«Мы сидели на газончике — нас били, а после этого снимали» Интервью активиста «Открытой России» Артема Важенкова — белорусские власти задержали и избили его, чтобы доказать иностранное вмешательство в выборы

Белорусские власти освободили россиян Артема Важенкова и Игоря Рогова — координаторов «Открытой России», которые несколькими днями ранее приехали в страну в качестве туристов и были задержаны в Минске во время протестов. Важенкова после задержания объявили «провокатором» и подозреваемым по уголовной статье об участии в массовых беспорядках. В изоляторе его избили и сделали героем сюжета государственного агентства «Белта» об иностранном вмешательстве в выборы. Однако после вмешательства российских властей Важенков смог покинуть Беларусь; Рогова освободили чуть раньше. «Медуза» поговорила с Артемом Важенковым о том, что с ним произошло и что он видел в минском изоляторе.

— Артем, в каком вы сейчас состоянии?

— Настроение хорошее, бодрое.

— Кто придумал поехать в Минск в качестве туристов? Договаривались ли вы о взаимодействии с «Голосом» и «Зубром»?

— Мы не договаривались, это была наша инициатива, мы просто хотели посмотреть, как происходит выборный процесс в Беларуси, походить по избирательным участкам, посмотреть агитацию и, может быть, поговорить с людьми. На сами избирательные участки мы не заходили и просто гуляли по Минску, собирали впечатления. Конечно, каких-то планов участия в массовых мероприятиях у нас не было.

— Расскажите, как происходило ваше задержание. Что вы говорили тем, кто вас задерживал?

— Я этого полностью не помню, потому что все произошло как-то совершенно стремительно. 11 августа примерно в полтретьего мы уже шли домой и проходили мимо какой-то улицы, где было большое скопление ОМОНа. Мы там буквально на несколько минут задержались, чтобы посмотреть, что происходит. Но из каких-то кустов налетел ОМОН — [нас бросили] мордой в пол и закинули в автозак.

— Вы им говорили, что вы из России?

— Да, говорил, но никто не слушал. Наоборот, это их подзадоривало. 

— Как проходило выяснение, кто вы такие? В ЦИПе сразу поняли, что такое «Открытая Россия» и что вас можно записать в провокаторы?

— Слушайте, ну они в основном выясняли, кто мы, откуда. Мы им кричали, что мы граждане России, говорили свои протокольные паспортные данные. От прочих показаний я отказался и лишнего, скажем так, не говорил — так как научен горьким опытом задержаний в России и прекрасно понимаю, что все, что я скажу, может быть обращено против меня.

— Я правильно понимаю, что вы не говорили, что вы именно из «Открытой России»?

— Да, я не говорил.

— А как происходила съемка для «Белты»? На видео у вас проявляется некая заторможенность.

— Мы сидели на газончике возле ЦИП — и нас били. После этого к каждому подходили с камерой, светом и снимали.

— Вас избили непосредственно перед съемкой?

— Нас били в этот период очень часто. Сначала нас избили в автозаке. Потом нас привезли к ЦИПу, кинули на землю и еще помолотили на лужайке. В том числе [нас избивали] в промежутках между съемками. Поэтому я, конечно, испугался и просто сказал хоть что-то, чтобы от меня отстали. Заторможенность, о которой вы говорите, связана с тем, что психологически это все очень тяжело было. 

— Синяк под глазом, с которым вы приехали в посольство, вам поставили непосредственно накануне?

— Насколько я понимаю, его мне поставили в момент задержания.

— Когда освобождали Игоря Рогова, вы понимали, что остаетесь в ЦИПе и станете подозреваемым?

— После того как Рогова увели в другое помещение, следователь сказал, что теперь я подозреваемый. Но когда позже адвокат мне сказал, что Рогова отпустили, у меня, конечно, все же была надежда, что и меня сейчас вот-вот отпустят.

— Что происходило на допросах по уголовному делу? О чем вас спрашивали? И какие у них имелись доказательства?

— Я отказался от дачи показаний. Я сказал только общую информацию. Показаний для фиксации в протоколах я не предоставлял, потому что, по российскому опыту, я понимаю, что все, что я скажу, может быть использовано против меня.

— А о чем вообще в целом они пытались спрашивать? На чем они делали акцент?

— Зачем приехали? Что хотели? Где остановились? Какой номер телефона у вас? На чем приехали? Такие вопросы были. Но потом они достаточно быстро от меня в этом плане отстали, потому что поняли, что я не буду давать показания.

— Как вы поняли, у них были какие-то доказательства в пользу уголовного дела, которое они собирались заводить?

— Это очень хороший вопрос. В конечном итоге, уже незадолго до того, как меня отвезли в посольство, а потом в Россию, у меня был разговор с начальником отдела [УВД] Советского района города Минска. И он мне показал какие-то бумаги: тут вы приехали, тут вы остановились, тут купили сим-карту, тут вы ели, тут вы спали, тут гуляли, тут вас не было. А потом все рассмотрели, посмотрели, все изучили и пришли к выводу, что вы не участвовали в массовых беспорядках. То есть даже такое, скажем так, предвзятое белорусское следствие пришло к таким выводам.

— А отношение к вам как-то изменилось с того момента, когда вы у них стали подозреваемым?

— Нет, особых изменений в отношении себя я не увидел. Было плохое отношение не в момент изменения моего правового статуса, а по другому принципу. Наоборот, до этого нас избивал ОМОН, оскорбляли и пытали сотрудники ЦИП.

— К вам приходил посол с тех пор, как начались вопросы?

— Нет, не приходил. Я встретился с сотрудниками посольства [России], уже когда у меня состоялась финальная беседа со следователями уже в следственном отделе. Но я просто отдельно хочу отметить работу сотрудников посольства, они, действительно, видно, что хотели меня вытащить и хотели меня спасти. Они очень радовались, когда это произошло. Им большая просто благодарность. 

— Как вы оцениваете действия вашего работодателя? Допускаете, что были просчеты в обеспечении вашей безопасности? Условно говоря, если бы работодатель озаботился хотя бы пресс-картой дружественного издания, это бы, вероятно, облегчило вашу судьбу.

— Во-первых, я не являюсь именно работником «Открытой России». Поэтому можно сказать, что большую часть рисков я брал на себя сам. Но в целом я доволен и уверен, что мои коллеги сделали все, что могли. За это им большая благодарность.

— Как происходило ваше освобождение?

— Меня из камеры попросили выйти с вещами. Провели на первый этаж, там ждал меня мой следователь. Он прямо при мне подписал бумагу об освобождении из изолятора временного содержания. Мы поехали в следственный отдел, там у меня состоялась еще одна беседа со следователем. Потом приехал адвокат и посольские ребята. Мы сели в посольскую машину и поехали в посольство. Там немножко посидели, покушали, поболтали и отправились в Россию на посольской машине.