Россия — друг, Америка — враг В Турции, пережившей попытку переворота, досрочно выбирают президента и парламент. Что там происходит?

24 июня в Турции пройдут досрочные президентские и парламентские выборы — первые после попытки государственного переворота в 2016 году и после референдума, в результате которого полномочия президента были радикально расширены. Несмотря на то что несостоявшийся переворот дал президенту Турции Реджепу Эрдогану возможность серьезно ограничить политические свободы в стране (нелояльные государству СМИ фактически уничтожены, сотни журналистов и общественных деятелей арестованы, один из лидеров оппозиции в тюрьме), его победа в первом туре не выглядит неизбежной — а парламентское большинство и вовсе может получить оппозиция. «Медуза» попросила рассказать о ситуации в Турции Димитра Бечева — специалиста по российско-турецким отношениям, научного сотрудника Университета Северной Каролины в Чапел-Хил.

Турецкая экономика оказалась на грани кризиса. Именно поэтому Эрдоган назначил досрочные выборы

Залогом популярности Эрдогана всегда было экономическое благополучие, а сейчас с этим показателем стало не так хорошо. Поэтому турецкий президент и его Партия справедливости и развития (ПСР) рассудили, что дальше будет хуже, и решили устроить выборы сейчас — заодно объединив президентские выборы с парламентскими (они должны были пройти в ноябре 2019-го).

Экономика Турции очень зависит от внешних денег, от прямых зарубежных инвестиций. Это делает турецкую лиру уязвимой для всех финансовых потрясений за рубежом. В последнее время трудности испытывают все развивающиеся экономики, не только турецкая — это происходит и в Бразилии, и в Аргентине. Россия может считаться исключением, потому что в ней рецессию, судя по всему, наконец преодолели. Вторая причина кризиса — политическая: правительство Эрдогана крайне неохотно решается на непопулярные меры, в том числе на сокращение расходов бюджета и ужесточение фискальной политики.

И даже наоборот: Эрдоган вмешивался в финансовую политику, влиял на решения Центрального банка, чтобы сохранить ключевую ставку на более низком уровне. Президент руководствовался как политическими соображениями (несмотря на инфляцию, он не хотел замедлять экономический рост), так и идеологическими — как исламист он не любит всего, что связано с процентами. Так или иначе, результат его вмешательства оказался катастрофическим: в мае турецкая экономика обрушилась.

После попытки переворота в 2016 году Эрдоган зачистил политическое поле

Грядущие выборы нельзя назвать конкурентными. Во-первых, Эрдоган контролирует турецкие СМИ. Во-вторых, голосование проводится фактически в условиях военного времени: все ограничения свободы слова, которые были введены после попытки переворота в 2016 году, по-прежнему действуют, расширяя полномочия исполнительной власти.

С 2016 года многие журналисты были уволены или арестованы, но аресты — это только полбеды. Дело не только в том, кому позволяют работать в медиа, но и в цензуре. Эрдоган занимается этими вопросами лично, сам звонит в редакции, раздавая указания — в России эти функции выполняет Дмитрий Песков со своими еженедельными собраниями главных редакторов.

Наконец, главные СМИ передаются в собственность людям, лояльным правительству. Не так давно компанию Dogan Group, владевшую телеканалом CNN Turk и авторитетной газетой Huriyyet, вынудили продать то, что осталось от холдинга, стороннику Эрдогана. Так что те самые люди, которым достаются госконтракты и другие милости от правительства, управляют турецкими медиа. Фактически, все крупнейшие телеканалы — а это, как и в России, важнейший источник информации — оказались под контролем правительства.

Главные политические оппоненты Эрдогана либо сидят, либо лишены доступа к СМИ

Ключевой оппонент турецкого президента, сопредседатель Демократической партии народов Селахаттин Демирташ, находится в тюрьме. В 2014 году он баллотировался на президентских выборах против Эрдогана и довольно неплохо выступил, заняв третье место. Его тогда называли турецким Обамой. [В ноябре 2016 года] его посадили за связи с Рабочей партией Курдистана, сейчас он ожидает суда и руководит предвыборной кампанией из тюрьмы. До официальных каналов Демитраша не допускают, но он умудрился организовать крупный митинг в курдских районах через интернет. Вместо него перед собравшимися выступала его жена.

Главный кандидат от оппозиции, представитель Республиканской народной партии Мухаррем Индже, тоже лишен доступа к СМИ. Он тоже устраивает многочисленные митинги, но официальные медиа их просто игнорируют — или стараются игнорировать. В последнее время это уже труднее — слишком много людей туда приходит.

Несмотря на преследования, у оппозиции неплохие шансы на выборах. Вероятен второй тур

Эрдогану противостоят три очень серьезных кандидата. Главное — оппозиция представляет практически весь политический спектр, от курдского меньшинства до националистов и исламистов. То есть они могут по максимуму привлечь голоса всех недовольных политикой Эрдогана. Если это удастся, то действующий президент не сможет набрать в первом туре 50%. А если второй тур случится, это само по себе будет означать, что Эрдоган уязвим. Плюс появится некоторый элемент непредсказуемости.

Интуиция говорит, что если дойдет до второго тура, то Эрдоган, конечно, выиграет, но с очень небольшим перевесом. А это означает, что ситуация будет для него значительно менее комфортной, чем была до сих пор. Но уже само по себе проведение второго тура будет достижением: победа во втором туре — это совсем не так убедительно. С другой стороны, если его изберут, то Эрдоган будет править по новой конституции — а это означает очень широкие полномочия: президент будет уже не номинальным, а непосредственным властителем Турции.

Есть еще один элемент неожиданности: не исключено, что оппозиции удастся получить большинство в парламенте. Да, Турция станет президентской республикой, значение парламента снизится, но все равно в этой ситуации возникнет некая напряженность, борьба за власть, которая может вынудить Эрдогана распустить парламент и устроить новые выборы. Так что на ближайшие полгода, а то и больше, Турции грозит период нестабильности.

Эрдоган использует кампанию в Сирии как инструмент для повышения рейтинга. Россия ему в этом помогла

Две последние операции в Сирии, которая Турция провела с начала 2018 года, считаются исключительно успешными. Это положительно сказывается на рейтинге Эрдогана.

Эрдоган надеется использовать военные успехи на севере Сирии, где действует Рабочая партия Курдистана, как преимущество против своих политических оппонентов. Без России военные успехи Турции были бы невозможны. В 2016 году Россия фактически одобрила участие Турции в сирийской гражданской войне, а в январе этого года помогла туркам в Африне, выведя из района подразделения военной полиции, которые находились там в составе курдских соединений. Без одобрения со стороны России Турция не смогла бы захватить эти территории. Именно события в Сирии оказали больше всего влияния на стремление турецкого правительства поскорее восстановить отношения с Россией после того, как был сбит российский бомбардировщик в ноябре 2015 года.

Главными внешними врагами Эрдогана остаются курды и беглый имам Фетхуллах Гюлен, обвиняемый в организации переворота 2016 года. А еще — США

По обвинению в связях с курдскими сепаратистами или Гюленом в Турции сейчас можно арестовать любого. Но, по мнению Эрдогана, за действиями и тех, и других скрываются американцы: США неоднократно заявляли о поддержке курдов, а Гюлена укрывают, отказываясь выдавать туркам, с 1999 года. Антиамериканизм вообще характерен для Турции, не только для власти, но и для оппонентов Эрдогана. Военные успехи в Африне в турецких СМИ часто преподносятся едва ли не как победа над американскими войсками — хотя американцы ясно дали понять, что не будут ввязываться в этот конфликт.

Америку называют и настоящим вдохновителем переворота 2016 года — не официально на уровне правительства, но через многих авторитетных людей. Все это Эрдоган с готовностью использует, но, на мой взгляд, эта модель начала выдыхаться. Охота на внешнего врага — хорошая штука, но на фоне ухудшения экономической ситуации работает уже не так хорошо. Тем более в условиях, когда оппозиция наконец собралась с силами, выдвигает сильных кандидатов и вообще не дает Эрдогану спокойно жить.

Решающим может оказаться каждый голос. Поэтому Эрдоган пытается заигрывать со всеми категориями электората одновременно

Перед этими выборами Эрдоган как будто ослабел и устал. Это уже не тот харизматичный и могущественный политик, каким он привык себя представлять. Он выглядит старым, вымотанным, и его победа совсем не кажется предрешенной.

За Эрдогана на выборах готовы проголосовать около 45% населения Турции. Вопрос в том, как превратить эти голоса в большинство в парламенте. До сих пор это удавалось Эрдогану относительно легко, потому что оппозиция была очень сильно раздроблена. Но теперь ситуация изменилась: оппозиционеры ведут скоординированную кампанию, а экономическая ситуация способна сильно повлиять на политические предпочтения множества турок.

Важно, что оппозиция теснит Эрдогана не только слева, но и справа: в Турции есть исламистские движения, которые обвиняют его в предательстве интересов религии. Интересно, что исламисты готовы сотрудничать со светской оппозицией — потому что дело не в противостоянии религии светскому обществу, а в противостоянии авторитаризму и лично Эрдогану. Чтобы не уступать голоса, Эрдоган пытается выставить себя главным защитником истинного ислама и религиозных ценностей, но в действительности он может быть кем угодно в зависимости от обстоятельств, апеллируя и к светским туркам, и к курдам.

В сегодняшней ситуации решающим может стать каждый голос и каждое кресло в парламенте. Поэтому Эрдоган мобилизует все имеющиеся ресурсы, в том числе разыгрывает религиозную карту. Пока все было хорошо с экономикой, за ПСР голосовали охотнее — просто как за партию власти, при которой сохраняется нормальный уровень жизни. Сейчас, когда экономического роста нет, у оппозиции гораздо больше шансов на успех. Эрдогану приходится бороться за голоса, и с этим связано главное опасение: как бы ему не пришлось прибегнуть к фальсификациям, чтобы обеспечить себе победу.

Турция похожа на Россию. Но не во всем

Турецкая политическая модель во многом строится на том, что государство — это центр принятия ключевых решений, распределения ренты и так далее. Как и в России, государство определяет благополучателей, например, путем распределения госконтрактов и трат на инфраструктурные проекты. При этом структурно экономика Турции очень отличается от российской: здесь нет такой мощной сырьевой базы, зато значительно сильнее развит частный сектор.

Ключевое отличие Турции от России заключается в том, что там существует многолетняя традиция честных свободных выборов. Просто проходят они не совсем в честных условиях. Регистрация избирателей, особенно в курдских районах, стала проблематичной; участки для голосования для многих недоступны, просто потому что расположены далеко от деревень и небольших городов, и до них трудно добраться. Подсчет голосов тоже важен, но фальсификации станут возможны только в крайнем случае. Пока что в Турции сохраняются именно выборы, а не «избирательные мероприятия», как в России.