«Неортодоксальная» — удивительная история перерождения от Netflix О девушке, сбежавшей из общины и изменившей свою жизнь. Основана на реальных событиях

Netflix продолжает выпускать художественные интерпретации реальных историй, которые позволяют зрителям исследовать закрытые для них миры. В прошлом году таким проектом был сериал «Невероятное», основанный на реальной статье об изнасиловании, в которое никто не поверил, — и рассказывающий о ходе следствия. В 2020-м на сервисе вышел мини-сериал «Неортодоксальная» — о жизни девушки в закрытой хасидской общине в Бруклине и о побеге из нее. Кинокритик Егор Москвитин называет четыре причины, почему эту историю стоит увидеть всем, кто этого еще не сделал.

История по реальным событиям

«Неортодоксальная» начинается точно так же, как самый популярный (и единственный) триллер этой весны «Человек-невидимка»: женщина, затравленная в браке, устраивает побег. Ее зовут Эстер Шапиро, ей всего 19 лет, и эта история абсолютно реальна. Девушка живет в общине сатмарских хасидов в Уильямсбурге — районе Бруклина. Уже год она замужем за Янки — молодым человеком, которого до брака видела всего раз в жизни. Ради него ей пришлось отказаться от занятий музыкой и терпеть постоянные упреки новой родни: община была недовольна, что девушка не может забеременеть; пошли слухи, что с ней «что-то не так». С помощью знакомой-нееврейки Эсти удается сбежать из Нью-Йорка в Берлин, где живет ее мать. Но Янки и его кузен, мелкий бандит Мойша, отправляются следом — так решает раввин общины, потому что побег Эсти кажется ему «опасным прецедентом».

«Неортодоксальная» состоит из четырех эпизодов по 50 минут каждый (лаконичность — еще одна причина потратить вечер на этот сериал), в которых переплетаются две сюжетные линии: заточение в Уильямсбурге и перерождение в Берлине. Нью-йоркская история, в которой описываются хасидские обычаи, подготовка Эстер к браку, таинство свадьбы и горький опыт замужества, почти без изменений взята из одноименной книги писательницы Деборы Фельдман. Но все, что происходит после побега в Берлин, — художественный вымысел. Тем не менее в красивую и благородную историю перерождения Эсти невозможно не поверить, как невозможно ей не сопереживать — слишком много трудностей героине приходится преодолеть на своем пути. 

Исследование замкнутого сообщества

Янки помнит о своей детской поездке в Европу лишь то, что отец отвел их с братьями на кладбище раввинов. Эсти хранит дома распечатку клавиш фортепиано, потому что родных возмущает ее игра на реальном инструменте — да еще и под руководством учительницы, не принадлежащей к общине. Смотрины перед свадьбой происходят в супермаркете: мать жениха разглядывает невесту, пока та разглядывает мясо на прилавке. Женщины в общине носят непрозрачные чулки, бреют головы и покрывают их париками или платками. В Бруклине, город Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, принципиально не говорят на английском и не носят одежду, к которой привыкли остальные американцы. Мужчинам и женщинам, если они не состоят в браке, запрещено находиться наедине в замкнутом пространстве — именно поэтому первая встреча Эсти и Янки проходит за полупрозрачной стеклянной дверью. Молодые хасиды, впервые потрогав в Германии смартфон и компьютер, думают, что у интернета можно спросить что угодно: «Где моя жена?», «Есть ли Бог?» Пока Янки с удивлением смотрит телевизор в гостинице (показывают что-то полуэротическое, не оторваться), Эсти плачет на техно-вечеринке, где девушки целуются с девушками, а парни — с парнями.

Известная американская журналистка Фримет Годбергер, тоже оставившая хасидскую общину (но сделавшая это постепенно — и вместе с мужем), пишет, что «Неортодоксальная» вполне достоверно и подробно описывает быт в Уильямсбурге. Ключевая ценность сериала — как и недавнего документального «Короля тигров» или прошлогоднего публицистического «Невероятного» — не в его портретных очерках и не в его драматической истории, а в основательном исследовании вопроса. Как и другие похожие шоу, это напоминает подписчикам Netflix, что они платят не только за развлечения и утешение, но и за знания — и что сервис тщательно проверяет все факты.

История без виноватых

Страдания Эсти вызывают столько же ярости, сколько лишения Зулейхи из совсем другого сериала, но «Неортодоксальная» не спешит обвинять во всем ни мужчин, ни общину, ни религию. Молодой Янки, никогда не принимавший самостоятельных решений, оказывается таким же заложником ситуации, как и его жена. Обоим предстоит приложить немало усилий, чтобы понять, что их взаимная привязанность — это результат совместно пережитой травмы, и решить, как быть дальше.

Хасидская община, на первый взгляд похожая на тоталитарную секту из какого-нибудь «Рассказа служанки», тоже получает шанс объясниться. Сатмары — ультраортодоксальные евреи из Европы, пережившие Холокост и восстановившие общину в Нью-Йорке. Две главные особенности общины — культурная самоизоляция и программирование молодых на то, чтобы заводить как можно больше детей, — стали для группы своеобразной защитой. Так сложилось исторически, что эти люди не верят своим соседям, поэтому не спешат разделять их язык и образ жизни. Кроме того, они чувствуют, что ответственны за восстановление своего народа. Разумеется, эти мотивы не примирят зрителя с тем, что происходит с Эсти, — но помогут им в какой-то момент вернуться от эмоций к фактам.

Библейские и исторические отсылки

«Неортодоксальная» наверняка принесет не одну награду 25-летней израильской актрисе Шире Хаас. Она уже мелькала в голливудских фильмах «Мария Магдалина» и «Жена смотрителя зоопарка», четырежды номинировалась на премии национальной Киноакадемии (в том числе за роль в «Фокстроте») и даже получила главную израильскую кинонаграду. Теперь ее совершенно точно ждет международная карьера: по «Неортодоксальной» видно, насколько широкий диапазон образов подвластен этой актрисе. Из слабого ребенка она превращается в решительного бойца; из нескладной испуганной девочки — в молодую женщину, которая начинает осознавать свою привлекательность; из покорной дочери — в героиню, которая, если захочет, станет сострадающей матерью. Хаас поет, играет на фортепиано и участвует, кажется, в самых шокирующих (при абсолютном целомудрии самой съемки) постельных сценах этого года.

Актрисе — как и должно быть — подыгрывает очень сильный сценарий. Он описывает развитие характера через ритуалы и метафоры, которые при ином качестве шоу можно было бы назвать банальными и лобовыми. Но здесь библейские параллели и доходчивые символы не раздражают, ведь они накладываются на реальную историю. Опыт нашей современницы здесь соотносится с судьбами из прошлого: вот тощая, изможденная, бездомная Эсти снимает парик — и зритель невольно думает о ней как об освобожденной узнице концлагеря. Или она принимает ванну перед первой брачной ночью, а потом перерождается в озере где-то рядом с Берлином. Впервые заходит в католическую церковь — показывает на входе в берлинский клуб запястье с печатью (еще один намек на то, как изменился мир со времен бегства самратов из Европы).

В конечном счете (осторожно, это может сойти за спойлер) сильнее Эсти делает именно то, что ее не убило: чтобы впечатлить экспертов, от которых зависит ее поступление в берлинскую музыкальную школу, Эсти поет ту же самую песню, которую ее заставили выучить для свадьбы с Янки. «Неортодоксальная» — история о том, что традиции и будущее — не антонимы. Это стороны, которым нужно сесть и договориться.