержанию лучшим записям ее основной группы, — что это, как не властный окрик человека, прекрасно знающего себе цену: эй, послушай-ка?!

Подобной же прямотой отличалась и публичная подача Долорес: на концерте в Москве десять лет назад она — суперзвезда, одна из самых состоятельных женщин Ирландии — выступала босиком, в тренировочных штанах и самой простой белой майке. А войдя позднее в жюри ирландской версии «Голоса», сразу установила свои правила: не лезла за словом в карман, ввязывалась в перепалки с коллегами и внятно объясняла конкурсантам все, что думает об их выступлениях — удачных и не очень. 

Наверное, это из детства. Прочие музыканты The Cranberries родились и жили в провинциальном ирландском Лимерике, но по сравнению с Долорес все равно казались столичными штучками — в джинсах, с модными прическами. Она же приехала на прослушивание из предместья, в розовых штанах, которые ей купила мама, разумеется, никакой косметики (этого мама не одобряла), ну и до увековеченного в песне «Linger» первого поцелуя еще было далеко. «Она очень стеснялась, — вспоминал барабанщик Фергал Лоулер, — но вскоре стало ясно, что у нее есть и дикая сторона: может и наорать на нас, и даже поколотить!»

Первое, что сделала в группе ОʼРиордан — уговорила музыкантов отказаться от дурацкого каламбура в названии: ансамбль назывался Cranberry Saw Us — дословно «клюква нас увидела», что созвучно с «cranberry sauce», «клюквенным соусом». Каламбуры, как и метафоры с метонимиями, этой пригородной девчонке были не близки. Зачем что-то выдумывать, если можно сказать прямо? 

К чему Долорес, пройдя кастинг, незамедлительно и приступила — и своей прямолинейной искренностью покорила сердца сначала коллег по ансамблю, по-первости относившихся к ней с иронией, а потом и многочисленных меломанов в разных уголках мира. Примечательно, что первыми перед обаянием The Cranberries спасовали в США и только затем очнулся Старый Свет.

Из родных мест Долорес притащила в Лимерик — а транзитом через него и на стадионные площадки обоих полушарий — не только человеческую скромность и откровенность, но и некоторые особенности певческого ремесла. Например, полное отсутствие страха перед диссонансами, которых так много в любимом ею фольклоре, — да и вообще презрение к какой-либо «правильной», гладкой вокальной подаче. Как-то раз в Лос-Анджелесе она прислушалась к дружескому совету и записалась на занятия с педагогом по вокалу, но сбежала через пару уроков: «Подумать только, он пытался поставить мне вибрато! А я ненавижу вибрато! Оно такое неискренное. И вообще ненавижу профессиональное пение. В нем нет чувства, оно не идет от сердца».

Профессиональному пению ОʼРиордан противопоставила свою странную, но привлекательную манеру — с гармонически неожиданными решениями в бэк-вокальных партиях, с приемами, напоминающими тирольские йодли (когда вокалист мгновенно переходит от грудного пения к фальцету и обратно). Музыка The Cranberries, сколь бы хороша она зачастую не была, все же обычно с ходу выдавала внушительный список периодически тасуемых источников — от The Smiths до вышеупомянутого гранжа и постгранжа. У вокала Долорес, напротив, не было прямых предшественников, пусть в некоторых проявлениях ее и можно было сравнить с Шинед ОʼКоннор или Сюзанной Вега. В конечном счете, ее голос — Голос — и был тем пятым элементом, который выделял The Cranberries из сонма альтернативных групп 1990-х. Хриплый и нежный, воркующий и орущий во всю глотку — естественный, непредсказуемый, живой. 

Спустя несколько лет после появления на свет песни «Linger» Долорес ОʼРиордан — на тот момент она уже была замужем за тур-менеджером группы Duran Duran — внезапно написал прототип ее героя, тот самый юноша, который когда-то отправил ее в игнор на вечеринке. Он рассказал, что не хотел задеть ее чувства, и спросил под конец: а чего, может, встретимся еще разок? Ага, конечно, не хотел, подумала она. Использовал и выкинул, подумала она. А теперь, видите ли, спохватился, подумала она. 

Подумала — и не стала отвечать.