В Москве установили (отличную) 12-метровую скульптуру в виде куска глины, из-за которой все переругались Возможно, она раздражает не внешним видом, а тем, что художнику нет дела до горожан

Москвичи в очередной раз поспорили о современном искусстве — поводом стала 12-метровая скульптура швейцарского художника Урса Фишера «Большая глина № 4». 15 августа монументальная работа временно обосновалась на Болотной набережной, перед новым культурным центром «ГЭС-2», принадлежащим фонду современного искусства V-A-C, — площадку откроют осенью после шестилетней подготовки. Все скульптуры в серии «Большая глина» сделаны по одной технологии: сначала художник разминает куски глины, а потом делает из алюминия их увеличенные копии. В соцсетях и СМИ работу Фишера встретили по-разному: одни раскритиковали объект и сравнили его с кучкой фекалий, другие — принялись защищать. Журналист Антон Хитров попытался разобраться, что в этой скульптуре может раздражать — и работает ли она как паблик-арт, то есть как искусство, предназначенное для случайного прохожего.

Проще всего согласиться, что москвичи, возмущенные Урсом Фишером, ничего не понимают в современном искусстве, и по привычке винить советскую борьбу с «формализмом». Отчасти это правда: публичная скульптура в России почти всегда жизнеподобна (в то время как на Западе абстрактный мемориал — давно в порядке вещей), и, чтобы оценить «Большую глину № 4», горожанам не хватает зрительского опыта. Другой вопрос — как добиться, чтобы они не закрывались от этого опыта, а доверились художникам и кураторам. Вот с этой задачей фонд V-A-C, кажется, не справился.

Преображение материи

Для начала разберемся, кто такой Фишер и какое место «Большая глина» занимает в его творчестве. Это плодовитый и разносторонний автор: помимо скульптуры, он занимается коллажем, инсталляцией и даже цифровым искусством, которому художник целиком посвятил свой профиль в инстаграме. Если же говорить о Фишере-скульпторе, похоже, он намерен нарушить каждое правило, придуманное его предшественниками: в сущности — отличный способ понять, чего конкретно мы ждем от скульптуры, осмыслить эти ожидания и попробовать их изменить.

Скульптура занимает место в пространстве — Фишер роет яму в полу, чтобы места в галерее стало больше, а не меньше. Скульптура правдоподобна с любого ракурса — Фишер ограничивает число ракурсов пятью, оклеивая куб фотографиями объекта. Скульптура неподвластна времени — Фишер делает статуи-свечи, которые за время выставки успевают растаять. «Большая глина» закономерно продолжает эти поиски: «нормальный» скульптор уподобляет камень или бронзу человеку, а Фишер наслаждается естественной фактурой материала.

Самый знаменитый прообраз «Большой глины» в истории современного искусства — серия картин итальянского художника Лучо Фонтаны «Пространственная концепция». Фонтана работал над ней с конца 40-х и до конца 60-х, стараясь изобрести искусство, адекватное космической эпохе: spaziale с итальянского — не только «пространственный», но и «космический». Он резал и дырявил холсты, преодолевая плоскость, которую его предшественники обживали веками, — совсем как космонавт, покидающий Землю.

С традиционным материалом живописца Фонтана обращался так же, как Фишер с традиционным материалом скульптора: преображал его не ради какого-то результата, а просто чтобы преобразить. Авторы двух этих серий ценят в искусстве одно и то же — дерзкую попытку переделать мир. Недаром оба проекта концентрируют наше внимание на руках: так и представляешь, как один художник орудует ножом, а другой разминает глину. Посмотрите, как увидел Фонтану мастер портретной фотографии Уго Мулас: вот какую философию искусства наследует «Большая глина».

Высокомерный Фишер

Если бы скульптура стояла во дворе музея, вероятно, к ней не возникло бы столько вопросов: музей — на то и музей, чтобы вести диалог с художественной традицией. Но приглашенный фондом V-A-C куратор Франческо Бонами поставил ее в городе, и не где-нибудь, а на самом видном месте, на набережной. Теперь это не просто скульптура, а паблик-арт, где самый важный диалог — не с предшественниками, а с горожанами. Какую роль отводит им «Большая глина»? На самом деле незавидную.

Работа Фишера — возможно, вопреки замыслу своего создателя, — воплощает представление об искусстве, которое оставили нам в наследство романтики: художник — человек исключительный, возвышенный над остальными, в какой-то степени подобный Богу-творцу. Таких взглядов на искусство придерживается, например, пушкинский Моцарт: «Нас мало избранных, счастливцев праздных,/ Пренебрегающих презренной пользой,/ Единого прекрасного жрецов».

Усмотреть перекличку между творцом и Творцом у Фишера совсем не трудно. Глина, которая по мановению руки становится драгоценностью, — это в чистом виде сюжет об Адаме. Очертаниями и размером скульптура напоминает утес, особенно на фоне городского пейзажа, где преобладают прямые линии: автор не копирует природу, а создает новую. Наконец, колоссальные отпечатки пальцев наводят на мысль о титане, который силой и ростом во много раз превосходит обыкновенного человека.

Разумеется, это всего лишь одна из возможных трактовок, но она заслоняет собой остальные, стоит поместить скульптуру на набережную. Это пространство принадлежит не искусству, а горожанам: каковы шансы, что они согласятся смотреть на художника снизу вверх?

Полезное искусство

Паблик-арт может работать деликатнее. Лучший способ заручиться доверием случайного зрителя — предложить ему что-то помимо себя, что-нибудь такое, чего в городе не хватает: аттракцион, фотозону, тишину, прохладу, свет или тень. Прекрасный пример — инсталляция Христо Явашева и Жанны-Клод де Гиейбон «Плавучий пирс» на итальянском озере Изео, задуманная парой в 70-х и построенная Христо в 2016 году, уже после смерти жены (сам он умер в 2020 году). Желтая дорожка, проложенная прямо по воде, соединяла две прибрежных деревни и маленький островок. Художники подарили публике не только новое общественное пространство, но и новое переживание ландшафта.

Похожие проекты бывают и в России. Три года назад фестиваль городской культуры «Арт-Овраг» в маленькой промышленной Выксе проходил под лозунгом «Полезное искусство»: по замыслу кураторов Юлии Бычковой и Антона Кочуркина, все созданные на фестивале работы должны были решать проблемы горожан. Например, уличный художник Тимофей Радя повесил в местном лесопарке, темном и недружелюбном, светящуюся надпись «Все это не сон». План был такой: вокруг арт-объекта будут собираться люди, в парке станет безопаснее, и горожане перестанут обходить его стороной.

В конце концов, «полезным» паблик-артом занимается и сам Урс Фишер: у него есть многолетний проект Yes, где всем желающим дают лепить из глины, — получается что-то вроде большой песочницы без возрастных ограничений (в городе дефицит игрового общения, поэтому пользы от Yes не меньше, чем от светодиодной надписи в лесопарке). В 2016 году Yes провели в Москве перед музеем «Гараж» — у Фишера тогда была первая персональная выставка в России, «Маленький топор».

Здесь искусствоведы резонно возразят: обслуживать и развлекать публику — далеко не главная задача художника, а провоцировать конфликты, в том числе в публичном пространстве, — тоже плодотворная стратегия с богатой историей (скажем, американец Пол Маккарти выставлял в Гонконге надувную скульптуру, которая действительно выглядела как кучка фекалий — куда там Урсу Фишеру с его глиной). Но конфликты не представляют ценности сами по себе, они нужны зачем-то. Зачем нужен конфликт в современной Москве, где конфликтов и так в избытке, — интересный вопрос.