«Одна история» Джулиана Барнса: откровенное фото без фильтров Галина Юзефович — о новом романе британского писателя, в котором он достиг вершин мастерства

В издательстве «Иностранка» выходит роман британского писателя Джулиана Барнса «Одна история» — о любви молодого человека и зрелой женщины, оставившей след в душе героя на всю жизнь. Литературный критик «Медузы» Галина Юзефович считает, что эта книга — на грани художественной прозы и эссеистики — предназначена для медленного, вдумчивого чтения — и советует читать ее по возможности на английском языке.

Чем старше Джулиан Барнс, тем тоньше, суше, беднее на действие и умнее его проза. В «Одной истории» он забирается на совсем уж льдистые и недосягаемые вершины писательского мастерства, где трудновато дышать, зато вид открывается головокружительный и по-настоящему прекрасный. В некотором смысле «Одна история» продолжает позапрошлый роман Барнса «Предчувствие конца», такой же безупречный по форме и проникнутый тем же тихим отчаянием. Только на сей раз история любви юноши, почти мальчика, и взрослой женщины, в «Предчувствии» вынесенная на поля, оказывается в фокусе авторского — и, соответственно, читательского — внимания, а градус отчаяния (по-прежнему негромкого и подчеркнуто недемонстративного) становится почти непереносимым. 

19-летний Пол, уроженец буржуазного лондонского пригорода, приезжает домой на первые университетские каникулы. Отец с матерью к нему добры и терпеливы, но не поощряют использование домашнего телефона (да и кому он стал бы звонить — разве что соученикам, так же мающимся в родительских домах от безделья), а письма идут долго — написал и неделю ждешь ответа. На дворе конец 1960-х, но секс, наркотики и рок-н-ролл так же далеки от респектабельной «Деревни» (так обитатели именуют свой район), как Луна или, допустим, фестиваль в Вудстоке. Чтобы спастись от изматывающей летней скуки, Пол записывается в местный теннисный клуб. Дальнейшее предрешено судьбой: однажды его пригласят сыграть на турнире смешанных пар, и жребий назначит ему партнершу — 48-летнюю Сьюзен Маклауд, платье с зеленой отделкой, высокого роста, замужем, двое взрослых дочерей, домохозяйка.

«У большинства из нас есть наготове только одна история, — пишет Барнс в самом начале романа. — Не поймите превратно — я вовсе не утверждаю, будто в жизни каждого случается лишь одно событие. Событий происходит бесчисленное множество, о них можно сложить сколько угодно историй. Но существенна одна-единственная; в конечном счете только ее и стоит рассказывать». Именно такой историей, определяющей всю дальнейшую жизнь, становится для Пола его роман со Сьюзен — поначалу легкий и беззаботный, потом фрустрирующий и тягостный, в самом конце — опустошающий и безысходно трагический.

Историю любви зрелой женщины и юного мужчины можно рассказывать разными способами, и Барнс выбирает из них самый пронзительный и нежный, делая героев фактически сверстниками в том, что касается жизненного опыта. Для каждого из влюбленных другой оказывается вторым сексуальным партнером: Пол незадолго до описываемых событий лишился девственности с университетской подружкой, Сьюзен прожила много лет в несчастливом браке. Пол в самом деле мало что видел на своем коротком веку, Сьюзен с юности, как в хрустальном гробу, заперта в сонном бессобытийном мире своей семьи и лондонского предместья. Кажется, что разница в возрасте обманчива — они оба вступают в свои отношения одинаково неподготовленными, трогательно неловкими. На самом деле прожитые годы важны — хотя и не в том смысле, в котором это представляется поначалу: скрытые раны, полученные Сьюзен в ее браке, открываются и начинают кровоточить, разрушая их любовь с Полом.

«Одна история» поделена на три части. Первая, самая светлая, рассказывающая о счастливой летней завязке романа Сьюзен и Пола, написана от безмятежного первого лица. Ее герой — мальчик, ликующий от того, что взрослая красивая женщина обратила на него внимание, чуть страшащийся связанной с этим ответственности, но все же слишком легкомысленный и самоуверенный, чтобы всерьез из-за этого переживать.

Вторая часть, начинающаяся с того момента, как Сьюзен переезжает к Полу в Лондон, и охватывающая период до самого их разрыва много лет спустя — самая болезненная, и здесь Барнс переходит в жгучее, эмоционально заостренное второе лицо: «Ты начинаешь понимать, что она, возможно, и свободная душа, какой ты ее воображал, но при этом — изломанная свободная душа». Вместе со сменой ракурса меняется и герой: Пол из второй части — молодой мужчина, преждевременно повзрослевший, баюкающий чужую постыдную тайну, мечущийся между гордыней («ты несешь тяжкий груз и несешь его достойно») и отчаянием.

Третья часть — собственно, вся жизнь Пола после расставания с Сьюзен, и здесь на смену пламенному шипящему «ты» приходит холодноватое, отстраненное третье лицо: «Он стал человеком осторожно великодушным и бережно импульсивным». Кульминация жизни Пола позади, все дальнейшее — тихое и не лишенное приятности ожидание финала, время тихого и одинокого доживания, затянувшийся на долгие годы эпилог.

Виртуозная, по-настоящему мастерская игра с ракурсом — одно из ключевых свойств романа. Барнс ни на милиметр не отклоняется от первоначального намерения изложить всю жизнь Пола как «одну историю» — историю его отношений со Сьюзен, поэтому многие очевидно важные для каждого из героев в отдельности события остаются за скобками. Муж героини Гарольд, изувечивший душу и тело своей жены, ежевечерне накачивающийся пивом и заедающий его страшным количеством зеленого лука, так и остается не более чем заготовкой, наброском для образцового злодея. Дочери героини — любимые, великодушные, своенравные, щедрые — удивительным образом почти выпадают из повествования, потому что в «одной истории» Пола и Сьюзен у них нет своей роли. То же касается и поздних влюбленностей Пола, и его друзей, и его карьеры.

Более того, в романе почти нет времени — «Одна история» продолжается на протяжении несколько исторических эпох, от шестидесятых годов прошлого века до нулевых годов века нынешнего, однако читатель этого практически не видит: антураж романа удивительно статичен. Все это неважно для выбранного героем (или автором) угла зрения, поэтому история Пола и Сьюзен предстает перед читателем почти непристойно обнаженной, очищенной от всего внешнего и начисто лишенной любого декорума — как бесхитростное и щемяще откровенное фото без фильтров.

Однако при всей своей простоте и скромном объеме (320 страниц в русском издании) «Одна история» — книга для медленного, долгого и вдумчивого чтения. Скупая на события, но исключительно плотная по мысли, она, как и многие другие вещи Барнса, балансирует на тонкой грани, разделяющей художественную прозу и эссеистику. Размышления автора о юности и гордости, о любви (Барнс редкий писатель, который, рассуждая на эту тему, ухитряется не проронить ни единого банального слова), об ответственности и ее границах заставляют откладывать книгу, снова возвращаться к ней, перечитывать единожды прочитанное и обнаруживать в нем смыслы, не замеченные с первого раза.

Единственная плохая новость для русского читателя — это качество перевода, не то чтобы вовсе ужасного, но поверхностного, шероховатого и поспешного. Поэтому, если вы готовы потратить на «Одну историю» чуть больше времени и денег, то электронная версия романа на английском языке уже есть в продаже.