Прокладки и сахар снова на полках. Дефицита больше не будет? Отвечаем подробно и, к сожалению, не слишком утешительно. А еще советуем, что закупить впрок
После 24 февраля Россия столкнулась с беспрецедентным количеством санкций, заняв по этому показателю первое место в мире. Кроме того, почти три сотни западных брендов ушли с российского рынка добровольно или приостановили работу на нем — так жители страны остались без «Макдоналдса», Zara, IKEA, айфонов и других привычных атрибутов мирной жизни. Логистические цепочки, которые выстраивались десятилетиями, сломало сначала закрытие для российских самолетов неба над ЕС, США и другими странами, а потом пятый пакет европейских санкций, запретивший заход в европейские порты судов под российским флагом и въезд на территорию Евросоюза грузового автотранспорта с российскими и белорусскими номерами.
В первые же дни войны начался ажиотажный спрос на многие виды товаров, который в отдельных случаях вылился в настоящий дефицит. Сейчас острая фаза прошла, но, как только довоенные запасы кончатся, россиян ждет новая волна, например, продуктового кризиса, прогнозирует Игорь Плетнев, управляющий партнер консалтинговой компании Transformation Partners и экс-гендиректор «Дикси». Пропасть на какое-то время могут самые неожиданные товары, в том числе из стран, которые не собираются вводить санкции, например бананы, которые везут из Эквадора.
Зависимость России от импорта сложно переоценить: в середине апреля Федеральная таможенная служба даже закрыла доступ к информации по импорту и экспорту «во избежание некорректных оценок, спекуляций и разночтений». Последние данные из доклада НИУ ВШЭ прямо говорят о том, что ряд важных отраслей российской промышленности драматически привязан к ввозимым из стран ЕС и США компонентам. Так, по данным доклада, зависимость от импорта в товарах текстильной промышленности и фармацевтике, в электрооборудовании, авто и компьютерах превышает 50%, в бумажной же и химической промышленности, а также в металлопродукции ее уровень варьируется от 30 до 50%.
Этот текст состоит из двух частей. В первой мы объясним, почему пропадали отдельные виды товаров — и что с ними будет дальше. Во второй расскажем, что предпринимают власти — и насколько эффективны эти меры.
Сахар и прокладки больше не пропадут?
Основные причины, почему пропадали вещи вроде сахара и прокладок, — это ажиотажный спрос, к которому торговые сети не были готовы, и проблемы с логистикой. Но есть нюансы.
Сахар и гречка
Почему пропадали?
Объемы производимых в России сахара и гречки более чем достаточны, чтобы обеспечить внутреннее потребление, и от импорта эти категории зависят мало (хотя часть семян для сахарной свеклы и упаковка все-таки зарубежные). А вот в очереди за этими продуктами россияне традиционно выстраиваются в каждый кризис, объясняет генеральный директор аналитического агентства Infoline Иван Федяков. «Гречку россияне очень любят скупать, причем именно в самой ранней фазе кризиса. Рационального объяснения этому нет: продукты, которые обладают наиболее простым производственным циклом — крупы, сухари какие-нибудь, сушки, — от санкций пострадать не должны».
Виноват в мартовском дефиците экстремальный спрос, подтверждает Игорь Плетнев из компании Transformation Partners, а еще упаковочный кризис. «Скорее всего, как и в марте 2020-го, мощности упаковочных линий оказались не рассчитаны на такой ажиотажный спрос. То есть сахар был, но расфасовывать его просто не успевали», — говорит он.
В ближайшие месяцы на удорожание и дефицит продовольствия серьезно повлияют не только ажиотажный спрос, но и логистический кризис, а также рост курса валют, считает Федяков. По его словам, зависимость от иностранных комплектующих есть практически везде, и даже «наше родненькое отечественное питьевое молоко» разливается в упаковки Tetra Pak, аналогов которым в России (сопоставимых по цене и качеству) просто нет.
С продуктами более сложными в производстве ситуация еще тревожнее. «Возьмем, например, йогурт. Молоко для него дают российские коровы, по баночкам его разливают на российском заводе. Но бактерии для закваски — импортные, упаковку производят в России, но из импортного сырья, и даже алюминиевая пленка, вы не поверите, тоже из-за границы», — говорит директор Центра изучения молочного рынка Михаил Мищенко.
Чем меньше способов доставить грузы в Россию, тем выше нагрузка на оставшиеся маршруты, которая приводит к срывам и задержкам. Стоит учитывать и человеческий фактор: глава Ассоциации российских фармпроизводителей Виктор Дмитриев рассказывал, что иногда уже предоплаченный и погруженный товар застревает в пункте отправки, «потому что европейские водители транспортных компаний отказываются ехать в Россию — боятся недружественного отношения здесь».
Нужно ли закупаться впрок?
Закупиться скоропортящейся едой на годы вперед в любом случае не получится. А большинство базовых продуктов повседневного спроса и долгого хранения, такие как сахар и гречка, полностью не исчезнут из продажи даже в условиях тотальной изоляции российской экономики, потому что практически не завязаны на импорт. Резко вырасти цены на них тоже не должны.
Лекарства
Почему пропадали?
Pfizer, Bayer, Novartis и другие крупные фармкомпании выступили с заявлениями, в которых решительно осуждают войну, объявляют о прекращении инвестиций, но не поставок медицинских препаратов в Россию. Их сохраняют из соображений гуманизма. Тем не менее в некоторых регионах фиксировался дефицит инсулина, лекарств для терапии заболеваний щитовидной железы и других зарубежных препаратов. Причина та же — ажиотажный спрос.
«Люди на фоне заявлений об уходе разных [немедицинских] иностранных брендов из России на всякий случай начинают скупать все жизненно необходимое, это разумно. Обычно аптеки имеют запас на 3–6 месяцев, не больше, и за три недели „военной операции“ существенную часть этих запасов раскупили. Этим в первую очередь объясняется аптечный дефицит в моменте», — объяснял Антон Гопка из венчурного фонда ATEM Capital.
Впрочем, основные проблемы с поставками у фармы еще впереди, предсказывает он: завозить новые партии из-за рубежа будет сложно из-за заторов на таможне. Кроме того, российские власти, скорее всего, потребуют от продавцов ограничить рост цен, что неизбежно повлечет дефицит.
Проблем добавляют и санкционные нормы: так, в начале апреля в крупнейшем контейнерном порту Европы — Роттердаме — скопились порядка 4500 контейнеров, предназначенных для России, в ожидании инспекции на подсанкционные товары, узнал Bloomberg. А один из крупных фармпроизводителей рассказывал The Bell, что из-за статуса двойного назначения под угрозой оказалась партия аэрозолей для лечения бронхиальной астмы: регулятор посчитал, что клапаны-дозаторы и распылители, необходимые при сборке флаконов для этих лекарств, могут использоваться и для распыления химически опасных веществ в ходе боевых действий.
Вероятность того, что западные фармкомпании перестанут поставлять лекарства в Россию, Гопка оценивает как крайне низкую, но предупреждает, что российское правительство может ввести контрсанкции по примеру продуктового эмбарго — уже сейчас вместо увеличения бюджетных вливаний в здравоохранение оно расширяет границы принудительного лицензирования, которое фактически узаконивает фармацевтический контрафакт (кстати, похоже, тот же механизм принудительной лицензии власти собираются применить на недоступные теперь в России кино, сериалы и музыку).
Нужно ли закупаться впрок?
Скупать все подряд наименования лекарств «на всякий случай» — плохая идея, считает Антон Гопка: хотя бы потому, что это лишит тех, кому лекарство жизненно необходимо, возможности его приобрести. «На все случаи жизни все равно не закупишься, достаточно иметь базовую домашнюю аптечку и регулярно ее пополнять. А если вы зависимы от какого-то иностранного препарата, если он вам прописан, то, безусловно, смысл закупиться впрок есть, — отмечает он. — Надо быть готовым к тому, что он может существенно подорожать или на какое-то время вообще пропасть с полок».
По его словам, существенный рост цен и дефицит препаратов обеспечены при любом сценарии: «На цены повлияет взлетевший курс, от этого фактора никуда не денешься. А на дефицит — искусственное регулирование рынка государством».
Прокладки и тампоны
Почему пропадали?
Товары личной гигиены также драматично зависят от импорта: доля импорта в российском непродовольственном секторе оценивается в 70–75%. Существенная часть популярных в России прокладок и тампонов производится западными брендами, которые один за другим заявляют о добровольном уходе с российского рынка. Так поступила, например, компания Johnson & Johnson, которой принадлежат бренды o.b., Carefree, Stayfree. Да и отечественные товары в сфере гигиены часто производятся из импортного сырья.
Пока что сети продают запасы «мирного времени», но с новыми поставками уже сейчас возникают проблемы, отмечал генеральный директор «Infoline-Аналитика» Михаил Бурмистров: «Из-за политической составляющей импортные товары заблокированы на границе. Тонны товара простаивают, а транспортные компании отказываются работать даже с [официальными] представительствами международных корпораций в России. Нужно время, чтобы найти новые пути». Впрочем, главная причина дефицита прокладок все же состояла в ажиотажном спросе. Подталкивает российских женщин скупать именно эти виды товаров и то, что у них нет срока годности, а их дефицит вызовет очень ощутимый дискомфорт, добавляет Бурмистров.
Нужно ли закупаться впрок?
По словам Игоря Плетнева из Transformation Partners, есть смысл закупиться товарами брендов, объявивших о приостановке деятельности в России, если они производили что-то необходимое для вашего личного комфорта: шампунями, предметами личной гигиены. Возможно, имеет смысл купить бытовую технику и электронику, исходя из принципа «что все равно придется приобретать в перспективе года», советует главный аналитик TeleTrade Марк Гойхман.
Бумага
Почему пропадала (и резко подорожала)?
Розничные цены на офисную бумагу в Санкт-Петербурге в марте выросли в шесть раз, сообщал «Коммерсантъ». К примеру, упаковка бумаги производства Светогорского ЦБК в начале месяца стоила 387 рублей, а 21 марта цена выросла до 2328 рублей (сейчас ее вновь можно купить по цене от 500 рублей). Местные чиновники тогда нашли нетривиальный выход из ситуации — рекомендовали школам приостановить проверочные работы, если они проходят не в электронном виде, писал телеграм-канал «Ротонда». Когда закончилась бумага в почтовых отделениях Воронежской области, в ход (в том числе и для распространения судебных уведомлений!) шли старые газеты, сообщает издание SOTA.
Целлюлозы и производственных мощностей в России достаточно, основная проблема — в отбеливателе, который ввозят из-за границы, преимущественно из Финляндии, писала «Русская служба Би-би-си». Из-за санкций поставки прекратились, а аналогов в России нет.
Одним из первых в отрасли о приостановке деятельности сообщил российский завод американской компании Sylvamo в Светогорске. Он выпускает бумагу известных марок Svetocopy и Ballet. Впрочем, пока светогорский завод мало того, что не закрылся, но даже наладил производство «серой» офисной бумаги без использования химикатов для отбелки под маркой Svetocopy eco. Производитель бумаги «Снегурочка» Mondi, расположенный в Сыктывкаре, также продолжает работать, но сталкивается с проблемами из-за поставок химикатов. Чтобы избежать закрытия, Mondi думает над изменением структуры собственности, в частности, над отделением российских активов. Допускает продажу своей доли в российском бизнесе — а это 50% — и International Paper, иностранный инвестор крупнейшего в России производителя бумаги «Илим». О проблемах с импортными химикатами заявил и Архангельский ЦБК (он производит не офисную бумагу, а картон, этикетки и целлюлозу).
Нужно ли закупаться впрок?
Обойтись без импортного отбеливателя можно, но качество бумаги будет хуже (этот принцип можно экстраполировать плюс-минус на все отрасли экономики). Помимо Sylvamo, запустившей (вместо того, чтобы закрыться) производство бумаги из «полубеленой целлюлозы», пытается выжить и Архангельский ЦБК, который разрабатывает отечественный аналог зарубежному отбеливателю и «ведет переговоры с Китаем, Турцией, Индией и странами Юго-Восточной Азии». А чтобы производство не простаивало, комбинат тоже начал выпускать небеленую бумагу и целлюлозу. Такая бумага имеет «слегка кремовый оттенок, что никак не сказывается на печатных свойствах», — уверяет предправления Российской ассоциации организаций и предприятий целлюлозно-бумажной промышленности (РАО «Бумпром») Юрий Лахтиков.
Автомобили
Почему пропадали?
В первый же день войны в дилерских центрах взлетели цены на машины — переписали прайсы производители, повысили свою наценку продавцы. Страх, что машины будут дорожать и дальше, а также желание вложить накопления во что-то твердое породили ажиотажный спрос и, как следствие, дефицит — «покупали много, за любую цену, любую модель, лишь бы обменять деньги на товар». Сейчас рынок успокоился, говорят в автодилере «Рольф», но цены поднялись в среднем на 20–60%.
На авторынок санкционные ограничения влияют напрямую. Во-первых, четвертый пакет санкций ЕС запрещает импортировать в Россию предметы роскоши, в том числе автомобили дороже 50 тысяч евро. В эту ценовую категорию попадают, например, и ранее доступные (по крайней мере, если подкопить) российскому среднему классу Audi A6, A7 и A8, Volkswagen Touareg, кроссоверы Volvo XC90 и XC60, так и все модели Bentley, Porsche, Ferrari и Lamborghini.
Во-вторых, санкции против России ввел крупнейший в мире тайваньский производитель полупроводников TSMC — а без них невозможно производство любой микроэлектроники, в том числе и в автопроме. Из-за нехватки комплектующих о частичной приостановке производства Lada и Renault заявил АвтоВАЗ.
Впрочем как говорит генеральный директор локации «Ясенево» ГК «Рольф» Алексей Голубятников, иномарки перестали поставлять в Россию еще до введения официальных санкций. «Большинство автоконцернов сетуют на трудности с логистикой, разрывы в поставке запасных частей или комплектующих. <…> Про влияние санкций пока сложно что-либо сказать — сами автопроизводители пока не дали разъяснений, какие именно автомобили нельзя будет ввозить. Пока что не ввозят никакие по причинам, озвученным выше», — объяснял он.
Нужно ли закупаться впрок?
Покупать автомобиль без особой необходимости, а просто чтобы инвестировать накопления, уже поздно: цены и на новые, и на подержанные машины в России за последний месяц выросли на десятки процентов. В то же время ничто не говорит о том, что в ближайшие месяцы они упадут, поэтому, если автомобиль действительно нужен или вложить деньги очень хочется, лучше приобрести его сейчас, пока в наличии есть большинство популярных моделей, советует Алексей Голубятников. «Если купить новую или почти новую машину сейчас, то можно будет как минимум обогнать инфляцию», — добавляет он.
Новые иномарки в России закончатся в течение нескольких месяцев, и страна «пересядет» на подержанные авто, объясняет Голубятников. Но как они будут обслуживаться в условиях сломанной логистики и санкций, затронувших автомобильный рынок, непонятно. К тому же подержанные машины через какое-то время выйдут из строя по естественным причинам, а новых не появится: «На ближайшие пять-шесть лет парка хватит. А вот что дальше — вопрос, на который у меня нет ответа. Я не берусь прогнозировать, что будет завтра, не то что через пять-шесть лет».
Когда ситуация изменится в лучшую сторону — и изменится ли вообще?
Что делает правительство?
Правительство в ситуации с пустыми полками винит или нерациональное поведение потребителей, или недобросовестных производителей и продавцов, которые создают искусственный дефицит и повышают цены, вступая в сговор.
«Крупные производители и торговые предприятия разного калибра, пользуясь текущей ситуацией неопределенности на продовольственно-товарных рынках, без зазрения совести завышают цены, отчего страдают простые россияне», — эмоционально описывает свой взгляд на ситуацию официальная «Парламентская газета».
ФАС даже возбудила несколько антимонопольных дел в отношении производителей и продавцов сахара: крупнейшего в стране завода ООО «Продимекс», еще нескольких региональных производителей, а также воронежских представительств «Пятерочки» и «Магнита». По мнению регулятора, производители и сети хранят запасы сахара на складах, оставляя полки пустыми, затем по сговору повышают цены и распродают запасы со сверхприбылью на фоне созданного дефицита. «Я не думаю, что был сговор, —сомневается Игорь Плетнев. — К сахару и гречке у нас в стране всегда повышенное внимание со стороны органов власти — это такой условно политический товар. Так что рисковать, пряча какие-то запасы на складах, никто бы не стал».
Действия самого правительства на формирование дефицита влияют куда сильнее роста цен, уверен Иван Федяков из Infoline. Он напоминает, что власти с февраля занялись регулированием цен (производители сахара, например, не имеют права продавать его дороже, чем по 47 рублей за килограмм), а запрет на экспорт того же сахара и зерна и разговоры о наказаниях для «спекулянтов» не помогают решить проблему, а, наоборот, негативно влияют и на продавцов, и на покупателей. «Из-за регулирования цен производителям сахара становится невыгодно поставлять его в маленькие магазины: логистика просто не окупится», — объясняет Федяков. В итоге пустеют полки, и именно это, а не высокие цены вызывает ажиотаж.
Нынешние действия властей подтверждают, что они нацелены на госрегулирование и плановую экономику, считает Игорь Плетнев и рисует нерадужную картину будущего, если этот тренд не изменится: «В этом случае торговые сети превратятся в продуктопроводы, которые обеспечивают население базовой едой, дешевыми калориями, топливом для выживания. При таком сценарии, конечно, государство будет контролировать объем товара, который люди покупают, цены на эти товары, маржинальность, которую торговые сети могут себе оставлять как вознаграждение за функцию продуктопровода».
Чтобы решить проблему становящегося все более скудным ассортимента, правительство планирует не увеличить поддержку отраслей, испытывающих трудности, как, например, предлагают фармэксперты, а узаконить «серый» ввоз товаров, которые из-за санкций или логистических проблем будут недоступны для россиян. Тридцатого марта постановление, отменяющее ответственность за параллельный импорт, подписал Михаил Мишустин. Это механизм ввоза оригинальных товаров по «альтернативным каналам» — через закупку у лиц из стран, которые не вводят санкции и при этом сами получают товар от резидентов из «недружественных стран».
Так работает, например, импорт из США в Иран, объясняет «Медузе» Антон Именнов, управляющий партнер московского офиса коллегии адвокатов Pen & Paper.
«Серый импорт» — хорошая идея в этой ситуации?
Это решение возвращает Россию в эпоху мелких перекупщиков и челноков, которые «будут возить через границу ширпотреб в клетчатых сумках», полагает Иван Федяков из Infoline. Цель правительства — «гарантировать поставки… в том числе вопреки недружественным действиям иностранных политиков», объяснял Мишустин. Но на деле это только наводнит российский рынок никому не известными брендами и контрафактом. «То, что с нашей стороны серый импорт не будет караться, не значит, что к этому нормально отнесутся и с другой стороны. Вывоз брендовых вещей будет пресекаться, челноков будут ловить, демонстративно наказывать», — предупреждает эксперт.
Участие в схемах с серым импортом создает дополнительные риски для производителей товаров, экспорт которых в Россию запрещен, — вплоть до уголовной ответственности, подтверждает Антон Именнов, не говоря уже о том, что в потоке ввезенной под пиратским флагом брендовой продукции в Россию хлынет и контрафакт.
«Китайцы и турки делают очень хорошие подделки — не отличишь. И потом уже контролировать эту историю будет невозможно», — заключает Федяков. Кроме того, прохождение нескольких таможенных границ приведет к значительному повышению финальной цены товара. «В среднем по больнице» логистические издержки составляют около 10% от розничной цены товара, и если доставка подорожала в 2–3 раза, розничная цена в среднем вырастет на 20–30%, прогнозирует эксперт.
Есть у этого решения и более глобальные негативные последствия, объясняет «Медузе» Антон Гопка из ATEM Capital: «Я думаю, что это приведет к резкому сокращению интереса выводить какую-либо инновационную продукцию на российский рынок. Стратегически это эрозия еще одного важного института, который в России был достаточно крепким, в отличие, например, от Индии и Китая, — права интеллектуальной собственности».
Есть ли шансы на исправление ситуации?
Гендиректор Infoline Иван Федяков отмечает, что пока россияне живут привычной жизнью — «ужинают в ресторанах, ходят в магазины, в которых почти все есть», но ухудшение неизбежно. Проблемы с логистикой и отказ иностранных поставщиков иметь дело с Россией приведут к тому, что ассортимент ввозимых товаров драматически сократится: по его прогнозам, «выживет» всего 30–50% многообразия продуктов, которые Россия получала до войны. И это еще позитивный сценарий, оговаривается эксперт: если Польша закроет сухопутную границу не только для грузовых автомобилей, а вообще для всех грузов, к ней наверняка присоединятся Чехия и страны Балтии. Это уничтожит последние лазейки для экспорта через эти страны и полностью отрежет Россию от Европы — и тогда жесткого дефицита большей части товаров повседневного спроса не избежать.
Федяков описывает два возможных сценария. Первый — остановка боевых действий и долгие переговоры с Европой, чтобы восстановить хотя бы часть контрактов: «Это не избавит нас от потерь, они уже безвозвратно идут по всем фронтам, но позволит их минимизировать». И второй — война продолжится «до какого-то момента, пока не станет бессмысленной, условно, еще несколько месяцев».
Это, по словам Федякова, влечет за собой разрыв абсолютно всех контактов с европейскими и американскими партнерами, в большинстве случаев уже безвозвратно. «И тогда это путь полной изоляции России по сценарию намного хуже Ирана. С пустыми полками, обнищанием населения и другими вытекающими последствиями. Я слабо себе представляю, как можно реализовать второй сценарий, не вызвав массового недовольства населения», — резюмирует он.
Варвара Черникова