Отважились повзрослеть Московские студенты стали движущей силой летних протестов 2019 года — несмотря на противодействие вузов. Репортаж Ирины Кравцовой

Молодежь участвовала в политике всегда, но еще никогда российские студенты не были настолько политизированы, как в 2019 году. Наряду с участием студентов и аспирантов в протестных акциях, в крупнейших вузах появляются альтернативные органы студенческого самоуправления, которые не только борются за права учащихся и решение бытовых вопросов, но и занимаются правозащитной деятельностью — например, собирают средства в поддержку студентов, задержанных на митингах или арестованных по политическим мотивам. Спецкор «Медузы» Ирина Кравцова поговорила с московскими студентами (и преподавателями) о том, как и почему все большее число учащихся вузов вливаются в политический протест, какие они используют механизмы самоорганизации и как на это смотрят в администрациях вузов, которые привычно стараются придерживаются принципа «университеты вне политики».

«Если бы мне кто-то сказал, когда я поступал во ВГИК, что на защите моего дипломного фильма вуз нажмет тревожную кнопку и приедет Росгвардия в полном обмундировании и с оружием, я бы рассмеялся этому человеку в лицо».

Выпускник ВГИКа Артем Фирсанов рассказывает, как на дипломном курсе решил сделать фильм о деле «Седьмой студии» и Кирилла Серебренникова. Снимать фильм руководство института ему формально не запретило, но не выдало средств на его создание и чинило всяческие препоны — в частности, в вузе интересовались личной жизнью и сексуальной ориентацией студента.

Тогда Фирсанов, по его словам, понял, что «ВГИК как государственная структура просто-напросто обслуживает власть», и счел, что так быть не должно. Он решил снимать на айфон документальный фильм о том, как руководство вуза запрещает ему делать кино о самом громком уголовном преследовании театральных деятелей этого времени. Кино даже допустили до защиты, но экзаменационная комиссия поставила Артему за работу тройку. 

На апелляции на время обсуждения его оценки Фирсанову предложили покинуть аудиторию. Перед выходом он тайком оставил среди своих вещей включенный диктофон — а когда вернулся, увидел, как преподаватели вытащили его из его личных вещей. Вернуть диктофон они отказались, аргументируя это тем, что студент выложит в интернет их обсуждение. После нескольких неудачных попыток уговорить преподавателей вернуть его личные вещи студент Фирсанов вызвал полицию, а ВГИК — наряд Росгвардии.

«Когда я поступал в университет, меня не интересовала политика, я был с ней никак не связан, — говорит бывший студент ВГИКа. — Но за это время многое произошло в моем сознании, и я понял, что никто из нас не может быть с ней не связан».

Примерно этими словами решение об участии в протестах объясняют очень многие московские студенты. В московских университетах в последние месяцы повторялась одна и та же история: студенческие объединения, до того занимавшиеся решением бытовых вопросов и отстаиванием прав учащихся в конфликтах с администрациями вузов, к лету 2019 года вливались в протестные митинги, требовали освобождения задержанных студентов и преподавателей, организовывали сбор средств для участников протестов, против которых были заведены административные дела.

«Университет в яме»

О своей необычной защите Артем Фирсанов рассказывал с импровизированной сцены в одном из помещений Сахаровского центра — 30 августа 2019 года здесь проходила встреча студентов и аспирантов московских вузов, посвященная протестам и борьбе за права учащихся. 

Организаторы встречи — в их числе были редакторы студенческого журнала «Докса» — подавали в мэрию заявку на проведение мероприятия в общественном пространстве «Яма» на Покровке, но лекции и концерт под названием «Университет в яме» столичные власти согласовать отказались. В день проведения мероприятия московское управление МВД предупредило, что «Яму» закроют, поскольку о готовящихся студенческих встречах их якобы не предупредили. В итоге организаторы в последний момент договорились с Сахаровским центром. 

На числе участников все это никак не отразилось. Зал Сахаровского центра — это помещение часто называют ангаром — 30 августа был набит до отказа. Молодые люди — учащиеся самых разных московских вузов — сидели на полу перед импровизированной сценой. У некоторых в руках были листовки с информацией о студентах, арестованных в рамках «московского дела»: их вместе с футболками с надписью «Отпускай» можно было на входе в ангар выменять на донат — пожертвование, размер которого каждый определял сам (вырученные средства организаторы встречи пообещали потратить на поддержку арестованных студентов — организацию передач, покрытие расходов на юридическую помощь).

Главные темы, которые со сцены поднимали молодые люди: как защитить своих однокурсников, которые этим летом стали политическими заключенными после участия в митингах, и как самому не сесть в тюрьму, отстаивая справедливость.

Большинство выступавших были студентами Высшей школы экономики: в последние годы за политическую активность пострадали несколько учащихся этого вуза (в частности, под следствием находится студент Вышки Егор Жуков — ему предъявлено обвинение в призывах к экстремизму); издание «Докса», организовавшее встречу, тоже прописано в Вышке. Собравшиеся признают, что у вышкинцев самый большой опыт в деле помощи задержанным однокашникам. Этим опытом они делились со сцены: как аккумулировать силы, как собрать деньги на штрафы в короткие сроки и главное — как максимально широко предавать огласке то, что происходит с их сверстниками, отправленными в СИЗО.

Слушатели обменивались впечатлениями об услышанном, набирая сообщения в телеграме и показывая соседям с экрана. Отправить сообщение не получалось, потому что не работала связь — то ли из-за очень большого скопления народу, то ли, как поговаривали, работу телефонов глушила припаркованная возле ангара полицейская машина.

Большинство вопросов из зала — о том, как бороться за права так, чтобы потом не отчислили и не посадили. Четкого ответа у организаторов, впрочем, не было — поэтому студентам предлагали вступать в организации в своих вузах (в одиночку с давлением не справиться). На случай задержания главный рецепт — сделать так, чтобы об этом как можно скорее узнала общественность.

Это вам не МГУ

Студенческое интернет-издание «Докса» появилось в Высшей школе экономики в феврале 2017 года. Сейчас для него пишут учащиеся разных московских университетов. Издание ярко освещает репрессии в отношении студентов; вокруг «Доксы» сформировалось сообщество людей, помогающих арестованным.

Изначально журнал задумывался исключительно для освещения внутриуниверситетской повестки. «Мы хотели создать медиа, которое бы просто рассказывало изнутри об университетской жизни, а не о глобальных проблемах России, — объясняет один из редакторов „Доксы“, аспирант исторического факультета НИУ ВШЭ Армен Арамян. — Просто в какой-то момент студенты соприкоснулись с этими глобальными проблемами, и естественным образом повестка пересеклась».

Например, когда «Докса» только появилась в 2017 году, студентов волновало, что в общежитиях, где раньше каждый мог при входе в вай-фай логиниться от своего имени, по новым правилам университета, которые тогда внедрялись, необходимо было авторизоваться. По словам студентов, процедура была устроена «супернепрозрачно», и многие беспокоились, что новые правила позволят руководству вуза следить за ними.

В 2018-м «Докса» писала о харассменте в университетах по всему миру, а также о преподавателе ВШЭ Сергее Володине, которого обвинили в домогательствах к студентке. Поведение преподавателя после статей в «Доксе» обсуждали на этической комиссии университета. На сайте журнала редакторы «Доксы» рассказывали, что, узнав об их расследовании, Володин настоятельно просил их удалить публикацию и написать опровержение, однако они отказались «поступаться своими этическими принципами».

В том же 2018 году проректоры и деканы факультетов Вышки обсуждали изменения в системе экзаменационного оценивания. В частности, предлагалось ввести «блокирующие элементы контроля» — работы или экзамены, не сдав которые студент автоматически лишался бы возможности получить по предмету положительную оценку. Учащиеся были против — и на полдня оккупировали коридор возле конференц-зала в здании на Мясницкой, где проректоры и деканы вели обсуждение. Они кричали проходящим педагогам «Позор!» и «Это вам не МГУ» — и отказывались расходиться до вечера. Все это время в конференц-зале присутствовали учащиеся, работавшие в студенческих СМИ — в том числе редакторы «Доксы», которые вели онлайн с совещания. В Вышке это событие назвали «первым митингом в истории университета».

В итоге этическая комиссия НИУ ВШЭ не нашла в действиях преподавателя Сергея Володина по отношению к студенткам признаков домогательств и не применила к нему санкций; студентов все-таки обязали авторизовываться при входе в университетский вай-фай; множество других попыток бороться за свои права также оказались безуспешными. Тем не менее «Докса» продолжила рассказывать о ситуациях, которые кажутся ее авторам несправедливыми; во многом журнал заменил студентам официальные каналы связи с руководством вуза, например студенческий совет. 

По словам аспиранта Армена Арамяна, студсовет в ВШЭ существует, но у него нет никаких формальных полномочий и он не принимает никаких решений. «У студсовета есть только совещательный голос, а многие из тех, кто туда идет, — это люди с хорошими управленческими амбициями, которые в будущем хотят работать в администрации Вышки, — отмечает Арамян. — По сути, получается, что это такая стажировка в администрацию Вышки».

В НИУ ВШЭ настаивают, что студенческое самоуправление в вузе работает и позволяет добиваться реальных улучшений в жизни учащихся.

«Благодаря инициативе студенческого совета в ВШЭ впервые в России в общежитиях был введен свободный пропускной режим и отменен комендантский час, — рассказали „Медузе“ в пресс-службе вуза. — Вышка стала первым российским университетом, в котором появился уполномоченный по правам студентов, а программы образовательных дисциплин и качество их преподавания регулярно проверяются и оцениваются самими студентами».

При этом как минимум с 2018 года «Докса» активно включилась в политическую жизнь — в частности, с помощью журнала был организован сбор денег в поддержку аспирантов и студентов, задержанных на протестных митингах летом 2019-го. На Дне Вышки 5 сентября 2019 года редакторы «Доксы» собирались предложить студентам писать письма политзаключенным — но администрация вуза отказалась одобрить эту часть программы.

К деятельности «Доксы» в администрации Вышки вообще относятся сдержанно — официальный представитель вуза охарактеризовал ее как «студенческое издание левого толка», которое «стремится использовать университет как площадку для политического протеста».

«Все чаще мы видим попытки журнала приписать мнение своих редакторов всему университетскому сообществу, хотя в университете учатся и работают люди с самыми разными политическими взглядами и предпочтениями, — заявили „Медузе“ в пресс-службе ВШЭ. — Фактически ряд заявлений [журнала] — это нарушение принципа „университет вне политики“, подрыв профессионального единства университета и создание напряжения в коллективе».

Студенты пишут в прокуратуру

Об отсутствии нормальных возможностей отстаивать свои права рассказывают и студенты других крупных московских вузов. По их словам, бесправие студсоветов стало одной из причин, почему в университетах в последнее время появляются неформальные объединения студентов.

23-летняя студентка центра изучения религий РГГУ Наталья Гришковец в 2016 году поступила в университет на платное отделение. Она рассказывает, что, по правилам вуза, поскольку в течение года у нее не было троек, в 2017-м ее должны были перевести на бюджет — но комиссия отказала ей в переводе. Тогда студентка пошла напрямую к председателю комиссии, которая занималась этими вопросами, Александру Безбородову (нынешний ректор РГГУ). Он, по словам Гришковец, «почти кривляясь», перебивал ее — а просьбу продемонстрировать ей протокол заседания комиссии, чтобы узнать причину отказа, Безбородов воспринял «как невероятную дерзость». Он заявил, что это внутренний документ и она «не смеет просить даже взглянуть на него». На самом деле Гришковец знала, что этот документ должен обязательно публиковаться. В конечном счете студентке так никто и не объяснил, почему, несмотря на соответствующие правила университета, ей отказали в переводе на бюджет.

По словам Гришковец, ее родители были знакомы с высокопоставленной сотрудницей администрации РГГУ и попросили ее повлиять на ректора. «Папа был c ней любезен и был благодарен ей за желание помочь, — рассказывает студентка. — Все это казалось мне очень унизительным, потому что просить было нечего и благодарить не за что, потому что по закону перевод должен был быть моим, а не зависеть от милости ректора и просьб знакомой».

Тогда Наталья Гришковец стала искать других студентов РГГУ, которые в течение нескольких лет подавали заявления о переводе на бюджет, но переведены не были — таких оказалось несколько сотен. Для многих из них, по словам Гришковец, оплата обучения была непосильной.

Студентка вспоминает, что больше всего ее потрясло даже не то, что руководство вуза «врет в глаза студентам и их родителям» — а то, что она оказалась чуть ли не первым человеком, который решил отстаивать свое право на перевод «не через знакомства и ползание на коленях, а цивилизованно». «Люди полностью доверяли РГГУ и даже не предполагали, что их право на перевод где-то записано, — объясняет Наталья. — Родители ехали из других городов, чтобы упасть перед ректором на колени. Но не удосуживались открыть приказ или положение о переводе и убедиться, что их ребенка жестоко обманули и можно пойти в суд».

РГГУ, по ее словам, последовательно занимался дезинформацией, обвиняя студентов в том, что они недостаточно хороши для перевода на бюджет.

Большая часть общественной работы Гришковец заключалась в том, чтобы писать ликбезы для студентов и их родителей, чтобы они осознали суть произошедшего. В итоге за полгода о правилах перевода на бюджет узнали почти все — и люди, которым отказали на следующей (летней) комиссии, уже были готовы бороться. 

«Сделав работу над ошибками, я написала несколько образцов заявлений, и всем пострадавшим оставалось только выбрать заявление по своей ситуации, заполнить форму и отправить в министерство образования и ректору», — сообщает студентка. По ее словам, летом 2017 года министерство получило столько обращений и жалоб от студентов, что РГГУ был вынужден перевести на бесплатное обучение всех, кто имел на это право, — почти 90 человек. Кроме того, самой Наталье удалось добиться возврата денег за платное обучение с зимы 2017-го.

В пресс-службе РГГУ отвергли обвинения в попытках дезинформировать студентов и заявили, что не видят связи между действиями Натальи Гришковец и решением о переводе учащихся на бюджет. «При переводе студентов на бюджетные места, как и при решении любых других вопросов, администрация РГГУ действует в соответствии с правовым регулированием, утвержденным локальными актами вуза, — объяснили „Медузе“ представители университета. — Спорные вопросы, как правило, решаются в пользу студентов, если нет противоречий с законодательством».

По словам Натальи Гришковец, проблема переводов на бюджет открыла ей глаза на то, что права студентов нарушаются каждый день, «не только глобально, но и там, где мы не замечаем». Чтобы исправить ситуацию, в начале 2017 года она создала в противовес «бесправному и аморфному» студенческому совету вуза «Другой совет РГГУ». 

«Я поняла, что будет отлично, если студентам не придется писать заявления самим, — объясняет студентка, которая до сих пор руководит „Другим советом“. — Если кто-то будет делать за них основную работу — и им останется только поставить свою подпись и отправить заявление ректору или в прокуратуру». 

По словам Гришковец, такие группы появляются и в других вузах. «Нас пока очень мало, многие делают ошибки в первых шагах, но мы ужасно азартные и наводим шум, — говорит она. — Студенты становятся осознаннее, и мы еще увидим настоящие митинги».

При этом на протестные акции вроде тех, что летом 2019 года случились в Москве, Наталья не ходит: не любит «выходить из дома» — но заявляет о солидарности с митингующими. «Я стараюсь быть активным гражданином — простите за ассоциации с одноименной программой — в повседневной жизни. И вижу, что я в этом эффективна, — заключает она. — И что мой вклад значим».

#FreeAzat

В главном вузе России неформальное объединение студентов — инициативная группа МГУ (ИГ МГУ) появилась задолго до «Другого совета», в 2009 году. Как и в случае с РГГУ и Вышкой, изначально она была нацелена на решение бытовых студенческих проблем. В 2009-м учащиеся пытались узаконить демократичные правила прохода в общежитие главного здания, устраняли нарушение санитарных норм в общежитиях, добились расселения студентов из «худшего» общежития МГУ — Филиала Дома студента на Ломоносовском проспекте (ФДС), защищали кампус МГУ от градостроительных инициатив девелоперов и городских властей — в частности, накануне проведения чемпионата мира по футболу 2018 года пытались убедить администрацию университета перенести фан-зону с территории кампуса.

Впрочем, по словам участницы инициативной группы и редактора «Доксы» Марии Меньшиковой (сейчас она аспирантка ВШЭ), довольно скоро студенты переключились на решение внешних проблем, в том числе и напрямую пересекающихся с политикой. 

К примеру, участники группы вернули право голоса иногородним студентам на федеральных выборах (в 2011 и 2016 годах студенты, жившие в общежитиях по временной регистрации, не могли голосовать на соответствующих участках), а на выборах 2011-го многие студенты из инициативной группы работали наблюдателями. По словам Меньшиковой, на участке в главном здании МГУ, где обычно голосуют профессура и ректорат, в результате работы наблюдателей-студентов «Единая Россия» получила «провально низкие результаты», поэтому на президентских выборах в марте 2018-го администрация университета организовала на этом участке очередь из охранников и работников столовых.

Меньшикова считает, что, провозглашая лозунг «университет вне политики», администрация МГУ лицемерит: «Просто „вне политики“ оказывается все, что не вписывается в линию партии. Но при этом выходит так, что ректор может совершенно открыто агитировать на выборах за соответствующую партию и кандидатуру на выборах главы государства».

Администрация университета к участникам инициативной группы, по словам Меньшиковой, относится «враждебно» и порой оказывает давление — поэтому число участников ИГ МГУ не афишируется. Мария Меньшикова рассказывает, как в 2018 году во время кампании против просмотра футбольного чемпионата в фан-зоне под окнами общежитий родственникам студентов, состоящих в группе, звонили «из ФСБ» и «рассказывали ужасы о подрывной деятельности их внуков». Пресс-служба МГУ не ответила на вопросы «Медузы».

Четверокурсник факультета филологии МГУ Борис Грызунов вошел в инициативную группу летом 2019 года, но занимался активизмом и до того — боролся против фан-зоны ЧМ на территории университета, а 26 марта 2017-го был задержан на антикоррупционном митинге «Он вам не Димон» и провел 10 суток в спецприемнике.

В 2019 году Грызунов ходил на заседания по делу Азата Мифтахова — аспиранта МГУ, арестованного в феврале 2018 года по делу о нападении на офис «Единой России» (при этом задержан Мифтахов был за 11 дней до нападения). Участники инициативной группы ходили на каждое судебное заседание по делу Мифтахова, собирали ему деньги на адвоката и даже устраивали на территории МГУ демонстрацию с требованием освобождения аспиранта — плакаты с лозунгом #FreeAzat развернули прямо под окнами ректората.

К инициативной группе Грызунов присоединился именно после того, как увидел масштаб ее участия в деле Мифтахова. По словам студента, «абсурд и безумие» вокруг этого дела резко активизировали несогласных и недовольных в студенческих кругах, в том числе и его самого: «Я сомневался, идти ли мне на сход у памятника Ломоносову в марте этого года в поддержку Азата, но с тех пор, как я стал следить за этим делом, оно перестало быть „еще одной историей“, а стало фактически одной из центральных точек моей студенческой идентичности». 

Грызунов уверен, что Мифтахова судят за его взгляды, а не за преступления или правонарушения. А ректорат и большинство деканатов МГУ, по его словам, «до смерти не хотят выражать какую-либо позицию, расходящуюся со статус-кво». По мнению четверокурсника, эта проблема характерна не только для МГУ, но и для других вузов, включая ту же ВШЭ.

Университеты вне политики

«НИУ ВШЭ является государственным университетом, что дает определенные бонусы, понятные и преподавателям, и студентам, но и накладывает определенные ограничения и обязательства», — написал 18 августа 2019 года замруководителя департамента по научной работе Высшей школы экономики, профессор Дмитрий Евстафьев. Главным из этих обязательств Евстафьев назвал «нахождение пространства университета вне политики».

За две недели до этого в Москве по обвинению в участии в массовых беспорядках и призывах к экстремизму на митинге 27 июля задержали студента ВШЭ Егора Жукова; 25 сентября суд продлил ему арест до конца 2019 года.

Против заключения студента под стражу выступила проректор Вышки Валерия Касамара, которая участвовала в выборах в Мосгордуму и называла себя «членом команды [мэра Москвы Сергея] Собянина». У себя в фейсбуке Касамара написала, что формальный повод задержания студентов на одиночных пикетах в поддержку Егора Жукова «выглядит абсурдно»: «Такой подход — вольное толкование закона, нарушение его духа и буквы. Это произвол, который дискредитирует государство».

Заключение Жукова под стражу спровоцировало волну акций солидарности и критики в адрес руководства вуза — в том числе серию одиночных пикетов в его поддержку. В руководстве Вышки неоднократно заявляли, что студенты и сотрудники имеют право на участие в любых законных мероприятиях (Валерия Касамара, в числе прочего, говорила, что это относится и к одиночным пикетам в поддержку Жукова) — при этом в официальном заявлении университета 8 августа подчеркивалось, что сотрудникам и студентам, поучаствовавшим в несогласованных акциях или нарушившим правопорядок, юридическая поддержка оказана не будет.

С различными заявлениями в связи с протестами и участием студентов в несогласованных акциях летом 2019 года выступили многие московские вузы. Большинство заявлений были осторожными, но в них прямо не говорилось о нежелательности участия в митингах и шествиях. Так, 6 августа 2019 года ректор МГУ Виктор Садовничий заявил, что право выражать свое мнение закреплено Конституцией, однако призвал студентов быть с этим «очень аккуратными»: «Одно дело — способность и умение выражать свое мнение. Лучше, если человек грамотно говорит. А если это что-то другое, чего я, например, не знаю, я бы ребят наших призвал — и считаю, что самое главное — учиться, хорошими специалистами становиться и отстаивать свою точку зрения, если этого требуют его убеждения».

При этом в ряде случаев московские вузы не ограничивались предостережениями о нежелательности участия студентов в политических мероприятиях; как минимум иногда речь шла об открытых угрозах применения за участие в митингах штрафных санкций — вплоть до отчисления. 

2 августа 2019 года издание РАПСИ опубликовало комментарий ректора РГГУ Александра Безбородова — того самого, который, по словам студентки Натальи Гришковец, пытался отказать ей в законном переводе на бюджетное отделение, — о том, что он рассматривает возможность отчисления из университета студентов за их участие в объявленных несанкционированными публичных акциях. По его словам, реакция руководства университета на участие учащихся РГГУ в «незаконных акциях», особенно повлекшее за собой «административное — и тем более уголовное — нарушение», должна быть жесткой, «вплоть до отчисления».

В ответ на эту реплику ректора студенты и аспиранты РГГУ опубликовали в «Доксе» открытое письмо к нему в качестве превентивной меры. В письме они заявили, что его высказывание вызвало у них «крайнюю озабоченность» и что «задача руководства вуза — обеспечить образовательный процесс и научную деятельность».

«Согласно принципу Non bis in idem (не дважды за одно и то же), отраженному в статье 4 протокола номер 7 к Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод, не должно быть двух взысканий за одну провинность. Соответственно, если человек был осужден и подвергнут наказанию судебной или исполнительной властью государства, университет тем более не должен карать его за тот же поступок еще раз», — объясняли Безбородову в письме студенты.

7 августа Александр Безбородов скорректировал свое заявление — по его словам, он не предлагал отчислять студентов, а лишь призывал подумать об их безопасности: «Если студент окажется в ситуации, когда будет доказано его уголовное правонарушение, боюсь, что это может просто сломать ему жизнь».

Преподаватели за протест

На последний день рождения «Доксы», зимой 2019 года, его редакторы организовали сбор средств на оплату услуг адвоката для Азата Мифтахова, а летом, после начала протестных митингов и массовых задержаний, запустили специальный ресурс для сбора средств и оказания помощи задержанным на митингах «DOXA-OVD» — по аналогии с правозащитным проектом «ОВД-Инфо». За первые дни работы проекту удалось собрать 330 тысяч рублей — как рассказывают организаторы, почти 70% пожертвований, по их подсчетам, поступило от преподавателей.

Несмотря на то, что многие активисты из числа студентов противопоставляют себя администрациям вузов, многие из университетских преподавателей, с которыми говорила «Медуза», частично солидарны с целями протеста или по крайней мере считают своим долгом честно обсуждать со студентами происходящее — а некоторые и сами участвовали в протестных митингах и даже попадали в полицию. 

Виктор Горбатов преподает философию на факультете гуманитарных наук НИУ ВШЭ уже одиннадцатый год. С 2011-го Вышка ежегодно признает его лучшим преподавателем. Летом 2019-го его задержали на митинге в поддержку корреспондента отдела расследований «Медузы» Ивана Голунова.

«Абсурдная несправедливость происходящего с Голуновым — вот что меня зацепило больше всего, — говорит преподаватель, член профсоюза „Университетская солидарность“ о своем решении участвовать в протестах. — Наверное, можно сказать, что мною двигают гражданские и этические мотивы, а не политические. Впрочем, все обернулось так, что сегодня почти любое моральное действие или высказывание может попасть в категорию „политического“».

Во время шествия 12 июня омоновцы выдернули Горбатова из толпы и отвели в автозак, ничего не объясняя. В ОВД преподавателя продержали до вечера, суд назначил ему штраф в размере 20 тысяч рублей.

Виктор Горбатов вспоминает, что, к его удивлению, очень многие студенты поддержали его тогда в соцсетях, а некоторые даже приехали к ОВД, чего он никак не ожидал. Коллеги из Вышки и других вузов помогли со сбором денег на штраф. 

По словам Горбатова, администрация Вышки никогда не запрещала студентам и преподавателям выходить на улицу. При этом «призывы к благоразумию», с которыми периодически выступает руководство вуза, преподаватель считает неоднозначными: их стилистику он описывает как «смесь словесного гуманизма-либерализма и между строк читаемого верноподданнического лоялизма („как бы чего не вышло“)».

«В опубликованном накануне большого митинга на Сахарова обращении на сайте Вышки в конце почти прямым текстом было: „не ходите, дети, в Африку гулять“», — говорит Виктор Горбатов. 

Новый учебный год Горбатов начал с того, что на первой лекции напомнил студентам имена пятерых аспирантов и студентов, которые на тот момент находились под арестом по политическим статьям: Азата Мифтахова, Егора Жукова, Айдара Губайдулина, Валерия Костенка, Даниила Конона.

Горбатов говорит, что никогда не обсуждает со студентами «политику в том страшном смысле, который пугает сторонников политической нейтральности университета» — но, по его словам, в «уроках политинформации» студенты и не нуждаются. «Они прекрасно умеют выносить собственные суждения, аргументировать их и последовательно действовать, опираясь на эти суждения, — убежден преподаватель. — Взять блог того же Егора Жукова! Я думаю, нам самим есть чему поучиться у наших студентов».

По словам Виктора Горбатова, летом 2019 года студенты почувствовали себя «гражданами античного полиса» — где вопросы совместного бытия решаются с участием каждого. А готовность действовать, по мнению преподавателя философии, не менее важна для гражданского ощущения, чем умение рассуждать.

«По моим субъективным ощущениям, протест прирастает за счет самых разных возрастов, в том числе и за счет молодежи, разумеется, — заключает Горбатов. — Но эта история не про биологический возраст. Для гражданского активизма нужно быть внутренне очень взрослым. Так что я бы описал происходящее примерно следующим образом: значительная часть молодых людей отважилась повзрослеть в стране, где от них ждали инфантилизма до самой пенсии».