Индия и Пакистан (две ядерные державы) оказались на грани войны. Они это серьезно?

Индийские ВВС 26 февраля впервые с 1971 года пересекли линию разграничения с пакистанской армией и атаковали цели на территории пакистанского Кашмира. Атака, представленная как «предупреждающий удар против лагерей террористов», превратилась в воздушный бой. Один индийский самолет был сбит, пилот попал в плен. Во всем мире вспомнили, что обе страны обладают ядерным оружием и испугались, что конфликт может перерасти в полномасштабную войну. «Медуза» попросила научного сотрудника ИМЭМО РАН, кандидата исторических наук Алексея Куприянова оценить риски разрастания конфликта и рассказать, чем нынешнее обострение отношений между Индией и Пакистаном (несколько раз воевавших в последние 60 лет) отличается от предыдущих.

По меркам индо-пакистанских отношений такое обострение — серьезный конфликт?

Это локальный конфликт, который, однако, заметно отличается от стандартных перестрелок на границе. Шансы, что это перетечет в серьезную войну, как это бывало несколько раз за последние 60 лет, чрезвычайно малы. Напряженность сейчас ниже, чем во время Каргильской войны 1999 года (и это тоже далеко не самый напряженный момент в истории региона): тогда по крайней мере был переход границы пакистанскими войсками, пусть и неофициальный. Сейчас индийские самолеты оказались в пакистанском воздушном пространстве, чего давно не было, но подтвержденные боевые потери за первые несколько дней войны составляют всего один сбитый самолет МиГ-21 ВВС Индии (есть неподтвержденная информация о том, что был также сбит пакистанский F-16). Вполне возможно, что этим все и ограничится.

Нынешний конфликт — это экспромт или подготовленная операция? А если подготовленная — то кем?

Для Индии это ожидаемая реакция на теракт в индийской части Кашмира 14 февраля, в результате которого погибли 40 бойцов Сил полиции центрального резерва (некий аналог российских внутренних войск, входящих сейчас в состав Росгвардии). Но, вероятно, подготовка к конфликту велась с пакистанской стороны: Пакистан ведет себя очень уверенно, удерживает инициативу, и складывается впечатление, что он готов ко всем индийским шагам и действует на опережение. Вероятно, эта подготовка велась с 2016 года, когда Индия в ответ на убийство 19 солдат нанесла аналогичные нынешним удары. Тогда Пакистан застали врасплох: индийские солдаты нарушили границу и разгромили лагеря подготовки террористов, а пакистанские военные даже не успели на это отреагировать.

Пакистан, разумеется, заявляет, что ничего не знает об атаке террористов; власти страны предлагали, чтобы Индия предоставила доказательства причастности пакистанских спецслужб к теракту. С точки зрения Пакистана, он формально не может нести полную ответственность за происходящее в той части Кашмира, где находятся его войска: это территория «отдельного государства Азад Кашмир», самоуправляемой территории, имеющей собственное правительство, которое признает только сам Пакистан; пакистанская армия просто защищает его от возможной индийской агрессии. Однако де-факто территория является частью Пакистана, и на ней (равно как и в индийской части Кашмира), уверены в Нью-Дели, нет вооруженных исламистских группировок, которые в той или иной степени не были бы связаны с пакистанской разведкой. Боевики, например, организации «Джаиш-е-Мухаммад» (ее Индия обвиняет в организации теракта) приходят в индийскую часть Кашмира из-за границы и после диверсий уходят обратно.

Если за терактом действительно стоит Пакистан, как уверяют индийцы, то нынешнее обострение могло быть организовано Межведомственной разведкой (ISI) — это ее почерк. Впрочем, ситуация, в которой Пакистан смотрится уверенно в конфликте с Индией, выгодна и пакистанскому премьер-министру, бывшей звезде крикета Имрану Хану, избранному в 2018 году: ему нужно показать, что он сильный политик, а не просто спортивная знаменитость.

Конфликт между двумя ядерными державами — это опасно? У кого-то могут сдать нервы?

В индийской ядерной доктрине написано, что страна не будет использовать атомное оружие первой, но применит его в ответ на атомный удар другого государства. Однако Нью-Дели подходит к вопросу гибко: во время очередного конфликта в 1999 году индийский премьер Атал Бихари Ваджпаи предупреждал, что Индия «не станет ждать», когда Пакистан нанесет удар первым. В пакистанской доктрине предусмотрена возможность первого удара в случае, если будет реальная угроза существованию страны и ее целостности; под это описание подходит и пересечение границы Пакистана крупными силами индийской армии.

Однако, как и в других противостояниях ядерных стран, ядерное оружие является прежде всего инструментом взаимного сдерживания. Несмотря на периодические обострения кашмирского конфликта, взаимное сдерживание работает и в этом случае; сейчас никто даже не говорит о применении ядерного оружия. И индийские, и пакистанские политики — очень осторожные люди и ведут себя соответственно.

Со взаимным уничтожением все понятно. А чем может закончиться нынешний конфликт?

Вопрос в том, что стороны посчитают успехом, после которого можно сворачивать конфликт. Для Пакистана, очевидно, лучший момент — сейчас: он пока что удерживает инициативу и уже показал, что готов уверенно отвечать на давление. Он может считать, что ответил за 2016 год — и такая демонстрация силы очень важна в южноазиатских реалиях. После удара по базам террористов на пакистанской территории, который, по уверениям Исламабада, закончился ничем, Индия получила воздушный бой, который завершился не в ее пользу.

Затягивание или обострение конфликта будет явно не в пользу Пакистана. При долгом конфликте всегда выиграет Индия: ее ресурсы — экономические и военные — явно больше. В случае продолжения конфликта Индия может сделать шаги, к которым Пакистан не готовился — все предусмотреть невозможно.

Индия при желании тоже может объявить, что достигла успеха. Официально Нью-Дели заявил, что единственная цель операции ВВС — уничтожение лагерей боевиков в пакистанской части Кашмира и под Балакотом в провинции Хайбер-Пахтунхва, где, как утверждала разведка, готовились новые теракты. При этом Пакистан настаивает, что удар пришелся по пустынному лесистому склону, а лагерей террористов на территории «Азад Кашмира» вообще нет; никаких свидетельств успеха или неудачи авиаудара стороны не предъявили и вряд ли предъявят. Однако Индия вполне может выйти из конфликта, объявив, что ее цели достигнуты — этот вариант поддерживают некоторые политики. Другой вариант — Индия попытается сделать шаг, на который у Пакистана не найдется ответа — с тем, чтобы оставить за собой последнее слово. Но серьезное обострение — не в интересах индийских властей.

Сейчас в центре противостояния оказался индийский летчик Абхинандан Вартхаман, попавший в плен к пакистанцам. Нью-Дели требует его освобождения; при этом в Индии обществу можно объяснить временное бездействие армии тем, что продолжение активных действий против террористов невозможно, поскольку это может навредить пленному (намекая, что конфликт может продолжиться, если Вартхаман окажется на свободе). Пакистанский премьер, несмотря на такую угрозу, собирается выдать пленного 1 марта: этим он покажет, что Пакистан стремится к миру, но готов к войне.

Как к конфликту относятся в других государствах? Кто на чьей стороне?

Можно сказать, что масштабный конфликт между Индией и Пакистаном никому не нужен, но никто не может заставить их его прекратить. Обе страны проводят вполне самостоятельную внешнюю политику. Пакистан всегда пытался лавировать между своими союзниками. Раньше с этим ему было проще. Начиная с войны 1971 года Пакистан входил в антисоветский блок и ему там было очень уютно. Его союзники на тот момент — от Саудовской Аравии и США до Китая, который к тому времени стал противником СССР. Теперь отношения с США ухудшились: например, президент Дональд Трамп приостановил военную помощь. Пакистану это не очень навредило — во-первых, американцы уже поставили в страну огромное количество техники, во-вторых — новые потребности всегда может удовлетворить Китай. При этом США не разорвали союзнические отношения полностью: им нужен Пакистан для снабжения своих войск в Афганистане. В конфликте в Кашмире американцы сейчас скорее занимают проиндийскую позицию, но полностью вставать на сторону Индии они не планируют.

Глобальному сопернику США — Китаю — с одной стороны, ближе Пакистан. Китай является крупнейшим инвестором и крупнейшим поставщиком оружия пакистанцам; при этом он явно не в восторге от усиления Индии. С другой стороны, товарооборот Китая и Индии быстро растет. Индия хотела бы, чтобы Китай стал главным инвестором в ее экономику. Кроме того, от спокойствия в регионе — и в том же Кашмире — зависит успех масштабного китайского торгового проекта «Один пояс — один путь». Но Пакистан уж точно не является сателлитом Китая: в нем есть и прокитайские группы, и те, кто придерживается антикитайской позиции. Сейчас Пакистан пытается расширить круг союзников, для чего, помимо прочего, ищет сближения с Россией.

Индийцы и пакистанцы на самом деле ненавидят друг друга?

Между двумя народами никогда не было настоящей ненависти. Скорее, по обе стороны границы считают, что два народа — это два брата, каждый из которых выбрал свой путь; между ними есть соперничество и даже случается вражда, но их многое объединяет. Например, обе нации очень любят крикет; нынешний премьер Пакистана Имран Хан, когда был игроком, пользовался большой популярностью в Индии. Между странами развита пограничная торговля, хотя и в значительной степени контрабандная. Во время обострения конфликтов, разумеется, случаются вспышки негодования по отношению друг к другу. Воинственная риторика всегда находит отклик — особенно среди неграмотной части населения обеих стран. Но всегда находятся люди, которые говорят, что конфликт нужно прекратить. Например, сейчас в кампании по освобождению пленного индийского летчика участвует внучка бывшего премьер-министра Зульфикара Али Бхутто.