Как «Спутник V» помогает российской власти выигрывать у Запада мировоззренческий спор Объясняет Александр Баунов (Carnegie.ru)
Ситуация с вакцинацией от коронавируса в Европе остается сложной. При этом все больше стран, в том числе европейских, готовы покупать российскую вакцину. Это заставляет говорить о победе России на очередном этапе неформального соревнования за роль страны, успешно справляющейся с эпидемией. Хотя в реальности, в лучшем случае, речь идет о ничьей: в самой России вакцинация идет не лучшим образом, а смертность — одна из самых высоких в мире. Но главный редактор сайта Carnegie.ru Александр Баунов объясняет, что и ничьей российским властям вполне хватит. Даже если России не удалось доказать, что она справилась с коронавирусом лучше, чем Европа и США, им не удалось доказать обратного. А это критически важно: западным демократиям надо убеждать общество в собственных преимуществах, а российскому авторитаризму достаточно показать, что он ничем не хуже. С разрешения Carnegie.ru «Медуза» публикует статью Баунова целиком.
Новые волны пандемии сильно отличаются от первой. Люди не делают запасов продуктов, мыла и туалетной бумаги, хотя полки некоторых американских и европейских супермаркетов загадочно и непредсказуемо пустеют и сейчас. Никто не жалуется, что не купить санитайзеров и масок. Первоначальный дефицит давно преодолен: не только врачам, как в репортажах первых недель пандемии, но и гражданам больше не приходится шить маски из подручных средств и стирать использованные.
Мало кто требует раздавать маски бесплатно, раз заставили носить. Прожив пандемийный год, все поняли, что если кто пострадал и обеднел, то точно не от этого. Люди больше не мучаются вопросом, где сделать тест, и не становятся за ним в длинные очереди для собственного успокоения. Богатые не покупают аппаратов ИВЛ на дом.
Граждане итальянских и других городов больше не поют на балконах арии из опер, народные песни и национальные гимны, а соседи не выкладывают об этом трогательные видео. Полицейские патрули, следящие за соблюдением мер социальной изоляции, больше не развлекают граждан песнями и танцами, да граждане теперь и не оценят. Никто не делится сочувственно роликами о том, как итальянские и прочие мэры темпераментно выгоняют людей с улиц, пляжей и из парикмахерских.
Мало кто теперь вообще меряется строгостью карантинных запретов, требуя построже, как у вон тех. Только обладающие самым избирательным зрением москвичи, полностью изолированные от иностранных языков, способны повторять, что правительство и город замучили граждан полицейщиной и не пускают путешествовать по миру. Рассказы о стране, где есть концерты и театры, можно выехать на дачу, в горы и открытую заграницу, в иных краях смотрятся экзотической сказкой. Такой же сказкой смотрятся рассказы о мегаполисе, где всех желающих любого пола, возраста и гражданства прививают в торговых центрах.
Именно эти слухи из Москвы оказываются политической проблемой в эпоху, когда не только территории и армии, но и телеканалы, твиттер-аккаунты и вакцины вновь делятся на чужие и свои. В первые месяцы пандемии символом заботы правительства о гражданах и его ответственного поведения была строгость карантинных мер, поддержанная чрезвычайными финансовыми раздачами. В этот период более дисциплинированные и богатые западные общества с высоким доверием между гражданами и властями выигрывали.
Однако во время и после второй волны символом заботы стали вакцинация и разумная достаточность, понятая как способность отвечать на эпидемию минимально достаточными запретительными мерами. На таком фоне для западного эксперта признание эффективности России в борьбе с пандемией равносильно «очередной попытке дестабилизировать ЕС».
Даже если России не удалось доказать, что она справилась лучше, Европе и США не удалось доказать обратного. А это критически важно, поскольку демократия стоит на идее преимущества, из-за которого ей надо подражать, в то время как российский авторитаризм — на необязательном для подражания равенстве.
Преимущество и равенство
Западу нужно именно преимущество, в то время как России достаточно равенства, то есть не выигрыша, а результата вничью. Это хорошо видно по отношению к вакцинам друг друга.
России важно, чтобы ее вакцина была зарегистрирована наряду с западными и чтобы западные и тем более третьи страны могли ею пользоваться, не испытывая дипломатических трудностей. Западу нужно, чтобы западные, а желательно и третьи страны пользовались западными вакцинами, но не Sputnik V. Именно история с вакциной показывает: в противостоянии между Западом и Россией мы имеем чистый случай борьбы за равенство против борьбы за превосходство.
Это полностью соответствует полемическим установкам каждой из сторон. Россия (как и многие другие автократии) доказывает, что она не хуже демократий, а западные демократии не лучше нее, в то время как западная модель настаивает именно на собственном преимуществе.
В условиях, когда Западу нужно победить, в то время как России достаточно сыграть вничью, чтобы выиграть свою партию, признание Sputnik V может нарушить хрупкое равновесие.
Само превращение Sputnik V из «пропагандистской уловки Москвы» в вакцину в ряду других представляет проблему для западных спикеров. Один из аргументов превосходства демократий состоит в том, что они, в отличие от автократий, не врут гражданам и разоблачают ложь диктаторов. Однако в случае признания Sputnik V одной из вакцин в ряду других придется признать, что Путин говорил правду в тот момент, когда оппоненты обвиняли его во лжи. Это недопустимая для многих нормализация.
Если Путин ради своих политических целей поспешил объявить, что Россия создала вакцину, западные спикеры точно так же поспешили объявить это заявление пустой пропагандой и теперь оказались из-за этого в сложной ситуации. Можно лишь по-прежнему осуждать Путина за фальстарт — поспешное объявление о регистрации первой в мире вакцины, когда еще не все было проверено. Но осуждать за фальшь-финиш, даже промежуточный, не имеет практического смысла.
Это расшатывает прочную конструкцию, где любую неудобную информацию из России можно объявить ложью, и сеет сомнения среди граждан демократий. Допуская Sputnik V на Запад, западные лидеры вроде бы начинают работать на Путина против себя.
Темпы вакцинации в странах Запада опережают российские и в абсолютных цифрах, и в процентах. Даже в отстающем от США и Британии ЕС на середину марта привито около 10% населения, в то время как в России — около 5%. Но в Европе прививают по возрастам и группам, а в России — всех желающих. Это создает дополнительное ощущение доступности вакцинации «Спутником» на фоне европейского дефицита.
Кроме того, в России неспешная вакцинация проходит на фоне спада числа регистрируемых заражений, в то время как во многих европейских странах наблюдается рост. Пока в Москве прививают в магазинах и театрах, европейские города жалуются на дефицит вакцины в медучреждениях даже для групп риска. В России же не торопятся прививаться и из-за уменьшившегося к февралю-марту числа случаев и из-за того, что вакцинация не становится пропуском в нормальную жизнь: она здесь и так в относительной норме.
Вакцинация желающих, которая не увязана со снятием ограничений, создает ощущение российского избытка и успеха на фоне европейского дефицита и отставания. Критиковать Россию за ложную картину сложнее. После неподтвердившейся критики Sputnik V западные граждане теперь не так легко поверят на слово своим спикерам, обвиняющим Россию во лжи.
Конкуренция со слабым
Политической проблемой для Запада оказывается и то, что Россия со своей готовностью предложить вакцину третьим странам, не закончив вакцинацию сама, эффектно конкурирует с западными обществами на том поле, где они считают себя по умолчанию в выигрыше. А именно на поле ценностей, в частности — ценности человеческой жизни, гуманизма, внимания привилегированных к тем, кто лишен привилегий.
Одним из доказательств преимущества демократий является то, что демократии не рискуют жизнями своих граждан ради политических целей. Брюссель, который слабо проявил себя в начале пандемии и позволил единой Европе распасться на национальные фронты войны с вирусом, на этапе вакцинации вернул себе лидерство. Европейские страны договорились, что закупками и распределением вакцин ведают общие европейские органы в Брюсселе. Так решили, чтобы не конкурировать и потому, что чем больше рынок, тем лучшую цену удастся выбить на переговорах из компаний-производителей.
Однако Брюсселю не удается закупать и распределять вакцины по графику, некоторые страны чувствуют себя обделенными, в том числе те, на чьих территориях производится вакцина, которая потом должна поступить в распоряжение Брюсселя или вовсе уходит в третьи страны. В результате Италия арестовывает в аэропорту партию британской AstraZeneca, которая должна покинуть страну, где произведена, и отправиться в Австралию, которая при заключении контрактов была расторопней, чем брюссельская бюрократия. Притом что в Италии третья волна эпидемии, очередной полный локдаун и больницы перегружены, а в Австралии эпидемии по европейским и мировым меркам считай что и нет. Второй фронт вакционной войны открыт между континентом и Британией, которая прививается гораздо расторопнее, чем ЕС под руководством Брюсселя, а ведь ЕС давал понять, что после брекзита страну ждет катастрофа. Теперь ЕС грозит запретить поставки вакцин, произведенных на континенте, через Ла-Манш. В этих обстоятельствах борьба против Sputnik V выглядит даже не поведением собаки на сене, а собаки без сена.
То же самое касается глобального распределения вакцины. Западные правительства оставили все авторские и коммерческие права за компаниями-разработчиками. Это вроде бы справедливо: ведь те, кто вложил средства в спасительные препараты, должны быть вознаграждены. В результате на фоне эпидемии ведутся тысячи тайных переговоров и заключаются сотни непрозрачных сделок по произвольным ценам.
Ни цены, ни распределение препарата по миру не имеет ничего общего с идеями гуманности, равенства и помощи исторически обделенным. Если страны ЕС приняли меры, чтобы не конкурировать друг с другом, на весь остальной мир это не распространяется. Здесь богатейшие конкурируют с бедными и предсказуемо выигрывают.
Сейчас в мире заключено контрактов примерно на 10 млрд доз различных вакцин, этого хватило бы для вакцинации почти всего человечества, но дозы законтрактованы крайне неравномерно. Чемпионом по закупкам и контрактам в абсолютных цифрах стали США, но на душу населения лидирует Канада, которая законтрактовала число доз, которым можно привить все население страны шесть раз. И если в Канаде эпидемия достигла относительно опасных масштабов, Австралия, где эпидемии в понимании остального мира нет, обеспечила своих граждан вакцинами на 247%.
Высокие показатели обеспеченности контрактами мы наблюдаем в ЕС — больше 200% и Великобритании — больше 400%, но Европа по обе стороны Ла-Манша хотя бы среди самых пострадавших. Предсказуемо не обеспечены вакциной бедные страны Африки, Азии, Латинской Америки и даже Балкан — вроде Косова и Боснии. Ситуация выглядела бы еще более плачевно, если бы фармакологическая отрасль Индии, натренированная на производстве лицензионных и не лицензионных дженериков, не создала собственную вакцину и не пользовалась бы той, что производит для остального мира в рамках лицензионных соглашений.
Не меньший хаос царит с ценами. ЕС платит $3,5 за порцию AstraZeneca, ЮАР — $5,25, а малоинтересная производителям Уганда — больше $8. Механизм COVAX, созданный под эгидой ВОЗ для совместных и конкурентоспособных закупок вакцин для бедных стран, буксует и простаивает: пока богатым не хватает самим.
В особенно сложном положении оказались сделавшие западный выбор страны российско-европейского соседства — Украина, Грузия, Молдавия. По принципиальным причинам они не рассматривают покупку или производство российской вакцины. Но в условиях острой конкуренции за вакцину между странами ЕС они не получили и западной. В результате западный выбор остался без вознаграждения в критически важной сфере.
Эта невозможность вознаградить новых союзников, скорее всего, как и в визовой сфере, может вылиться в политизацию вакцинных сертификатов. Если Sputnik V зарегистрируют в ЕС, то сделавшие западный выбор, но не получившие западной вакцины бывшие советские республики окажутся в ситуации, когда привившиеся своей вакциной русские смогут путешествовать в Европу раньше них. Как и в случае с визами, ЕС оказался бы в ситуации, когда его союзники получили бы на его же территории меньше прав, чем конкуренты.
Такого допускать нельзя, поэтому новости о регистрации российской вакцины в Европе противоречивы. С одной стороны, она предмет переговоров, с другой — высокие чины ЕС сообщают, что Европа в ней не нуждается. Регистрацию Sputnik V могут попытаться затянуть до того, как критически значимая часть граждан стран-союзников привьется западными вакцинами и допуск «Спутника» Брюсселем не будет ни признанием слабости, ни предательством союзников по сдерживанию России. Правда, против такого затягивания возражают правительства некоторых стран ЕС, которые сами недополучают и западных вакцин, и денег российских туристов в экономику.
При конкурентных выборах практически ни одно западное правительство не может перенаправить вакцину бедным странам, когда не вакцинирован и не отпущен с локдаунов собственный избиратель. В то время как российское (и китайское) правительство избавлено от конкурентных выборов, а потому может предложить вакцину третьим странам, не закончив вакцинацию собственного населения, которое к тому же не заперто по домам и пользуется ею не спеша. Запад может считать это несправедливым конкурентным преимуществом.
В глазах тех, кто хочет спасти Запад и его союзников от российского вмешательства, сам факт принятия российской вакцины ослабляет фронт противостояния России. Благодарность за спасенные с помощью Sputnik V жизни и бизнесы может плохо повлиять на саму способность противостоять. Все вместе работает как причина, по которой западные правительства, дорожащие идеей лидерства, а также соседи России, выступающие как фронтир западной цивилизации, так сопротивляются «нормализации» российской вакцины.
Ловушка противостояния
Запад претендует не просто на то, чтобы демонстрировать богатство и эффективность, но и на глобальную ответственность. Заявка на то, чтобы устанавливать в мире справедливые правила, подкреплена более высокой ценностью человеческой жизни в мире западных демократий по сравнению со всеми остальными обществами.
Ход вакцинации и политизация вражеской вакцины показывают, что речь идет все-таки прежде всего о жизнях граждан самих демократий. Да, западная наука создала и западные компании производят большую часть вакцин. Обязательство делиться вакциной с бедными пока выполняется скорее символически. Никаких попыток сконструировать искусственное равенство, ввести квоты и позитивную дискриминацию, которые в тренде внутри самих западных обществ, не делается: сначала обеспечьте маской себя, потом ребенка.
BLM, черные жизни имеют значение, как выясняется на практике, внутри границ привилегированных сообществ вроде США и ЕС, что, конечно, размывает всемирный пафос кампании за равенство. Заявленные и реальные цели вступают в еще более острое противоречие, когда мы узнаем, что Минздрав США записал себе в достижение то, что мешал Бразилии закупать российскую вакцину в рамках противодействия зловредному влиянию России, Кубы и Венесуэлы.
Западные правительства как будто нарочно оправдывают критику слева капиталистических государств, которые якобы существуют лишь для того, чтобы защищать интересы корпораций.
Стратегия Москвы не первый раз состоит в навязывании союзничества не на основе общих ценностей, а против общего врага — будь то терроризм, сомалийские пираты, «Исламское государство» или коронавирус. На нынешнем этапе Россия не без успеха сталкивает друг с другом декларируемые Западом ценности. Строя свое поведение исключительно на том, чтобы не попасться в ловушку невольного союза с автократиями, западные демократии на глазах всего мира теряют из виду те самые ценности, которые им же противопоставляют. Это чревато утратой того самого превосходства, которое, не допуская российскую вакцину, стараются укрепить.
Читайте также на Carnegie.ru
- Глобальный оппозиционер. Куда привели заочные дебаты Байдена и Путина
- Почему 2021 год не сулит ничего хорошего для отношений России и ЕС
- Остановить нельзя терпеть: Европа и российско-китайское сближение
Александр Баунов