Вернуться домой — значит умереть «Медуза» поговорила с афганцами, которые хотят получить статус беженцев в России. Но это очень непросто — и очень долго
За две недели августа за помощью в комитет «Гражданское содействие» обратились 95 афганцев, которые еще до захвата талибами Афганистана, оказались в России — приехали учиться или работать. Теперь они хотят получить в России убежище. Однако в России по состоянию на 1 января 2020 года статус беженца имели всего 455 человек. Этот статус годами и даже десятилетиями пытаются получить десятки и сотни тысяч — как правило, тщетно. В июле 2021 года власти Ленинградской области выслали из России семью афганской девушки, которая бежала из страны, потому что талибы пытались принудительно выдать ее замуж. «Медуза» поговорила с афганцами, которые оказались в России беженцами на месте, с женщиной, бежавшей из Афганистана в 1997 году и получившей разрешение на временное проживание лишь в 2021-м, и со студентами, которые боятся возвращаться на родину.
«Это все те же талибы, что и 20 лет назад»
В мае 2021 года в Москву на тренинги приехала группа афганских полицейских, которые на родине боролись с незаконным оборотом наркотиков. 25-летняя Шарифа (имя изменено в целях безопасности героини) рассказала «Медузе», что, увидев в интернете новости о захвате Афганистана талибами, они с коллегами не поверили своим глазам. Из статей местных журналистов они узнали, что талибы ходят по домам и разыскивают тех, кто работал на правительство, а главная их мишень — как раз военные, полицейские и всевозможные представители силовых структур.
Шарифа и ее коллеги боятся за родных, которые сейчас в Афганистане, так как опасность угрожает и им. Сведения об офицерах хранятся в военных частях, поэтому их семьи очень легко вычислить. «Если нас или членов наших семей поймают, нас убьют, — уверена Шарифа. — Просто убьют и все». Шарифе до сих пор не удалось связаться с семьей, потому что они остались без интернета; она не знает, живы ли они еще.
Из слов Шарифы понятно, что она и ее коллеги ощущают себя в России в безопасности и рассчитывают вскоре получить здесь убежище, — однако это может занять годы или вообще не получиться. В «Гражданском содействии» говорят, что управление по вопросам миграции и суды принимают решение по беженцам в России совершенно непредсказуемо.
Граждане Афганистана, находящиеся сейчас в России без легального статуса, — это «беженцы на месте». «Согласно Конвенции о статусе беженцев, они могут рассчитывать на убежище в РФ, ведь Россия ратифицировала этот документ, а значит, приняла на себя обязательства по защите тех, кому опасно возвращаться домой, — говорит пресс-секретарь комитета „Гражданское содействие“ Дарья Манина. — Впрочем, что будет происходить на практике, неизвестно. Будут ли эти люди вообще допущены до обращения за убежищем, будут ли им давать гуманитарный статус „временное убежище“ сроком на год или бессрочный статус беженца — что маловероятно, так как сейчас его имеют только 455 человек — совершенно непонятно».
По словам Маниной, в таких вопросах обычно все зависит от «распоряжений сверху». Комитет не раз был свидетелем того, как каким-то группам беженцев то вдруг начинали активно предоставлять временное убежище, то раз за разом выдавали отказы. Например, в 2014 году почти все обращавшиеся за убежищем украинцы получили его. А сирийцам в последние годы наоборот в защите отказывают и предлагают вернуться домой, где «уже все в порядке», как уверяют чиновники.
Заявления российских чиновников, о том, что талибы стали «вменяемыми» и «конструктивными», приводят Шарифу и ее коллег в замешательство. «Талибы сейчас — это те же талибы, которые были у нас 20 лет назад, они не изменились, — говорит она. — В ваших [российских] средствах массовой информации говорят, будто они теперь такие лояльные, все разрешают, будут амнистии. Это абсолютно не так. В городе Герате, который талибы захватили раньше, чем Кабул, для женщин нет абсолютно никаких условий: ни учебы, ни работы. Все сидят дома. При выходе могут и наказывать. Недавно они застрелили одну телеведущую за то, что она собиралась идти на работу. Другую женщину [застрелили] за то, что никаб не полностью закрывал ее лицо. Заместитель губернатора одной провинции Афганистана, женщина, вообще убежала в другой город, трясется и боится выйти из дома».
Шарифу удивляет, что некоторые, видя талибов на каруселях, допускают мысль, что они стали мирными и ничто человеческое им не чуждо. «Талибы приходят на эти карусели и просто балуются, издеваются, — говорит Шарифа. — Они катаются [на каруселях], а потом, уходя, взрывают их. В городе Мазари-Шариф они на днях сожгли целый парк развлечений. Потом приехали в парк отдыха города Бамиан, побродили возле статуи лидеру хазарийцев Мазари — да и взорвали ее, просто так».
Шарифа говорит, что, когда росла и училась в школе, думала, что талибы уже никогда не вернутся, радовалась, что сможет служить своей стране, поэтому пошла работать в полицию. Последние четыре года она боролась с оборотом наркотиков и у нее были «грандиозные» планы на будущее. «За одну ночь все надежды рухнули. Получается, все, что я делала до этого, зря», — заключает Шарифа. И все-таки она верит, что «долго это не продлится» и афганцы одержат победу над талибами.
«Если ты женщина, то должна бояться всего»
Хадисе 44 года. Когда ей было 16, она жила с родителями в Кабуле и мечтала стать телеведущей. В десятом классе она даже вела передачу на центральном телевидении и детскую передачу на радио. Зарплату ей не платили, но говорили, что у нее есть талант. В Афганистане в школах учатся 12 лет. После окончания школы Хадиса планировала поступить в институт, выучиться и сделать карьеру телеведущей.
Она не успела. Когда Хадиса училась в 11-м классе, к власти в Афганистане пришли талибы. Родители успели выдать 17-летнюю девушку замуж за парня, который ей нравился. Хадиса забеременела. Первого ребенка она потеряла на шестом месяце. Талибы стреляли ракетами, вокруг, как рассказывает Хадиса, были «груды» убитых людей, было очень страшно, у нее случился выкидыш. Вскоре она забеременела снова, но, когда была на восьмом месяце, талибы захватили ее родной Кабул: «люди туда-сюда бегали», собирали вещи, уходили из города. У Хадисы начались схватки, ни одна больница в городе в тот день не работала, она родила ребенка дома, и на следующий день он умер.
При талибах в Афганистане Хадиса прожила полтора месяца. Она вспоминает, что за то короткое время приучилась бояться всего: «если ты женщина, то должна бояться всего». Девочкам запретили учиться и выходить на улицу без мужчин. А еще им запретили ходить в белых туфлях. Талибы били женщин, которые ходили в белой обуви, аргументируя это тем, что белый — цвет их флага, поэтому нельзя носить обувь такого цвета.
Как только талибы захватили власть, родители сразу же нашли для Хадисы черную паранджу, потому что без нее на улице могли убить. Эту паранджу Хадиса хранит до сих пор.
После потери второго ребенка Хадиса с мужем сели на поезд и через Таджикистан приехали в Москву, а ее родители бежали в Иран. Это был 1997 год. По ее словам, тогда это было сделать проще, чем сейчас.
В России муж Хадисы устроился работать на Черкизовский рынок. Она через три месяца после переезда снова забеременела. За годы жизни в России Хадиса родила четверых детей. Она хотела пойти учиться, но ей некому было помочь с детьми, поэтому она стала домохозяйкой.
Хадиса никогда не жалела о том, что уехала. «Это моя страна, я ее люблю, но там нет мира», — говорит она. Ее семья живет в России уже 24 года, но только в 2011-м ФМС выдала им временное убежище, а в январе 2021 года они наконец получили разрешение на временное проживание в России.
О том, что талибызахватили власть в Афганистане, Хадиса узнала по телевизору, и, как она говорит, «в животе все опустилось» от этой новости. Ее родители вернулись в Кабул в 2004 году, когда там стало спокойнее. Сейчас им 70 лет. Когда Хадисе удалось с ними связаться, мать сообщила ей, что они и все их знакомые сидят по домам и боятся выйти. Ее отец делает короткие вылазки на улицу, надеясь, что его не тронут.
«Я не хочу, чтобы талибы правили моей страной, — говорит Хадиса. — Люди, которые не жалеют даже женщин и детей, люди, которые считают, что женщины должны только рожать детей для их целей и все. Люди, которые стреляли в детей и женщин потому, что посчитали, что имеют на это право».
Хадиса пытается смириться с тем, что больше не увидит свою родину и вряд ли сможет встретиться с родителями. По ее словам, она и другие афганцы в России хотели выйти на акцию против талибов в поддержку афганских женщин. Несколько раз в августе 2021 года они подавали заявление в мэрию, чтобы получить разрешение, но акцию не согласовали «Ни там [в Афганистане] у нас нет прав, ни тут», — говорит Хадиса.
«Я не хочу прожить в страхе годы»
26-летняя Хава (имя изменено) приехала учиться в Москву пять лет назад. За неделю до ее предполагаемого отъезда из России она узнала о том, что талибы захватили власть в Афганистане, и поняла, что путь домой отрезан.
В 1997 году талибы убили тетю Хавы — она была преподавательницей в университете. Они ворвались в университет и расстреляли ее. Когда Хава узнала о том, что талибы снова захватили власть в Афганистане, она связалась с матерью. Та, по словам Хавы, плакала и кричала, что проклянет ее, если она вернется в Афганистан. «Мама понимает, что меня могут там изнасиловать, могут убить», — говорит Хава. Ее отец — чиновник, поэтому родители не выходят из дома.
Хава считает, что афганцы все-таки одолеют талибов, «потому что народ их не принимает и не примет», и что будет новая гражданская война. Российская виза у Хавы истекает в сентябре, но она говорит, что останется здесь «любой ценой», даже если миграционная служба не пойдет ей навстречу и «придется сидеть тут в тюрьме».
Как и Хава, Алим приехал в Москву учиться на факультет машиностроения в 2016 году. В этом году он окончил университет и собирался осенью вернуться в Афганистан — в октябре у него истечет виза. О том, что талибы вошли в его родной город Кабул, Алим узнал из новостей. «В этот момент я почувствовал, что все, что наши родители строили последние 20 лет, разрушено в одночасье, — говорит Алим. — Ничего больше нет, по нашим улицам бегают террористы. Этой войне нет конца. Я не верю, что талибы уйдут раньше, чем лет через 30-40. Их поддерживают другие страны, иначе бы они не захватили наши города так быстро».
С тех пор как талибы захватили Кабул, Алим не может выйти на связь со своими родителями, у них сейчас не работает интернет. Возвращаться в Афганистан Алим не хочет. «Я не хочу прожить в страхе годы, не хочу умирать — мне всего 26. Вернуться домой — значит умереть». Алим хочет получить убежище в России, но не знает, что делать, если ему откажут.
Ирина Кравцова