«Ты видишь, как этим детям сложно совершать зверства» Актер Арми Хаммер о фильме «Отель Мумбаи: Противостояние» — напряженном триллере про теракты в Индии

В прокат вышел фильм «Отель Мумбаи: Противостояние». Это история о постояльцах индийского отеля, атакованного террористами в 2008 году. Главную роль в картине, балансирующей на грани боевика и семейной драмы, сыграл Арми Хаммер. Мировая премьера фильма состоялась в сентябре 2018 года на Кинофестивале в Торонто — тогда же Хаммер рассказал журналистам про сам триллер и съемки в Индии. А еще — про продолжение «Назови меня своим именем» и неуспех «Агентов А.Н.К.Л.». В день российской премьеры «Отеля Мумбаи» «Медуза» публикует беседу с актером.

— Фильм ведь не просто так выходит в 2019 году, потому терроризм и через десять с лишним лет остается актуальной проблемой?

— Совершенно верно. Обычно терроризм безлик и бездушен в кино, но мы показываем его человеческое лицо. Это дети, которых вовлекли в террор обманом, пообещав деньги их семьям. Одному из них, например, обещали организовать операцию для близкого человека. И эти дети поверили. Ты видишь, как они оказались здесь, а потом видишь, как им сложно совершать зверства. Им приходится бороться с собой. Это не двумерный портрет безликого зла с пистолетом в руках, это реальные люди. На мой взгляд, очень важно осознать, что мы, американцы, называем террористической атакой любое действие, направленное против нас. Но для героев фильма эти события — тоже последствия террористической атаки на них самих.

— Кажется, трагедия в Мумбаи была одним из перых терактов, настолько подробно освещаемых СМИ.

— Да. Я хорошо помню, как это все происходило. Это была одна из первых террористических атак, которую так активно показывали в новостях. Ее обсуждали по всему миру. Большинство террористических атак (11 сентября, теракт в Оклахома-сити и другие) выглядят так: «Бум! Что-то случилось!» Потом журналисты восстанавливают хронику событий, а профессионалы разбираются с последствиями. В Мумбаи атаки длились часами. Я помню, что буквально прилип к экрану.

— Ваш герой — обычный американский парень?

— Да, но у него интересная судьба. Он встретил богатую девушку, они полюбили друг друга, поженились, родился ребенок. При первом взгляде на отель он восхищенно произносит: «Ничего себе! Это сумасшествие! Я не знал, что такое даже существует!» Это доказывает, что чувства этой пары настоящие. И от этого еще труднее наблюдать за тем, что происходит дальше.

— Почему вам захотелось сыграть этого героя?

— Потому что этот мужчина оказывается в очень сложной ситуации. Ему приходится выбирать: остаться с женой и уберечь ее от опасности или идти спасать своего малыша. Никто из родителей не хотел бы оказаться перед таким выбором.

— Если не ошибаюсь, вы впервые сыграли отца в кино.

— Да, по-моему, впервые. Снимать сцены, в которых герой должен проявить себя как отец, было очень сложно. Не хочу спойлерить, но скажу одно: моему персонажу приходится принимать невероятно трудные решения. Когда я поставил себя на его место, мне сразу стало проще играть. Но в то же время стало страшно.

— У героя есть прототип?

— Да, даже два — он собран из историй двух участников атак на Мумбаи. Так что на нас лежала двойная ответственность: было очень важно сделать все правильно. Эти люди прошли через трагические события — массовые теракты. Я все время держал в уме, что они будут смотреть фильм, и что мы обязаны показать, как это было на самом деле. Режиссер Энтони Марас взялся за материал основательно, как настоящий журналист-расследователь. Он нашел все об этих событиях, вплоть до записей телефонных разговоров. Нам было на что ориентироваться.

— То есть в каких-то сценах вы цитируете этих людей дословно?

— Да. На самом деле, актеры редко могут перед началом съемок досконально изучить историю, на которой основан фильм. В этот раз у нас был по-настоящему насыщенный репетиционный период: мы все читали расшифровки и записи очевидцев, обсуждали их. Усердно и ответственно вгрызались в материал.

— Дев Патель, который тоже сыграл в этом фильме, на пресс-конференции сказал, что больше всего его пугает оружие. А вас?

— Больше всего на свете меня пугают, наверное, пауки. Так что вы вряд ли увидите меня в фильме с ними, хотя недавно я снялся в хорроре, где полно насекомых. По поводу страшного в этой картине. «Отель Мумбаи» — это не тот фильм, на котором ты каждые пять минут подскакиваешь с криком в кресле. Но здесь есть саспенс, который усиливается с каждой минутой, благодаря этому тебя пронимает. Вы физически ощущаете, через что проходили участники событий.

— Расскажите, как вы оказались в проекте? Ведь Энтони Марас еще не успел сделать себе имя как режиссер.

— Энтони прислал сценарий моему агенту. Когда я читал его, мне показалось, что я как будто там побывал. Я знал про атаки и раньше. Но это был просто потрясающий сценарий. А еще я видел его короткометражную ленту «Дворец». Она длится всего 15 минут, но это драматургия редкой интенсивности! В какой-то момент я даже поставил фильм на паузу и сделал круг по комнате. Мне пришлось сказать самому себе: «Это всего лишь кино, просто кино, давай досмотрим его». В общем, после такой сильной короткометражки и такого вовлекающего сценария я понял, что именно Энтони должен снимать этот фильм.

— Что больше всего зацепило вас в подходе Энтони к экранизации истории?

— Знаете, что по-настоящему меня поразило? Когда я впервые смотрел фильм со зрителями в Торонто, я видел, что они смеялись там, где я вообще этого не ожидал. К примеру, в сценах, когда возникало недопонимание между заложниками и террористами. Мне кажется, что это был нервный смех. Таким образом люди давали выход своему напряжению. В какие-то моменты они начинали вздыхать или даже вскрикивать — им требовался эмоциональный выплеск. Я не ожидал этого. А режиссер, видимо, ожидал.

— У вас не было сомнений по поводу участия в проекте? Ведь террористы хотят, чтобы мы говорили о них. Выпуская эту картину, вы даете им голос.

— Если отвечать коротко, то нет. Это не та картина, после просмотра которой человек с экстремистскими наклонностями скажет: «Стоит попробовать!» Скорее, это предупреждение о том, как опасны идеалы экстремистов, как легко они могут уничтожить тебя эмоционально, духовно и физически.

— Чем запомнились съемки в Мумбаи?

— Я приступил к этой картине сразу после съемок в «Назови меня своим именем». Сильный контраст получился: там я катался на велосипеде по итальянской провинции, пил вино и ел пасту, а здесь — бегал по коридорам отеля и спасался от вооруженных террористов, разговаривающих на урду. После съемок мы с актерами, игравшими террористов, говорили друг другу: «Давайте поужинаем? Кто голоден? Кому бокал вина?» И просто шли в ресторан, обсуждали прошедший день. Эти посиделки сплотили нас.

— Я думал, вы скажете, что съемки были изматывающим кошмаром.

— Да нет. Но был один очень тяжелый момент. Не хочу раскрывать детали сюжета, но речь о сцене в самом финале, где я лежу на полу. Чисто физически это было тяжело. Представьте, по 12-13 часов в день валяться на холодном каменном полу с завязанными за спиной руками. После смены у меня болело все — плечи, бедра, колени, шея. Я уже не говорю о тех эмоциях, с которыми связана сцена.

— Как вы выбираете роли? Выработалась какая-нибудь тактика, философия?

— Сложно сказать. В начале пути у актера нет выбора. Ты не можешь задать направление своей карьеры. Ты просто не можешь себе этого позволить. Тебе приходится браться за любую работу, которую предлагают, и отталкиваться уже от нее в надежде, что сможешь хоть как-то контролировать этот процесс. Я больше всего люблю актерство за то, что каждый раз — это очень разный опыт, разные роли. Я верю в то, что именно разнообразие придает вкус жизни. Поскольку моя работа позволяет мне делать каждый раз что-то новое, я стараюсь добиться, чтобы разница между проектами была значительной.

— То есть вы намеренно обходите стороной крупные голливудские фильмы?

— Нет, я не делаю этого специально. Просто пока не было подходящих предложений. Это обычный эгоизм. Я берусь за то, что мне нравится. В последнее время это небольшие проекты, на которых люди работают со страстью.

— Вот давайте о них и поговорим. Как продвигаются съемки продолжения «Назови меня своим именем»?

— Фильм в производстве. Придется подождать еще пару лет.

— Но книги так и нет, верно?

— Да. В финале книги «Зови меня своим именем» есть история воссоединения героев. Режиссер Лука Гуаданьино и автор романа Андре Асиман просто развили мысль и добавили много новых идей. Я слышал их речь, когда они презентовали фильм, это было здорово. Так что сиквел получится великолепным! 

— Какой из ваших фильмов, на ваш взгляд, незаслуженно недооценен?

— Такова дьявольская натура кино. Дело в том, что на производство фильма уходит очень много времени, и когда оно наконец выходит в прокат, культурный ландшафт уже может быть другим. Иногда везет — и фильм выстреливает, иногда нет. Иногда ты понимаешь, что фильм хорош, но всем плевать на него. 

— С какими вашими фильмами так было?

— Думаю, что с «Агентами А.Н.К.Л.». Забавно, что сейчас происходит нечто вроде онлайн-воскрешения этого фильма. Люди возвращаются к нему и начинают ценить. А еще похожая история с фильмом «Одинокий рейнджер». Ко мне часто подходят люди и говорят: «Не знаю, почему всем не понравился „Одинокий рейнджер“. Я вот его люблю!»

— Тарантино обожает его!

— Да, это один из его любимых [фильмов].

— Когда вы сами усядетесь в режиссерское кресло?

— Я пока не нашел интересного материала, но да, это моя цель. Поэтому я активно читаю все, что выходит. Но пока я даже не знаю, откуда придет идея — из сценария, статьи или книги. Когда-нибудь я прочту что-то и воскликну: «Вот оно! Не хочу, чтобы кто-то другой снял фильм об этом!»

— В этом фильме вы будете по обе стороны камеры?

— Не знаю. Мне кажется, что в свой первый раз я бы хотел сконцентрироваться на режиссуре, а не распыляться.