Учитель географии Кямран Манафлы отказался рассказывать о войне по государственным методичкам — и его уволили. После этого он уехал из страны, опасаясь уголовного дела «Нам сказали, что у нас вообще не может быть своего мнения»
Кямран Манафлы — 28-летний учитель географии из Москвы. Он отказался рассказывать своим ученикам о войне по государственным методичкам, оправдывающим «специальную операцию» в Украине. После того, как он выложил в инстаграм свое фото с митинга и написал, что «не хочет быть зеркалом государственной пропаганды», его уволили из школы за «аморальное поведение». «Медуза» поговорила с Кямраном о его увольнении и о том, почему он решил уехать из России.
Мне 28, учителем географии я работаю уже семь лет. Последние два года — в школе № 498 в Москве, на Таганке. Это обычная среднеобразовательная школа.
Я учился в Тверском государственном университете. Пошел на географа, потому что там была практика за границей. Когда ты студент первого-второго курса и можешь ездить по Европе — это довольно необычно, особенно для Тверского университета. На первом курсе магистратуры я впервые поработал с детьми — на международной олимпиаде школьников по географии. Мне это показалось очень интересным. После этого получил дополнительное педагогическое образование и пошел работать в школе.
Фундаментальные знания, которые получают российские дети в школе, я считаю, очень хорошие. Многие учебники по географии, обществознанию весьма достойные. Во многих школах был дух свободы — никто не знает, что будет происходить за закрытой дверью урока. Понятное дело, что каждый учитель может развивать критическое мышление у детей и преподавать по-своему.
Несколько лет назад я работал на выборах, как и другие учителя. Моя задача была в том, чтобы показывать людям, в какую сторону идти, чтобы проголосовать. А некоторые работали непосредственно с бюллетенями. Коллеги из других школ говорили мне, как у них там голоса не сходились, как закрывали избирательные участки, выгоняли всех и что-то переделывали. Директор на собрании перед выборами нам тоже говорила: «Голосуйте за „Единую Россию“». Но нас не заставляли фотографировать бюллетени, как это было в других школах.
После 24 числа все стало намного строже, я даже немного не узнал руководство своей школы. Нам прислали методички про «спецоперацию», как это называют — про истоки конфликта и так далее. Все это нужно было рассказывать и показывать детям. Я, естественно, этого делать не стал. [Тогда из-за этого проблем не было] — как я уже сказал, у нас не проверяли то, что ты делаешь на уроках.
Но через несколько дней после начала войны [сотрудники администрации школы] собрали всех учителей. Нам сказали, что у нас вообще не может быть своего мнения, ведь мы — «работники государства». Эта фраза меня поражает — я не думаю, что работник государства должен быть его рабом. Нам сказали, что мы должны говорить с детьми только по этим методичкам, и не дай бог кто-то выразит свое мнение. Это сработало для меня триггером. Школа по закону должна придерживаться нейтралитета, а нас заставляют агитировать.
Я сам против войны — как любой нормальный человек, у которого есть совесть, сострадание и эмпатия. Этому же мы учили детей. Самая главная ценность — это человеческая жизнь. Задача школы — быть миролюбивой.
С самого начала [войны] дети бегали за мной по коридорам с вопросами. Интересовались, почему так происходит, что это за две новые страны (самопровозглашенные ДНР и ЛНР, независимость которых признала Россия — прим. «Медузы»). Такие моменты были. На уроках тема войны так или иначе поднималась, именно поэтому, я думаю, нам прислали все эти методички. Я старался держать нейтралитет, без какой-либо агитации объяснял ситуацию. Говорил, что многие вещи происходят неправильно, но выводы дети всегда делали сами. Наша молодежь хороша тем, что они намного более миролюбивы, чем старшее поколение. Для них непонятно, зачем надо идти и убивать.
8 марта в инстаграме я выложил пост, где написал, что жить нужно так, чтобы совесть не мучала. У меня есть свое мнение, и оно не совпадает с мнением государства. Вопросы политики я не открывал и слово «война» я там не использовал. После этого мне позвонила директор школы Тамара Гордзейко и сказала, чтобы я этот пост удалил. Как всегда, в приказном тоне. Пост удалять я отказался, тогда она сказала, что меня уволит.
На следующий день я пошел в школу, попрощаться с детьми и забрать свои личные вещи. В школу меня не пустили по приказу директора, на входе поставили охрану. В этот момент меня увидели дети, они читали пост и все поняли.
Администрация вызвала полицию, которая все-таки сопроводила меня до моих вещей. Я был как белая ворона, все работники школы отводили взгляд и даже не здоровались, чтобы не дай бог не показать, что они меня знают.
Ближе к вечеру мне нужно было еще раз зайти в школу. Когда я шел по коридору, один из сотрудников, который не пускал меня в школу, напал на меня. Он орал матом, потом начал бить. Я успел достать телефон и включить камеру. Когда он это увидел, то немного успокоился. Но я все равно написал заявление в полицию.
Это произошло около 16 часов, детей в тот момент в школе уже не было, но были многие учителя, которые видели, что происходит. Они сразу разбежались по своим кабинетам, чтобы не помогать и не участвовать, это больше всего печалит. Все молчат — либо боятся, либо поддерживают. Из 150 работников школы мне позвонила только одна девушка, учительница, и поддержала.
На следующий день директор сказала, что не даст мне уволиться самостоятельно, а уволит меня по статье, потому что я якобы провел митинг с участием несовершеннолетних. Под этим она имела в виду то, что я [после того, как мне сообщили об увольнении] фотографировался на улице с детьми, у которых преподавал. В итоге меня уволили по статье «аморальное поведение».
После увольнения я связался с независимым профсоюзом «Учитель», мы собирали документы, и я хотел обжаловать это решение в суде. Но случился очень неприятный момент, после чего я принял решение уехать из страны. Директор школы Тамара Гордзейко провела собрание со всеми учителями обо мне. На этом собрании [сотрудники администрации] показали мои фотографии в инстаграме из США, фото с экскурсии в Европейский суд по правам человека — эти фото потом скидывали в родительские чаты, а детей заставляли удалять комментарии поддержки под моим постом, грозя детской комнатой милиции.
Говорили самые банальные и комичные страшилки, что я агент Госдепа, что меня финансирует Запад, что у меня есть бизнес, связанный с Западом. Потом директор сказала, что сделает все, чтобы меня посадили на 15 лет, потому что я «изменник родины», а такие должны сидеть в тюрьме. Она депутат муниципального собрания от «Единой России», эти слова вызвали у меня опасение, а после огласки моей истории могли приписать все, что угодно.
Куда ехать дальше, я еще не решил, сейчас нахожусь в транзитном пункте, но скорее всего, это будет одна из западных стран. Я очень надеюсь, что у меня получится преподавать в другой стране, но в данный момент я хочу просто себя обезопасить и успокоиться. Начать спать спокойно и после этого уже думать, как поступать дальше. В идеале хотелось бы дальше работать и развиваться.
Мне кажется, в сфере образования в России все будет еще хуже. Буквально в 2018 году я с позволения директора, с отпускными, ездил в Европу, ездил в Америку по обмену, с различными педагогическими проектами. Сейчас это все сошло на нет, происходит сплошное закручивание гаек, система образования все больше и больше приходит к тоталитарному режиму. Больше контролируют детей, больше контролируют то, что они учат, что они читают. Стали проводить уроки про социальные сети, в каких можно сидеть, а в каких не нужно. Школа старается диктовать детям правила жизни.
Я общаюсь с коллегами, которые работают в других школах. Мне товарищ говорил о том, что в их школе всех учителей заставляют носить георгиевские ленточки в виде буквы Z. Понятное дело, что есть учителя, которые от этого отказываются, но на них сразу начинают давить. Если раньше учителя могли иметь свое собственное мнение, то сейчас такого нет.
«Медуза»