В Бабьем Яре нацисты убили 33 тысячи евреев за два дня. Почему музей, который хочет сделать там Илья Хржановский, называют «Холокост-Диснейлендом»?

В декабре 2019 года режиссер фильма «Дау» Илья Хржановский стал художественным руководителем мемориального центра «Бабий Яр», созданного для увековечивания памяти жертв нацистских преступлений в Киеве в годы Великой Отечественной войны. В конце апреля украинское издание «Историческая правда» опубликовало черновой вариант концепции будущего музея. В беседе с «Медузой» Хржановский подтвердил, что это действительно документ, разработанный его командой. Он предполагает использование целого ряда интерактивных элементов и современных компьютерных технологий. Работа российского режиссера вызвала крайне неоднозначную реакцию: из мемориального центра уволилась почти вся старая команда, которая сочла, что подобные эксперименты не имеют отношения к истории и правилам мемориальных музеев. «Медуза» рассказывает о том, что произошло в Бабьем Яре в годы войны и почему попытки увековечить там память жертв нацизма всегда были очень тяжелыми.

Что произошло в Бабьем Яре

К началу Великой Отечественной войны в Киеве жило около 220 тысяч евреев — они составляли больше четверти от общего населения города. Большинство из них эвакуировались из города, однако около 50 тысяч человек остались в украинской столице, когда к концу сентября 1941 года она была захвачена вермахтом. Немцы взяли город 19 сентября, а уже 28-го на улицах появились листовки с приказом на русском и украинском языках: «Все жиды города Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник, 29 сентября, к 8 часам утра на угол улиц Мельника и Дегтяревской (возле кладбищ). Взять с собой документы, деньги, ценные вещи, а также теплую одежду, белье и проч. Кто из жидов не выполнит этого распоряжения и будет найден в другом месте, будет расстрелян».

В качестве места «большой акции» командование СС выбрало урочище Бабий Яр на северо-западе Киева. Ее начало совпало с Йом-Кипуром — главным иудейским праздником, в переводе означающим «Судный день» или «День искупления». Официально оккупационные власти говорили о том, что речь идет об «эвакуации» из города, и об этом до последнего говорили многие из евреев, которые выстроились в многотысячной толпе в ожидании дальнейших распоряжений.

Непосредственным исполнителям «акции» командование объявило, что это возмездие за «теракты» — несколько взрывов в центре Киева, произошедших уже после взятия города немцами, в результате них погибло около ста военнослужащих вермахта и горожан. В экзекуции участвовали не только немецкие военные, но и их украинские пособники.

Криками и дубинками толпу евреев гнали к Бабьему Яру через длинный коридор из эсэсовцев с овчарками и украинских полицейских. Возле оврага на оцепленной поляне всех заставляли раздеться; с тех, кто мешкал, срывали одежду; потом избитых голых людей гуськом вели через проход, прорытый в песчаной стене, за которым открывался карьер с отвесными стенами. Людей ставили на узком выступе над обрывом — и расстреливали из пулеметов, установленных на противоположной стороне. Детали событий известны по воспоминаниям Дины Проничевой — одной из немногих выживших в ходе акции, рассказ которой вошел в документальный роман Анатолия Кузнецова «Бабий Яр». Она говорила, что видела, как люди на глазах седели, подходя к месту своего расстрела.

Согласно подсчетам СС, за 36 часов 29–30 сентября 1941 года были убиты 33 371 человек. Массовые казни в Бабьем Яре продолжались на всем протяжении немецкой оккупации. С 1941 по 1943 год, по разным данным, здесь было казнено от 150 до 200 тысяч человек, из них более 70 тысяч евреев, привезенных из разных городов Украины. Фактически это место стало «лагерем смерти», который официально назывался строительной организацией и имел даже собственный банковский счет.

Во рвах и печах Бабьего Яра нашли смерть также десятки тысяч военнопленных, тысячи цыган (пять таборов), пациенты Кирилловской больницы для душевнобольных, партизаны, матросы Днепровской флотилии, украинские националисты, воевавшие за независимость страны одновременно против СССР и Германии, и просто правонарушители, заложники и обычные горожане.

«Да, в Бабьем Яру были расстреляны не только евреи, но только евреи были расстреляны здесь лишь за то, что они были евреями», — писал много лет спустя литератор-фронтовик Виктор Некрасов.

Как сохранялась память о жертвах Бабьего Яра

Перед отступлением из Киева немцы занялись сокрытием следов массовых убийств, заставляя последних узников разрывать могилы и сжигать тела в печах. Горожане вспоминали, что густой черный дым стоял над оврагом несколько недель. Скрыть преступления в итоге не удалось, и уже в первые годы после войны готовилось сооружение «памятника жертвам фашистского террора в Бабьем Яру», который планировалось возвести в 1950 году. Были созданы эскизы проекта. Однако эти планы так и не реализовались — в том числе потому, что последние годы жизни Сталина были ознаменованы государственным антисемитизмом в самом Советском Союзе.

В итоге вместо строительства мемориала у властей появились планы «замыва оврага», где лежали тела убитых. Его хотели покрыть толстым слоем глины — пульпы. По официальной версии, это нужно было для удобного транспортного сообщения, а также во избежание роста оврага и увеличения площади полезной застройки — для жилого квартала и стадиона. Дело закончилось тем, что 13 марта 1961 года глина прорвала наскоро построенную дамбу и поток грязи хлынул на район Куреневка. По официальной версии, погибли 145 человек, по неофициальной — до полутора тысяч.

Незадолго до этих событий Виктор Некрасов в «Литературной газете» призвал отказаться от замыва и вернуться к идее памятника жертвам нацизма. Сразу после этого появилась поэма Евгения Евтушенко «Бабий Яр», причем в ней он, по сути, обвинил власть и общество в замалчивании трагедии и антисемитских настроениях.

«Еврейской крови нет в крови моей.

Но ненавистен злобой заскорузлой

я всем антисемитам,

как еврей,

и потому —

я настоящий русский!»

На эти стихи Дмитрий Шостакович написал 13-ю симфонию, но одновременно в адрес Евтушенко зазвучали обвинения в отсутствии «интернационализма». Поэта раскритиковал лично Никита Хрущев, но после отставки последнего, в 1965 году, власти все же объявили закрытый конкурс на проект мемориала.

В 1966 году журнал «Юность» опубликовал документальный роман Анатолия Кузнецова «Бабий Яр» с рассказами людей, переживших массовые казни, и горожан — свидетелей событий. Советская цензура изъяла фактически всю вторую часть текста, посвященную истории места после войны (его полную версию Кузнецов опубликовал уже в эмиграции, после того как в 1969 году отказался возвращаться в СССР).

В том же 1966 году в Киеве 29 сентября прошел первый марш памяти жертв Бабьего Яра. Он не был санкционирован властями, но милиция не препятствовала его проведению до тех пор, пока не начались речи. За их произнесение несколько человек были арестованы. Тем не менее с этого момента памятные марши стали регулярными — как и задержания в ходе них. В те же годы на месте бывшего еврейского кладбища была возведена телебашня.

Массивный памятник в соцреалистическом стиле был в итоге открыт только в 1976 году. Надпись на украинском языке на металлической табличке перед скульптурной композицией гласит: «Здесь в 1941–1943 годах немецко-фашистскими захватчиками были расстреляны свыше ста тысяч граждан города Киева и военнопленных». Отдельного упоминания о евреях не было, сам памятник поставили несколько поодаль от того места, где на самом деле произошел первый, самый масштабный расстрел.

Лишь в 1989 году рядом с украинской надписью появились такие же на русском и идиш, а в 1991 году в память о погибших евреях был сооружен мемориал в виде меноры — иудейского семисвечника. С тех пор в окрестностях Бабьего Яра появилось больше десятка мемориалов, посвященных различным группам жертв, в том числе цыганам, православным священникам, украинским националистам и немецким военнопленным, в свою очередь погибшим после освобождения Киева. Некоторые историки называют это «конкуренцией жертв».

Что предлагает сделать Илья Хржановский

Работа над Мемориальным центром Холокоста «Бабий Яр» началась в 2015 году, тогда же была собрана команда; в 2017–2018 годы был сформирован наблюдательный совет частного благотворительного фонда «Мемориал Холокоста „Бабий Яр“», средства которого идут на воплощение проекта. Права на участок фонд, по утверждению украинских СМИ, получил от его бывшего владельца Вадима Рабиновича — депутата Верховной Рады от пророссийской «Оппозиционной платформы — За життя».

Илья Хржановский стал художественным руководителем музея «Бабий Яр» осенью 2019 года, до него этой должности в проекте не было. По словам Хржановского, в проект его пригласил Михаил Фридман: «Именно он в какой-то момент попросил меня посмотреть на этот проект (я знал, что они его делают), сказав: „Ты можешь посмотреть, как его можно сделать интереснее, эмоциональнее, исходя из того, как меняется мир? Как рассказать эту историю, чтобы люди могли что-то чувствовать?“»

Также Хржановский рассказывал, что присматривался к проекту с апреля 2019 года и «предлагал разные варианты» членам наблюдательного совета. В разговоре с «Медузой» он заявил, что для него это «не чуждая история»: «Моя мама, родившаяся в Украине, чудом спаслась от Холокоста, и я провел какое-то время в Украине, для меня это не чужая земля. Поэтому, мне кажется, я имею право посмотреть на этот проект, как-то про него подумать».

Согласно черновику концепции, опубликованному «Исторической правдой», экспозиция музея будет выстроена для посетителей в виде лабиринта. Предполагается, что посетители будут проходить сквозь темные коридоры с помощью сопровождающих; там на них будет оказано «сильное эмоциональное воздействие» с помощью звуков, влажности, низкой температуры, мягкого пола, запахов. Посетители будут идти по определенным маршрутам (у детей и взрослых они разные) и участвовать в интерактивах, где им предстоит «делать важный этический выбор», сказано в тексте.

За это будут начисляться баллы в зависимости «от выборов, сделанных во время визита, чтобы сформировать уникальный отпечаток данных». Затем посетителям предложат поучаствовать «в социальных и психологических экспериментах», отобранных в соответствии с полученными баллами:

• Стэнфордский тюремный эксперимент: в нем участники играют роли «охранников» и «заключенных», демонстрируя, что в зависимости от ролей, люди готовы проявлять насилие.
• Эксперимент Милгрэма, который показывает, что слово начальника для человека может быть важнее, чем собственная совесть.
• Эксперимент апатичного наблюдателя демонстрирует, что люди не готовы прийти на помощь, если рядом с жертвой есть другие люди.
• Эксперимент «доброго самаритянина» показывает, что человек не готов помогать другому, если у него нет времени.
• Эксперимент Роберта Кейва доказал, что в условиях межгрупповой конкуренции дети легко прибегают к дискриминации других.
• Эффект Пигмалиона, суть которого в том, что люди неосознанно стремятся реализовать сценарии, которые им «напророчили» авторитеты.
• Эксперимент «Третья волна», который в 1967 году провел американский учитель Рон Джонс: его десятиклассники легко согласились стать членами группировки фашистского типа с ним во главе.

Кроме того, посетителям планируют предложить ролевые маршруты в виртуальной реальности, благодаря которым они смогут оказаться «в роли жертв, коллаборационистов, нацистов и узников войны, которые должны были, среди прочего, сжигать трупы».

«Ты идешь налево или направо, ты входишь в дверь с этим словом или с другим, готов ли ты увидеть какие-то жесткие вещи или не готов, готов ли ты слушать, готов ли ты чувствовать, — рассказал „Медузе“ Хржановский. — Совершая этот выбор, вы встречаетесь и с историей, и с собой, но во всех случаях эта история будет рассказана, а как она будет рассказана — зависит от вас. Любой человек, который пройдет этот музей, получит некий опыт и некое знание, которое должно войти в его душу».

По его словам, он хочет, чтобы музей сохранял актуальность и через тридцать лет после открытия. «Моя цель — сделать так, чтобы в музей „Бабий Яр“ ходили миллионы людей. Если они не будут туда ходить — значит, у меня ничего не получилось», — говорит Хржановский.

За что критикуют проект

Ключевая претензия критиков проекта — неуважение к памяти к жертв нацистских преступлений, превращение их опыта в брутальную игру.

С 2016 по 2019 год генеральным директором мемориального центра был Геннадий Вербиленко, исполнительным директором — Яна Баринова. После прихода Хржановского оба покинули проект вместе со всей командой.

В интервью LB.ua Баринова рассказала, что это было не увольнение, а решение команды. По ее словам, после введения должности художественного руководителя пропали гарантии, что «проект будет реализован в анонсированной ранее системе координат». Он «трансформировался в нечто новое, в чем нам точно нет места». «Методы создания больших институций отличаются от методов создания артхаусных проектов, пусть и выдающихся. Можно попробовать экстраполировать эти методы на работу с памятью, но тогда это не будет Центр Холокоста „Бабий Яр“. Это будет креативным пространством памяти или экспериментальной коммеморационной инициативой. Как угодно. Но никак не центром Холокоста в Украине, находящимся в диалоге, например, с Яд Вашемом или вашингтонским Мемориалом», — объясняет Баринова.

Главным научным консультантом проекта был голландский историк Карел Беркофф. Он тоже объявил о своем уходе после назначения Хржановского. «Я привык чувствовать, что проект имеет определенные нравственные ориентиры, но это больше не так, — отметил он в открытом письме украинскому обществу. — Как такие планы [Хржановского] могут соотноситься с темой Холокоста и воплощаться на месте бывших массовых убийств? Где здесь чувствительность и сдержанность?»

По его мнению, концепция, предложенная Хржановским, противоречит принципам, которые вкладывают в свою работу мемориальные музеи мира. «Зрителя не пытаются поразить или озадачить, — цитирует он Международный устав мемориальных музеев, добавляя: — Мемориальные музеи несут ответственность за защиту достоинства жертв от всех форм эксплуатации». Беркофф полагает, что новая концепция возникла в нарушение нормы об «открытой неиерархической плюралистической дискуссии с участием выживших, исследователей, педагогов, политиков и заинтересованных социальных групп».

В свою очередь, специалист по музейному проектированию Дитер Богнер, который ранее отвечал за формирование основной экспозиции комплекса, полагает, что Хржановский превращает Бабий Яр в брутальный «Холокост-Диснейленд». По его мнению, в нынешней концепции фактически отсутствует историческая составляющая, а различные интерактивные игры взяты «с просторов интернета». Богнер также ушел из проекта после появления там российского режиссера.

Еще одна претензия — к самой фигуре Хржановского, против которого украинские правоохранительные органы завели уголовное дело после выхода фильма «Дау». Режиссера подозревают в пытках и пропаганде насилия.

Наконец, некоторые украинские историки критикуют концепцию Бабьего Яра как мемориального центра Холокоста в принципе. Как говорит директор Института истории Национальной академии Украины Александр Лысенко, «это еврейская модель памяти о трагедии в Бабьем Яру. Мы же хотим, чтобы это был объект универсальной памяти о всех жертвах, событиях, произошедших там, — до, во время войны и после нее». Участие в проекте российского капитала также вызывает неоднозначную реакцию в украинском обществе.

Окончательно концепция музея, по словам Хржановского, должна быть утверждена 15 июня. В 2020 году должно начаться строительство музея, на 2023 год запланировано его открытие.