Во время правления Каддафи из Ливии утекли миллиарды долларов. Пропали и сотни предметов искусства — теперь они выставляются в главных музеях мира Vanity Fair рассказывает, как эти сокровища пытаются вернуть в страну
Американский журнал Vanity Fair в июньском номере рассказывает, как мошенники, искатели сокровищ, детективы и коллекционеры по всему миру охотятся за артефактами, вывезенными из Ливии. Этой страной 42 года правил Муаммар Каддафи — самый ненасытный лидер в мировой истории (после Путина, пишет издание). Из страны утекли миллиарды долларов и сотни предметов искусства, которые теперь можно обнаружить в ведущих музеях мира. «Медуза» пересказывает историю людей, которые пытаются вернуть эти сокровища домой.
«Считаю, Каддафи был сволочь. Но дело он свое знал»
Апрельским утром 2012 года в Вене из Дуная выловили дрейфующее тело.
Австрийские власти быстро опознали покойного, им оказался 69-летний ливиец по имени Шукри Ганем. Ганем был образованным, влиятельным и загадочным человеком. Выпускник американского Университета Тафтса, он сначала дослужился до должности премьер-министра, а затем стал министром нефти и газа Ливии — страны, которая славилась своими черным золотом и уровнем коррупции. Политический покровитель Ганема Муаммар Каддафи погиб за полгода до него; его казнили повстанцы в родном приморском городе Сирт.
Мрачное зрелище гибели Каддафи осталось для потомков в вирусном ролике, а вот смерть Ганема вызвала гораздо меньший резонанс. Проведенное венской прокуратурой расследование исключило возможность насильственной смерти. Власти заключили, что с покойным случился сердечный приступ, после чего он упал в воду и утонул. И хотя австрийцы очень уверенно презентовали результаты своих следственных действий, сложно найти дипломата, ученого или шпиона, который поверил бы в ненасильственную версию гибели этого человека. «На момент смерти состояние Ганема оценивалось в миллиарды долларов, — говорит американский следователь, пожелавший остаться анонимным. — Будучи главой Национальной нефтяной корпорации, он с позволения Каддафи одновременно крал и выводил деньги. Никто не считает, что смерть Шукри была случайной».
В тихом уголке ресторана лондонской гостиницы Ham Yard сидит человек, который руководит самой масштабной охотой за сокровищами в мире. Это одетый с иголочки 60-летний господин по имени Мохамед Рамадан Менсли, которого почти все зовут просто Мо. Его задача — выслеживать, замораживать, арестовывать и, наконец, возвращать на родину несметные богатства: миллиарды на банковских счетах, ценные бумаги, наличные, золото, недвижимость, древние археологические ценности. Бо́льшая часть этих богатств была награблена Каддафи и его приспешниками за последние сорок лет. Остальное было, предположительно, вывезено политиками, террористами и прочими смутными личностями, которые пытались заполнить возникший после Каддафи вакуум власти.
«Я не удивлюсь, если украдены были сотни миллиардов или даже триллионы, — говорит он одновременно с благоговением и отвращением. — Система, которую Каддафи со своими людьми создал для обхода санкций и вывоза активов и ценностей из Ливии и перемещения их по миру, — шедевр. Считаю, Каддафи был сволочь. Но дело он свое знал».
Разумеется, Каддафи был не первым клептократом на мировой сцене за последние полвека. Фердинанд Маркос, Жан-Клод Дювалье, Мобуту Сесе Секо, Саддам Хусейн… Список длинный. Однако, если не считать Владимира Путина и его армии олигархов (которые, по некоторым оценкам, выкачали из страны не меньше триллиона долларов), Каддафи, возможно, был самым ненасытным. Он пробыл у власти 42 года, и за это время лидер и его окружение обогатились в таких масштабах, какие сложно представить и, может быть, невозможно точно оценить. Теперь весь мир пытается вернуть хотя бы часть этих богатств.
Менсли возглавляет учреждение под названием Ливийский отдел по взысканию и управлению активами (LARMO), которое пытается изъять активы у автократов и их пособников (действующих как намеренно, так и нет) — а вместе с тем вернуть чуточку достоинства ливийскому народу.
Задолго до того, как страны по всему миру начали отслеживать добытую нечестным путем прибыль российских правителей и олигархов, такие же усилия предпринимались в отношении их ливийских коллег. Сначала по распоряжению ООН страны заморозили активы стоимостью десятки миллиардов долларов, которые принадлежали семье Каддафи, ближайшему окружению и аффилированным с государством компаниям.
Однако, по данным разведки, значительная часть богатств была растащена и переписана на верных клану Каддафи людей, задача которых состояла в сокрытии истинного владельца всех этих активов. Среди них есть как очевидные кандидаты на такую роль — типа главы шпионского ведомства, адьютанта или переводчика, так и довольно неожиданные — например, бывший официант кафе на набережной, куда любили захаживать сыновья Каддафи. После смерти ливийского лидера в 2011 году его отлаженный механизм по грабежу собственного народа — зачастую с обходом международных санкций — рухнул.
После того как страх мести со стороны клана Каддафи поутих, некоторые из тех, кто присматривал за награбленным, начали присваивать ценные активы себе. Среди них были и те, кто публично встал на сторону оппозиции.
А к 2012 году активизировались разнообразные охотники за сокровищами. Один американский военный подрядчик заключил соглашение с временными властями страны по поиску спрятанных денег и счетов в обмен на процент от прибыли. Он привлек к задаче бывших сотрудников ЦРУ, разведывательного управления министерства обороны, налогового управления и Совета национальной безопасности США. Эксперты по хищению произведений искусства начали искать украденные у Ливии бесценные древние артефакты, которые на протяжении многих лет то и дело объявлялись в известных музеях и частных коллекциях.
В Триполи потянулись вереницы шпионов, наемников и откровенных аферистов. Скоро ливийцы начали их называть «десятипроцентовики» — имея в виду плату, которую эти люди рассчитывали получить за то, что расскажут о тайниках, где якобы хранятся миллиарды в сейфах с наличными или слитками драгоценных металлов.
Некоторые мошенники просили деньги вперед. «Все эти люди с военным, шпионским, финансовым и политическим прошлым приходили к нам и говорили: «В Бенине — миллиард долларов наличными. В ЮАР — десятки миллиардов», — рассказывает бывший сотрудник ливийской разведки. — В этом не было никакого смысла, но они всегда просили сотни тысяч долларов вперед».
Отдел по взысканию и управлению активами был учрежден в 2017 году — на тот момент гонка за награбленным уже была настолько разобщена и непоследовательна, что выглядела почти смешной. Номинально Менсли возглавил отдел в 2021 году. Один бывший сотрудник американской разведки рассказывает: «Мы действовали по поручению министра юстиции. Но когда в Швейцарии мы пришли в банк, который подозревался в хранении «грязных» денег, менеджер сказал нам: «Парни, вы кто такие? Две недели назад тут были другие люди, которые заявляли ровно то же самое». Мы передали имена в Триполи, и выяснилось, что те были шарлатанами. На раннем этапе некоторым аферистам удавалось заполучить большие суммы денег».
Кажется, Менсли сумел добиться определенных успехов: он централизовал поиски и выдавил спекулянтов. За обедом он рассказал о наводках, по которым действовала его команда, время от времени листая экран телефона, чтобы показать примеры. «Это 32 миллиарда на долларовых счетах в европейских банках, — с восторгом говорит Мо. — В одном только Париже у нас 58 объектов недвижимости — все ливийские активы. И это только верхушка айсберга».
«И этот чел уже десять лет сидит на шести миллиардах?»
Тим Лоуренс, 52-летний подполковник в отставке из штата Мэн и бывший военный атташе в Израиле сейчас живет в Париже. В 2014 году он уволился и переехал в Тунис, где стал консультировать правительства североафриканских государств по вопросу противодействия повстанческим силам. «Ливия находилась в состоянии хаоса, междоусобиц и вооруженных конфликтов c момента падения режима Каддафи. Теперь у них премьер на востоке, премьер на западе. Похоже на старые бары в Штатах, где люди стучат по клавишам в попытке переиграть друг друга. Фортепьянная дуэль», — рассказывает Лоуренс.
В 2014 году США эвакуировали своих дипломатов из Триполи и учредили аналог посольства в изгнании в Тунисе. После десятилетий погонь за террористами Тим сменил вид деятельности и помогает LARMO в Париже. Тут тоже есть чем заняться. Например, один из пунктов в списке отдела по взысканию выставлялся в Лувре: четыре статуи, похищенные в Кирене. Музей заявил, что «произведения искусства, выставленные в Лувре на этой выставке, были предоставлены французской таможней», которая конфисковала эти памятники в 2012 и 2016 годах. В Главном таможенном управлении говорят, что французское законодательство позволяет выставлять незаконно ввезенные предметы искусства «с целью их сохранения» и что древности будут возвращены своему «легитимному владельцу» после «судебного разбирательства».
В августе знакомый канадец попросил Лоуренса помочь с «прибыльным делом» в Гане, но опасался сразу выкладывать подробности. После шквала зашифрованных сообщений Лоуренс понял, что речь идет об извлечении из хранилища 60 палет с наличными Каддафи. Лоуренс быстро посчитал, что если одна палета содержит 100 миллионов долларов, то речь идет о шести миллиардах. Тогда Лоуренс присоединился к канадско-американской команде, которая направлялась в Гану. По прилете в Аккру выяснилось, что, во-первых, точное местоположение денег неизвестно — они лежат на одном из двух складов на расстоянии 32 километра друг от друга, а во-вторых, никакого плана по их изъятию и перевозке нет.
И здесь на сцену вышел Туарег. Муаммар Каддафи периодически поручал туарегам — представителям этого кочевого народа — защиту своей семьи, союзников и интересов. Свой контакт на месте команда тоже называла Туарегом. Американцы отнеслись к его заявлению, что он и есть хранитель тайника Каддафи, с подозрением. «Одет не более чем на 10 долларов. Фактически неграмотный и много дней не мылся, — вспоминает Лоуренс. — И этот чел уже десять лет сидит на шести миллиардах? Разве что он работает глубоко под прикрытием. Если вы так долго пасете такую большую сумму денег, вы должны жить в пентхаусе».
Однако команда все равно была настроена на успех — полагаясь на Туарега и его товарища по имени Курд, которые уже побывали внутри склада. Внутри Туарег вскрыл одну запечатанную палету, полную стодолларовых банкнот. Они взяли пару из них и отнесли в банк, где подтвердили, что деньги не фальшивые. Теперь их оставалось вывезти.
«Дело, которое дается раз в жизни»
Раньше земли Ливии c ее почти двумя тысячами километров роскошного средиземноморского побережья и всем народом принадлежали Ганнибалу и карфагенянам, римлянам и османам, а также итальянцам, британцам и французам. В 1951 году власть в свои руки взял единственный в истории Ливии монарх Мухаммад Идрис Аль-Махди Ас-Сануси; единственным запоминающимся событием его правления оказалось открытие залежей нефти, которая оказалась для беднейшей Ливии одновременно благословением и проклятием. В 1969 году 27-летний сын погонщика верблюдов Муаммар Каддафи сверг короля.
«Он был ближневосточным Фиделем Кастро, — говорит Джонатан Вайнер, специальный посланник президента Обамы в Ливии, вспоминая, что, придя к власти, Муаммар Каддафи хотел экспортировать социалистическую революцию на остальной мир. — И, как и Фидель, он практически везде провалился. В отличие от Фиделя, ему не нужен был покровитель для экономической поддержки, потому что у него была нефть».
Каддафи долгое время вводил Запад в ступор своей непредсказуемостью, театральными появлениями на публике и показной жестокостью. Его страна поставляла оружие террористам, предоставляла убежище повстанцам и готовила убийства лидеров других стран. В 1980-е в результате нападения на дискотеку в Берлине и взрывов двух самолетов, организованных ливийскими агентами, погибли сотни человек.
«Арабская весна», разгоревшаяся в Тунисе в 2010 году, быстро перебросилась на Ливию, и началась революция. «Мы сосредоточились на том, чтобы выгнать Каддафи, — вспоминает Бен Фишман, который тогда был ответственным за Ливию в Совете национальной безопасности США. — Как только стало ясно, что сам он не уйдет и не станет встречаться или говорить ни с одним из наших представителей, мы все заморозили». Совбез ООН принял две резолюции. Первая санкционировала изъятие активов, принадлежавших Каддафи, его семье и ключевым союзникам, а вторая предназначалась для государственных организаций — таких как Центральный банк Ливии и Ливийское инвестиционное управление. На настоящий момент около 79 миллиардов долларов на счетах управления по-прежнему заморожены.
Вайнер был назначен специальным посланником вскоре после нападения на представительство США в Бенгази. «Я бы никогда не получил возможности работать по Ливии, если бы это не считалось гиблым делом», — объясняет он.
Между тем в страну начали приходить иностранные государства и террористы, борясь за власть и ресурсы. Когда появились и боевики ИГИЛ, Вашингтон помогал Ливии бороться с ними. В 2020 году гражданская война уступила место перемирию, и ООН помогла наладить политический процесс, чтобы раздробленная страна могла выбрать лидера для управления. Победила «темная лошадка»: состоятельный бизнесмен по имени Абдель Хамид ад-Дбейба, который в начале 2021 года занял пост премьер-министра в Триполи, в западном секторе страны. На востоке в феврале этого года палата представителей Ливии, недовольная тем, что ад-Дбейба не сумел вовремя провести национальные выборы, выбрала конкурирующего премьера, Фатхи Башага.
В июне прошлого года ад-Дбейба поручил Менсли руководить усилиями LARMO по поиску и конфискации пропавших богатств страны. Орен Варшавски, 54-летний юрист, от лица LARMO подал в окружной суд Нью-Йорка ходатайство к федеральному судье о том, чтобы тот принудил восемь крупнейших банков мира предоставить банковские выписки о передвижении средств Каддафи. «По некоторым оценкам, пропало до 300 миллиардов долларов. Наши источники также указывают на то, что лишь на долю семьи Каддафи приходится от 40 до 200 миллиардов долларов. Эти цифры в голове не укладываются», — говорит Варшавски. Он называет погоню за активами Муаммара Каддафи «делом, которое тебе дается раз в жизни».
Смогут ли Варшавски и его коллеги из еще одной фирмы заполучить документы из Bank of America, Citigroup, JP Morgan Chase, UBS, HSBC, Credit Suisse, BNY Mellon и Deutsche Bank — вопрос до сих пор открытый. Но ясно одно: потенциально их работа может вытащить на свет много грязного белья — в том числе принадлежащего текущему руководству Ливии.
Невероятной победе ад-Дбейбы удивились в западных столицах. «Это была победа с небольшим перевесом — и она стала сюрпризом. Никто не ожидал, что Абдул Хамид выиграет. Доказательств получения взяток нет, но это своего рода рабочая гипотеза. И по слухам, тут замешан Али», — говорит один американский дипломат.
Али — это кузен премьер-министра, Али Ибрагим ад-Дбейба, который верно служил Муаммару Каддафи с 1989 года до краха режима в 2011-м. Делал он это в должности председателя влиятельной Организации по развитию административных центров, которая выдавала контракты на госзаказы стоимостью десятки миллиардов долларов. По оценке Центра по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP), Али ад-Дбейба «мог незаконно присвоить от шести до семи миллиардов долларов» посредством наложения «завышенных «комиссий» и присуждения тендеров компаниям, которые были с ним связаны или которыми вообще тайно владел».
В это время кузен Али, текущий премьер, руководил другим государственным предприятием, Ливийской инвестиционной и девелоперской компанией. На вопрос о том, связан ли успех премьера с его родственником, опытный сотрудник ливийской разведки отвечает смешком: «Разумеется, Абдель Хамид сидит на украденных активах Каддафи!» Представители премьер-министра не ответили на запрос Vanity Fair о комментарии.
Теперь ливийский лидер, по информации высокопоставленных источников в США, сделал все, чтобы Организация по развитию административных центров была под его строгим контролем. Это вызвало ярость у политических оппонентов премьер-министра.
Потемкинское хранилище
А в Гане у Тима Лоуренса по-прежнему были сомнения насчет палет с наличными.
Для верности кладоискателей сопровождали местные «серьезные ребята» под руководством человека, который представился директором службы безопасности президента, а также офицер из национального бюро расследований Ганы. Один из них, вспоминает участник экспедиции, каждый раз приезжал на новой машине без номеров: белый Jaguar, черный Mercedes, потом BMW.
«Мы приехали на первый склад, и там ничего не оказалось. Тут нам говорят — стойте, все на складе в промзоне на окраине Аккры», — вспоминает Лоуренс. На другом складе внутри металлического здания, похожего на ангар для самолетов, они нашли десятки деревянных поддонов, обмотанных оранжевой сеткой для крепления грузов — ровно тех размеров, которые себе рисовал Лоуренс, — а также полки с яркими коробками одинаковой формы и размера. Наконец напали на золотую жилу, подумали кладоискатели. Но не тут-то было.
«Склад реальный. Палеты реальные. Но они пусты». По всей видимости, Туарег и какие-то его сообщники в прошлый раз соорудили нечто вроде потемкинского хранилища с палетами, на которых могли бы лежать миллиарды долларов, но в действительности их там не было. «Готов поспорить, если отправиться на этот склад сегодня, там практикуют все тот же развод», — говорит Тим.
Награбленное — в галереях
Поиски ливийских богатств совпали с кампанией американских и европейских властей по борьбе с контрабандой награбленных предметов искусства — исторически такое считалось «преступлением без жертвы».
Аня Нeйстат — директор по правовым вопросам Фонда Клуни за справедливость — организации, учрежденной актером Джорджем Клуни и его женой Амаль Аламуддин, британской юристкой ливанского происхождения, которая известна своей работой в сфере защиты прав человека. Сорокашестилетняя Нейстат родилась в СССР и изучала право в Штатах. Она много лет работала в Amnesty International и Human Rights Watch, где вместе с супругом вела расследования в зонах конфликтов по всему миру. «Традиционная правозащитная деятельность больше не работает, — говорит Аня. — Виновные стали неуязвимы. Предание огласке и публичное осуждение не помогает. А я очень хотела сажать преступников за решетку, а не продолжать критиковать их в своих докладах».
Нейстат начала с изучения того, как финансируются конфликты — и неизбежно вытекающие из них нарушения прав человека. Последний доклад Нейстат подчеркивает необходимость преследовать участников нелегальной торговли археологическими артефактами.
В 1990-е Греция, Египет и Турция ужесточили контроль над археологическими раскопками и вывозом древностей, и тогда контрабандисты обратили внимание на другие места — включая Ливию. Каддафи игнорировал тот факт, что редкие артефакты выставлялись на продажу на Западе и оказывались в известных музеях и частных коллекциях. После его смерти контрабанду древних ценностей перехватили вооруженные группировки.
«Сейчас речь идет практически о любых вооруженных формированиях в Сирии, Ираке, Ливии и Йемене», — отмечает Нейстат. У Исламского государства, к примеру, была специальная служба, которая отвечала за древности и возглавлялась бывшими высокопоставленными сотрудниками разведки, — что не удивительно, учитывая, что украденные древние объекты искусства были одним из главных источников дохода этой террористической организации.
«В Париже или Нью-Йорке не надо далеко ходить, чтобы увидеть галерею, арт-дилера или коллекционера, который был замешан в торговле предметами, награбленными формированиями типа ИГИЛ», — говорит Аня.
Музей Ирака в нью-йоркских апартаментах
Ранним утром 5 января 2018 года помощник окружного прокурора Манхэттена Мэтью Богданос стоял на холоде у престижного жилого дома на Пятой авеню. Готовился обыск в апартаментах миллиардера Майкла Стейнхардта —управляющего несколькими хедж-фондами и известного филантропа. Его фамилией названы экспозиции во многих известных местах — например, в Метрополитен-музее, Нью-Йоркском университете и Бруклинском ботаническом саду.
После 11 сентября Мэтью Богданос работал сначала в Афганистане, а затем в Ираке. «Мы были в Басре, — вспоминает он, — Я никогда не забуду тот день, когда какая-то журналистка подбежала ко мне с криком о том, что лучший музей мира только что был разграблен. Я изучал месопотамскую археологию и сразу понял, что она имеет в виду Музей Ирака».
Богданос обратился к своему начальству в центральном командовании вооруженных сил США и попросил перенаправить каких-то из его людей на расследование кражи бесценных иракских артефактов. Расследование заняло около пяти лет. Их информаторы рассказывали, как в музей приходили люди из разных концов света как в супермаркет и похищали самые поразительные сокровища древности человечества. Богданос и его команда нашли тысячи предметов, включая алебастровую вазу и маску Варки, которые считаются одними из первых натуралистичных изображений человеческих лиц.
Вернувшись к гражданской жизни, Богданос совместил две свои страсти — ловлю преступников и похищенные артефакты — и создал отдел по борьбе с контрабандой древностей при окружной прокуратуре Нью-Йорка. Шестнадцать членов команды тесно сотрудничают с Министерством внутренней безопасности США (DHS). Им уже удалось найти около 4500 объектов из более чем 20 стран — все они когда-то были похищены.
Агент Джей Пи Лаббат из отдела расследований министерства внутренней безопасности, сопровождавший Богданоса во время обыска, вспоминает, что, зайдя в квартиру Стенхардта, они не могли поверить своим глазам. Жилье миллиардера выглядело как настоящий музей. Все три этажа были набиты артефактами. Они были везде — на шкафах, в ванной, в кладовке. Богданос ощутил, что уже видел такое — в подвальных хранилищах Музея Ирака.
После проведения 17 обысков команда заключила, что Стейнхардт приобрел и продал более тысячи древностей стоимостью более чем 200 миллионов долларов на момент покупки — с тех пор они стали вдвое дороже.
Один из объектов, который располагался в гостиной миллиардера, — невероятной красоты бюст женщины с искусно вырезанным головным убором. Он датируется IV веком до нашей эры. По данным прокуратуры, этот предмет из красноватого мрамора был похищен из гробницы в ливийской Кирене. Впервые на международном арт-рынке статуэтка появилась в ноябре 2000 года — во времена, когда Каддафи еще полностью контролировал страну, но она уже была под санкциями.
«Эти вещи невозможно оценить, они бесценны», — говорит Богданос. — Но если уж этим заниматься, то тот ливийский артефакт был оценен в 1,2 миллиона долларов. Эти древние ценности принадлежат стране своего происхождения. Дни, когда мы закрывали глаза на контрабанду древностями, остались в прошлом».
В декабре 2021 года Стейнхардт подписал соглашение об отсрочке уголовного преследования, согласно которому он сдал предметы и согласился на пожизненный запрет на приобретение древностей. Сам он выпустил заявление, где сказал, что рад тому, что расследование завершилось без предъявления обвинений, и добавил, что «предметы будут возвращены на родину».
Спустя шесть недель сотрудники прокуратуры и команда из министерства нацбезопасности нашли и изъяли еще один ценный объект, украденный и вывезенный из Ливии, — на этот раз в Метрополитен-музее. Музей заявил, что «полностью поддерживает» идею возвращения объекта на родину.
Борьба с расхитителями гробниц
Тридцатишестилетний доктор Морган Бельзич из французского Национального института истории искусств присутствовал на церемонии официального вручения ливийским чиновникам двух древних бюстов; один из них — бюст женщины с покрытой вуалью головой из Метрополитен-музея. Мероприятие было коротким: через несколько часов планировался очередной совместный рейд. Две статуи отправляются в Ливию самолетом как ценный дипломатический груз вместе с другими ливийскими артефактами, в том числе бюстом из квартиры Стейнхардта.
Именно Бельзич помог установить факт хищения объекта из Кирены — про этот древний некрополь он защитил докторскую диссертацию в Сорбонне. Он занимает площадь более 50 квадратных километров; сотни скульптур с его гробниц были незаконно вывезены практически на каждый континент мира.
Сегодня основная работа Бельзича — борьба с расхитителями гробниц, а также теми, кто с ними сотрудничает: контрабандистами, галеристами, государственными собраниями и частными коллекционерами, которые зачастую закрывают глаза на происхождение древностей, которые они покупают и выставляют. Бельзич стал ключевым союзником таких людей, как Богданос, и таких организаций, как Фонд Клуни. Именно поэтому он оказался на борту самолета, летящего в Ливию, — удостовериться в том, что награбленное вернется домой.
Ранним утром следующего дня самолет прибыл в Базель, где объекты переместились на швейцарский самолет, который получил разрешение на полет в Триполи (туда не могут летать обычные самолеты гражданской авиации).
Пока швейцарские таможенники допрашивали ливийских чиновников на тему содержимого их дипломатической почты (совершенно без толку), на борт зашел еще один пассажир. Антониа Де Мео — директор Научно-исследовательского института ООН по вопросам преступности и правосудия. «Нам удалось идентифицировать активы стоимостью 54 миллиарда долларов, которые были незаконно вывезены из Ливии», — рассказывает она. «Это могут быть финансовые активы, культурные ценности, самолеты. Даже если незначительный процент от этого можно возвратить, это будет очень значимо для ливийского народа». Де Мео работала в ООН в Ливии в тяжелые времена, и ей небезразлична судьба этой страны.
Возвращение Де Мео в Ливию — рискованное предприятие. Однако она не могла упустить шанс увидеть возвращение таких ценных вещей на родину — особенно если учесть, что ООН сыграла важную роль в учреждении LARMO. В аэропорту самолет встречал почетный караул и вереница ливийских чиновников и иностранных высокопоставленных лиц. Был и Мо Менсли — с улыбкой от уха до уха.
После торжественной встречи в аэропорту делегация отправилась в Красный дворец — эта крепость была резиденцией множества правителей, а сейчас там находится музей. Контейнеры с древними ценностями открыли под вспышки камер. Де Мео выступила с речью. Мо Менсли чувствовал себя победителем. Он бросил вызов сомневающимся — и организовал возвращение уникальных ценностей, которые теперь невозможно было украсть. Чего нельзя сказать о палетах с деньгами или слитках, которые так и не нашли.
Следующее на очереди: четыре статуэтки, которые ранее выставлялись в Лувре, — Де Мео и ее отдел надеются их вернуть на родину.
* * *
На следующий день Менсли в Цюрихе сидит за чаем — с видом на озеро. «Возврат древностей — лишь первый шаг в нашей борьбе за то, чтобы вернуть награбленное в Ливию», — говорит он.
Менсли не отрицает, что он занялся рискованным делом. Десять лет назад гибель Шукри Ганема в водах Дуная казалась предостережением. Человек, который представился другом покойного министра, объяснял Vanity Fair, что Ганема могли убить, чтобы обеспечить его молчание. «За месяц до своей смерти, — сообщил источник, который пожелал остаться анонимным из опасений оказаться следующим, — Ганем сказал, что написал мемуары». Мемуары, которые могли раскрыть правду о тех, кто нажился на грабеже.
«Это серьезный бизнес, — говори Менсли. — Вопрос жизни и смерти. Тебя называют вором, даже если ты пытаешься вернуть [украденные] деньги. Иллюзий я не питаю».
Однако он просит кое-что передать тем, кто прячет сокровища Ливии: «Если кто-то захочет помочь нам их вернуть, как мы говорим по-арабски, мы не станем «вешать их на улицах». Если же нет, они предстанут перед судом».
Пересказала Дина Мингалиева