Здорово, если вы не пользуетесь пластиковыми пакетами и делите мусор. Но этого мало, чтобы построить Россию без свалок О том, как это сделать, — в рубрике «Идеи»
Воздушные шарики с дня рождения ребенка, обертки от конфет, пакеты от подарков — все это не растворяется в воздухе и никуда не исчезает. Как не исчезают и выброшенные под ноги окурки. Фильтр от сигареты, сделанный в основном из ацетилцеллюлозы, разлагается до 15 лет — и за это время может оказаться в желудке животного, рыбы или птицы. Так же как и шарики, которые, попав в воду или землю, начинают к тому же выделять токсичные вещества. Ни фильтры, ни шарики в России не перерабатывают — в лучшем случае их соберут волонтеры или дворники и отправят на свалку. Но это не только российская проблема. Современные общества, преуспевающие в потреблении, плохо справляются с валом мусора, которое этим потреблением порождается. Колумнист The New York Times и редактор нашей рубрики «Идеи» Максим Трудолюбов в сотрудничестве с авторами аналитического телеграм-канала Trash Economy оценивает российскую ситуацию на фоне общемировой — и мечтает о будущем без свалок.
Максим Трудолюбов, редактор рубрики «Идеи»
«Мусор в России — не проблема, а катастрофа. И большие деньги», — говорится в описании телеграм-канала Trash Economy, который внимательно следит за всеми событиями в этой индустрии, за игроками рынка и его регулированием. Авторы канала помогли понять проблему и написать этот текст.
В России, например, через год в нескольких регионах некуда будет сваливать мусор; регионам не нравится служить местом захоронения московских отходов; бизнес практически не платит за утилизацию своей продукции; все расходы несут граждане; серьезных мощностей по сжиганию нет, а переработка находится в ранней стадии развития. Чтобы решить эту проблему, требуется новое отношение к потреблению, нужна и новая политика, которая в России уже начала формироваться вокруг свалок.
Но мусор — интернациональная беда, и в XXI веке мы пожинаем плоды успеха человечества в решении проблемы недостатка практически всего. Не хватает сегодня не еды, а физической активности; не вещей, а места для них. Одними приказами начальства — как и протестами снизу — эту общую проблему не решить.
Россия и мир — что происходит сейчас
Еще в начале 1990-х во многих странах Европы на свалки отправлялось значительно больше половины бытовых отходов. Сегодня приблизительно сравнимое количество идет на переработку, в компост, на сжигание или на «энергетическую утилизацию», то есть сжигание с выработкой энергии. Доля мусора, сваливаемого на полигонах, снизилась в среднем по Евросоюзу за последние 25 лет более чем на 60% и составляет около 23%.
Бытовых отходов в России образуется примерно столько же, сколько в среднем в Евросоюзе, — порядка 450 килограммов бытового мусора в год на человека (в ЕС в 2018 году было 492 кг на человека). Но у нас почти все это отправляется на свалку — более 90% отходов. В ЕС на переработку и в компост идет 47% отходов, в России — менее 10%. В Германии и других странах с развитой переработкой пищевые отходы запрещено отправлять на свалки, а в России происходит именно это. Отсюда и появление «свалочного газа» — продукта разложения органических отходов.
В России скоро некуда будет сваливать мусор. Мощности действующих полигонов близки к исчерпанию. Ликвидация свалок не поспевает за возникновением новых несанкционированных навалов. Тревогу бьют не только экоактивисты. Печальный диагноз мусорной проблеме поставила Счетная палата. Если не предпринять более эффективных мер, мусорный апокалипсис не за горами: в 17 регионах, по оценкам аудиторов, отходы некуда будет размещать уже в следующем году, еще в 30 — в 2024-м.
Взять все и сжечь — чего делать нельзя
Снижение доли мусора, который идет на свалки, планируется с помощью сжигания. Вот уже несколько лет как объявлен и осуществляется проект по строительству мусоросжигательных заводов. Их договорились построить дочерняя компания «Ростеха» «РТ-Инвест», ВЭБ.РФ и «Росатом». В стадии строительства сейчас пять заводов: четыре в Подмосковье и один — под Казанью, но самый первый из них будет запущен не ранее 2023 года. Всего в плане еще 25 заводов по всей России.
Лоббируемое российскими компаниями мусоросжигание как альтернатива захоронению — не панацея и не универсальная мировая практика. Да, в ЕС за последние 10 лет доля сжигания с выработкой энергии выросла с 22% до 27%. Но тот же ЕС признает, что сжигание не лучший способ избавления от мусора. При горении уничтожается только 70% отходов. Остальное превращается в золу и шлаки, часть которых опасна для окружающей среды, относится к III классу опасности и подлежит захоронению на специальных полигонах.
Пластик и потребительское поведение — что мы можем сами
Вещественный символ сверхпотребления — пластиковые пакеты и упаковка. Более 90% пакетов используется один раз и в среднем в течение 25 минут. Разлагаются они сотнями лет, некоторые виды пластика — до тысячи. По некоторым данным, около 30% всех бытовых отходов приходится на пластиковые упаковки. Производство пластика в мире выросло с начала 1950-х годов в 200 раз и продолжает расти. Из 275 миллионов тонн пластиковых отходов, которые ежегодно производит мир, 12 миллионов тонн оседает в морях и океанах. Крупнейшие производители пластикового мусора в мире — США и Китай.
Отношение к пластиковой упаковке можно считать индикатором первых значимых изменений в отношении общества к проблеме отходов. Пакеты из тонкого полиэтилена запрещены как минимум в 80 странах. Но у этого шага есть оборотная сторона. Стремление вывести из употребления пластиковые пакеты и упаковки может обернуться ростом потребления бумаги. Германия отказалась от пластиковых пакетов в супермаркетах, а с июля 2021 года здесь под запрет попадет значительная часть одноразового пластика: столовые приборы, соломинки, контейнеры для еды и подобные изделия. Сильно сократив использование пакетов, Германия стала мировым лидером в потреблении бумаги, значительная часть которой идет на упаковку. Производство одного бумажного пакета, если учесть все факторы, включая вредные выбросы при транспортировке древесины и производстве целлюлозы, вреднее для окружающий среды, чем изготовление пластикового.
Снизить воздействие на среду может только изменение потребительского поведения — в частности, многократное использование пакетов или сумок из любых материалов. Особенно это касается России, где использование пластика не ограничивается и почти не регулируется.
Можно мыть пластиковую тару, банки из-под консервов, тетрапаковские пакеты от сока и относить вымытое в отдельные мусорные контейнеры. Можно отказаться от доставки еды на дом в легкой посуде и контейнерах, которые сделаны из одноразового пластика, — хотя сделать это в период пандемии непросто. Можно вообще пересмотреть свои потребительские привычки и отказаться от товаров, которые продаются в неперерабатываемой упаковке. Но это совсем трудно, потому что таковых, к несчастью, очень много: сыры и колбасы, рыба и мясо — все это, как правило, упаковано в пластик с маркировкой «07», переработать который в России никто не берется (типы пластиков и их маркировки можно изучить здесь).
Можно оставаться неравнодушными и реагировать на стремление государства и бизнеса создавать новые свалки, не советуясь с местными сообществами. Все это можно и нужно делать, чтобы постепенно начать менять экологическую ситуацию к лучшему. Но надо признать: личных усилий, чтобы сдвинуть ситуацию с мертвой точки, мало. Нужны согласованные усилия трех сторон: общества, государства и бизнеса.
Раздельный сбор и утилизация — что должно сделать государство
В СССР было развито использование вторсырья. Например, предприятия умели повторно использовать бутылки, но сегодняшние санитарно-эпидемиологические правила этого не позволяют. Стеклобой на переработку берут, но для производства бутылок он не подходит.
Большинство работающих в России предприятий, перерабатывающих отходы, вообще не готовы работать с «полигонным» сырьем. Его качество зачастую не подходит для их оборудования и требует дополнительных затрат на очистку и отсев неподходящих для переработки фракций. А стимулов для инвестиций в такое переоснащение нет. В результате даже после введения раздельного сбора переработчики предпочитают работать только с браком первичного производства и даже импортировать сырье необходимого качества.
Меры по стимулированию и принуждению к разделению отходов — это тоже вопрос политического решения. Они должны быть похожи на стимулирование пользования ремнем безопасности в машине или ношение маски во время пандемии. Разделил мусор правильно — заплатил за его вывоз одну цену, не разделил — пеняй на себя. Оставил пакет в неположенном месте или положил смешанные отходы в бак для перерабатываемых фракций — плати штраф.
Пока изменения в отношении к мусору происходят скорее благодаря экоактивистам, чем чиновникам. Например, наличие в городских домах мусоропроводов мешает раздельному сбору мусора, но чиновники не заинтересованы в том, чтобы их запаять. Ведь их установка, ремонт, ежегодная дезинфекция включаются в тарифы независимо от того, выносят люди мусор на улицу сами или нет. Управляющим компаниям в результате не нужна повсеместная установка специальных контейнеров и раздельный сбор мусора.
А в дифференциации платежей для разделяющих и не разделяющих мусор не заинтересованы региональные операторы по обращению с коммунальными отходами. Граждане оплачивают их услуги по тарифам, которые рассчитаны на основании объемов вывезенного, обработанного, захороненного мусора и населения подведомственной оператору территории.
Оплата переработки — что может бизнес
Стимулировать переработку товаров и упаковки могли бы их производители. Расширенная ответственность бизнеса по принципу «нарушитель платит» неплохо работает в развитых странах. Смысл «расширенной ответственности бизнеса» (РОП) в том, что производитель или импортер товара, который впоследствии может оказаться на свалке, обязан обеспечить его переработку или заплатить тем, кто может его переработать. Обычно это делается посредством оплаты экологического сбора, иногда производители принимают собственную продукцию для утилизации. Это особенно важно в случае батареек, пластика, шин, картона, электроники, стекла, текстиля и других предметов, которые составляют большую часть отходов.
Ответственность такого рода стимулирует компании производить товары, легче поддающиеся переработке и утилизации. Такая схема могла бы работать и в России, тем более что РОП была введена у нас еще в 2014 году. Но эффект оказался минимальным. Поступления от экологического сбора составили только 6,1 миллиарда рублей за 2016–2018 годы. Сравните это с 200 миллиардами рублей, которые россияне платят в год за вывоз мусора.
В итоге ни механизм РОП, ни самостоятельная утилизация, ни оплата услуг сторонних перерабатывающих компаний не привели к заметному росту использования вторсырья в экономике.
С конца прошлого года чиновники и бизнес активно обсуждают модернизацию концепции РОП, в частности, возможность перенесения издержек по раздельному сбору мусора на бизнес. Но пока никаких устраивающих всех решений не принято и расходы по вывозу и дальнейшей утилизации или захоронения отходов несут граждане страны.
Переосмысление травм прошлого — что нужно сделать всем
Перепроизводство мусора — оборотная сторона экономического и социального успеха человеческих обществ, точнее, того понимания «развитости» стран, которое сложилось в ХХ веке. В его основе — стремительное удешевление технологий массового производства и установка политиков на экономический рост и рост потребления как на ключевые меры своего успеха. На протяжении большей части прошлого века «первый» и «второй» (социалистический) миры соревновались в массовости производства. В итоге жители СССР и стран, входивших в советскую орбиту, признали, что массовое потребление в его западных формах победило, и захотели такого же.
Предшественники ныне живущих поколений помнили нехватку продуктов, одежды, бытовой и прочей техники. Но в странах с высокими и средними доходами, включая Россию, нехватка физической активности уже стала большей проблемой, чем недостаток еды. Нынешние граждане сталкиваются с избытком вещей и услуг и с недостатком времени на их потребление.
Сегодня во многих обществах идет переосмысление самой идеи человеческого благополучия. Выстроить экономику и политику без эксцессов перепроизводства — одна из ключевых задач XXI века. Во многих странах в центр политической дискуссии переходит забота не о количестве, а о качестве потребления. А потребление нового качества, учитывающее состояние окружающей среды и здоровье людей, требует иной культуры производства, иной степени ответственности бизнеса за собственную продукцию, иных материалов для производства, новых ориентиров для политики и, конечно, ответственного потребления со стороны граждан.
Экологическое переустройство жизни, таким образом, означает новые издержки для государств и частных фирм, ограничения потребления для всех. Убедить любое общество пойти на самоограничения — задача почти невозможная и вызывающая скорее тревогу, чем энтузиазм перед будущим. Добиться ограничений авторитарными методами, возможно, легче, чем демократическими. Но и оставить все как есть российское общество, как и другие современные общества, не может себе позволить.
Максим Трудолюбов при участии телеграм-канала Trash Economy