Навального называют «симулянтом» те, кто сейчас по закону должны защищать его права. Почему это происходит? «Медуза» изучила, кто входит в состав владимирской ОНК
Члены Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) по Владимирской области 28 марта посетили оппозиционного политика Алексея Навального в колонии, узнав об ухудшении его здоровья «из соцсетей». Задача ОНК — следить за соблюдением прав заключенных. По словам главы владимирской ОНК Вячеслава Куликова, Навальный попросил комиссию помочь ему получить уколы «Диклофенака» (обезболивающее и противовоспалительное средство), при этом продолжал ходить самостоятельно. Других пожеланий он якобы не высказывал. После этого Навальный — у него в заключении начались боли в спине, а также почти отказала одна нога — передал через адвоката, что предъявил комиссии «кучу жалоб», включая то, что ему не сообщают его диагноз и результаты МРТ. Он назвал членов ОНК «сборищем жуликов и лжецов», а замглавы ОНК в ответ заявил, что Навальный — «симулянт». «Медуза» рассказывает, кто входит в ОНК по Владимирской области — и почему в региональных комиссиях так мало настоящих правозащитников.
Кто следит за соблюдением прав заключенных во Владимирской области?
Во владимирскую ОНК входят 19 человек. Ее возглавляет Вячеслав Куликов, он предприниматель, владелец и директор ООО «Фриз», которое занимается распиловкой и строганием древесины. Более примечательны фигуры двух его заместителей. Один — Владимир Григорян — член Общественной организации ветеранов уголовно-исправительной системы во Владимирской области. Другого зовут Василий Земляникин; его полный тезка — соучредитель владимирской организации ветеранов спецназа «Закон-Мономах» (на звонки «Медузы» Земляникин не ответил).
Помимо двоих замов Куликова еще как минимум трое членов ОНК связаны с правоохранительной системой. Это Иван Абрамчук, бывший начальник воспитательной колонии в поселке Ликино (Владимирская область), Валерий Назаров — бывший майор милиции и бывший начальник изолятора временного содержания задержанных и обвиняемых, а также Павел Хитев, полковник полиции в отставке и бывший начальник экспертно-криминалистического центра в управлении МВД России по Владимирской области.
В ОНК также входят три местных предпринимателя, юрисконсульт государственной телерадиокомпании «Владимир» Лариса Павлова и православный священник Алексей Анфалов. Есть в комиссии и представители благотворительных фондов. Один из них — Михаил Вешкин, директор фонда «Победа», который занимается реабилитацией людей с алкогольной или наркотической зависимостью. Обнаружить финансовую отчетность этой организации на сайте Минюста «Медузе» не удалось. На сайте фонда говорится, что курс реабилитации длится около года, в течение которого зависимый будет жить в «комфортабельном коттедже».
Другой благотворитель из ОНК — Сергей Чубко, директор фонда «Близкие люди». На странице организации во «ВКонтакте» пишут, что фонд помогает людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию, и семьям, имеющим на попечении инвалидов или тяжело больных членов семьи. На этой же странице «Близкие люди» нерегулярно публикуют фотографии людей, которые благодарят фонд за косметические наборы, которые им подарили — шампуни, гели для душа и крем для рук. Судя по отчетности фонда в Минюсте, в 2019 и 2020 годах организация ничего не получила и не потратила.
Еще один член владимирской ОНК, глава местной армянской общины Сергей Яжан упоминался в прессе в контексте его работы в комиссии. В 2018 году во «Владимирском централе» (тюрьма для особо опасных преступников во Владимире) заключенный Давид Мдиванишвили, отбывающий срок за убийство, лишился языка. Это произошло, когда он находился в туалете вне зоны видимости камер. Член ОНК Яжан встретился с Мдиванишвили и пришел к выводу, что он «сам откусил себе язык».
«Зачем он это сделал, я не знаю. Мы когда с ним разговаривали, он с нами говорить не может. Мы спрашивали у него: „Это вы сами сделали?“ Он говорит, „Да, сам“. Кивает. Вопросов у него нет, все нормально», — говорил Яжан изданию «ПроВладимир». Родственники заключенного заявляли, что сам Мдиванишвили сделать этого не мог физически: у него уже несколько лет не было передних зубов.
Кто именно посещал Алексея Навального в колонии, из сообщения владимирской ОНК неясно. Член комиссии Владимир Григорян, назвавший Навального «симулянтом», сказал «Дождю», что он «лежит в госпитале» и в колонию не ходил.
Почему во владимирской (и в других) ОНК так мало правозащитников?
Закон об общественном контроле за обеспечением прав человека в тюрьмах приняли в 2008 году. Согласно документу, контролировать условия заключения должны специальные общественные наблюдательные комиссии в каждом регионе. Еще во время обсуждения закона одним из самых значимых был вопрос, кто именно будет определять состав ОНК. «В моем варианте закона членов ОНК утверждал уполномоченный по правам человека [при президенте], но потом это право передали Общественной палате», — говорит «Медузе» соавтор закона, советский диссидент и российский правозащитник Валерий Борщев.
Порядок в итоге выглядит следующим образом: региональные некоммерческие организации, которые занимаются защитой прав человека, выдвигают по два кандидата в ОНК, а их затем утверждает Совет федеральной Общественной палаты. Некоторое время Общественная палата в своих решениях ориентировалась на мнение специального экспертного совета, но несколько лет назад его расформировали, отмечает Борщев.
В 2016 году состав ОНК во всех регионах впервые составили без участия экспертного совета, и уже тогда это сопровождалось скандалами. Правозащитники жаловались на произвольное утверждение заявок и «уничтожение общественного контроля»: тогда в ОНК не вошли многие известные правозащитники, например, члены Совета по правам человека Андрей Бабушкин и Елена Масюк, президент фонда «Социальное партнерство» Любовь Волкова. Зато, скажем, в списке московской ОНК оказался Дмитрий Комнов, руководивший СИЗО «Бутырка» в то время, когда там содержался юрист Сергей Магнитский. «Он, кстати, нормально работал [в ОНК], но сам факт, что его включили в ОНК, — это был вызов гражданским правозащитникам», — отмечала в разговоре с «Медузой» журналистка Ева Меркачева, член ОНК Москвы с 2016 года.
В свою очередь, правозащитница Зоя Светова, член ОНК Москвы с 2008-го по 2016-й, описывала новую тенденцию так:
«Где-то с 2014 года — после Крыма, — и представители тюремной системы, и представители смежных ведомств, таких, например, как ФСБ и Следственный комитет, поняли, что независимые общественные наблюдатели им мешают. Поэтому в дальнейшем в члены ОНК по всей России стали выбирать тех, кто ранее работал в силовых структурах или в тюремной системе и не имеет никакого отношения к правозащитной деятельности».
«В ответ на претензии к составу ОНК [тогдашний секретарь Общественной палаты Валерий] Фадеев говорил: ну, мы же не знаем, кто правозащитник, а кто нет, — рассказывает Борщев. — Экспертный совет старался выяснять все про кандидатов в ОНК, собирать отзывы о человеке». Сам Фадеев, который теперь возглавляет Совет по правам человека, сказал «Медузе», что не видит проблемы в том, что в ОНК включают выходцев из правоохранительной системы. «Проблема в том, что часто члены ОНК вместо правозащиты решают свои финансовые проблемы — это работает как для бывших правоохранителей, так и для так называемых правозащитников. Есть описанные и доказанные примеры», — заявил он «Медузе».
Вероятно, Фадеев имеет в виду историю одного из членов московской ОНК, Дениса Набиуллина, которого в конце 2017 года арестовали по подозрению в покушении на мошенничество. По версии следствия, общественный наблюдатель пообещал заключенному за крупную сумму организовать прохождение медицинского освидетельствования с последующим изменением меры пресечения и освобождением из-под стражи по состоянию здоровья. Набиуллина признали виновным, он получил условный срок.
В 2018 году ужесточили не только порядок формирования ОНК, но и сам закон: теперь общественники могут говорить с заключенными только об условиях их содержания, любые другие разговоры должны пресекаться. НКО, признанные «иностранными агентами», больше не имеют права выдвигать своих кандидатов в комиссии. При этом ФСИН и МВД могут пожаловаться на наблюдателей в Общественную палату. Также поправки запрещают входить в ОНК тем, у кого есть неснятая или непогашенная судимость — или близкие родственники, отбывающие наказание.
Состав региональных ОНК меняется каждые три года. В 2019 году федеральная Общественная палата утвердила новый список — на этот раз, по словам Борщева, во многом опираясь на рекомендации местных общественных палат. А они, в свою очередь, часто прислушиваются ко мнению ФСИН и ФСБ, подчеркивает Борщев. Другие правозащитники во время формирования очередного состава ОНК отмечали, что их коллегам отказывали во включении в комиссии по формальным поводам.
Во Владимире общественную палату возглавляет Анатолий Аннин, профессор кафедры государственного и муниципального управления РАНХиГС. На просьбу «Медузы» о комментарии, переданную через секретаря, он не ответил.
Анастасия Якорева