«Совершенно очевидно, что они долго и планомерно по нам работали» Интервью адвоката «Команды 29» Евгения Смирнова о задержании его коллеги Ивана Павлова
Утром 30 апреля в Москве задержали адвоката Ивана Павлова, главу правозащитного проекта «Команда 29». Юристы этого проекта, в частности, представляют интересы структур Алексея Навального по делу о признании ФБК и штабов Навального экстремистскими организациями. Павлова подозревают в разглашении данных предварительного расследования: статья 310 УК РФ, по которой возбудили дело, предусматривает в качестве наказания до трех месяцев ареста. Кроме того, Павлову может грозить лишение адвокатского статуса. Спецкор «Медузы» Светлана Рейтер обсудила детали этой истории с близким другом и коллегой Ивана Павлова, адвокатом «Команды 29» Евгением Смирновым.
— С чем вы сами связываете обыск?
— Это 310-я статья — значит, разглашение деталей по одному из дел, в которых мы, «Команда-29», участвуем. Обыск связан с профессиональной деятельностью, тут других вариантов и быть не может.
— По какому из дел могло быть разглашение?
— Мы сами не знаем, но дел у нас много. Думаю, выберут какое-то резонансное или, наоборот, очень тихое.
— Вы говорили, что Павлову до обыска угрожал следователь Алексей Чабан. Какое дело он расследует?
— Дело Ивана Сафронова, дело ученого Виктора Кудрявцева. Он действительно угрожал и Ивану Павлову, и мне.
— В чем состояли его угрозы?
— Чабан из всех следователей по делам, связанным с госизменой, самый открытый, самый безбашенный, так можно его назвать. Он угрожал много раз: «Вы нам поперек горла стоите, вы нам уже надоели, мы сделаем все, чтобы вас посадить». Он это говорил и нам, и подзащитным, и их родственникам.
Другие следователи, я думаю, того же самого мнения, но они по крайней мере нам в глаза ничего такого не говорили. А Чабан действовал достаточно открыто, он особо ничего не боится, у него отец не из последних — генерал, командовал войсками в Абхазии в 2008 году. Поэтому следователь Чабан — человек предельно открытый, не думает, что говорит, и вообще без тормозов.
В принципе, это совершенно очевидно, что они долго и планомерно по нам работали — в последние дни за мной и Иваном была слежка, и в Москве, и в Санкт-Петербурге. Мы живем в таком режиме уже не первый год, они нас научили быстро реагировать и хорошо ориентироваться.
— Можете описать события сегодняшнего утра?
— Я, хоть и жил на третьем этаже гостиницы Mercure прямо напротив номера Ивана, об обыске узнал не от него. Это значит только одно — его номер в шесть утра открыли и вошли к нему, пока он спал. Потому что, если бы у него была возможность, он бы мне сообщил. Мне в 6:45 позвонила его супруга Катерина. Сказала, что к ней в дверь ломится ОМОН. Через некоторое время связь с ней пропала. Еще успел написать наш айтишник Игорь Дорфман. Обыскивают и офис Ивана в Петербурге.
— Вы не думаете, что это может быть связано с делом ФБК? Вы же представляете их интересы тоже.
— Смотрите. Чтобы вменили 310-ю статью, должно быть разглашение данных предварительного следствия по уголовному делу в том случае, если человек давал подписку о неразглашении. Иван не защищает никого из ФБК по уголовным делам, соответственно, подписок не давал. То дело, в которое мы вошли и которое сейчас рассматривается в суде, — это дело по административному производству, 310-я статья там просто неприменима. Чисто юридически с делом ФБК его связать нельзя. Но у нас же всегда человека привлекают не за то, что он сделал. У нас любят наводить тень на плетень, так что не исключено, что наше вхождение в дело ФБК стало последней каплей.
— Что вы сейчас делать будете? Обыск идет уже шестой час, мы с вами сидим в лобби гостиницы. Ваши действия?
— Сейчас лечение, скажем так, симптоматическое. Важно понять, что происходит с Иваном. У него в номере два адвоката — Александр Пиховкин и представитель комиссии по защите прав адвокатов города Москвы Виктория Ищенко. Дальше — по ситуации. Оперативники сообщили, что повезут его на допрос в центральный аппарат СК РФ, он как раз напротив гостиницы находится.
— Если я правильно понимаю, Ивану Павлову весь этот процесс грозит потерей адвокатского статуса.
— Да. Если будет приговор, его лишат статуса.
— Вы за себя сейчас боитесь?
— Я вам такую вещь скажу — мы живем на осадном положении уже много лет. Каждый сделал свой выбор, как жить в этой ситуации. Я работаю с Иваном уже долго, лет 12–13. Помимо того, что мы коллеги, мы еще очень хорошие друзья. И да, мы давно приняли свое решение — кому-то надо работать в этой стране.
Беседовала Светлана Рейтер