Европейские лидеры один за другим едут в Китай. Может, Путин прав — и в реальности ЕС зависит от КНР куда больше, чем Россия?
В начале ноября 2022 года канцлер Германии Олаф Шольц первым из европейских лидеров с начала пандемии коронавируса посетил Китай. Сразу после него с визитом в Пекин отправился председатель Евросовета Шарль Мишель. В 2023-м Китай посетили премьер-министр Испании Педро Санчес и президент Франции Эммануэль Макрон совместно с председателем Еврокомиссии Урсулой фон дер Ляйен. На апрель также был запланирован визит в КНР верховного представителя Евросоюза по иностранным делам и политике безопасности Жозепа Борреля — он был отменен в связи с положительным тестом на ковид (зато в те же даты в КНР побывала глава МИД Германии Анналена Бербок). Премьер-министр Италии Джорджия Мелони планирует посетить Китай в скором времени. Столь частые контакты по линии ЕС-КНР даже дали Владимиру Путину повод заявить, что это именно ЕС, а не Россия, находится в зависимом от КНР положении. «Медуза» изучила, какие цели в этих визитах преследуют европейские политики, как их поездки связаны с войной в Украине и почему именно они посещают Китай, а не Си Цзиньпин — Европу?
Почему пандемия заставила Китай на время забыть о внешней политике? И как повлиял на выход из дипломатической изоляции третий срок Си Цзиньпина во главе КНР?
В 2020 году китайский город Ухань — «родина» вируса SARS-CoV-2 — был полностью закрыт на жесткий карантин, следом закрылся и весь Китай. Фокус руководства КНР сместился на внутриполитическую повестку. Страна боролась с пандемией, а местная бюрократия готовилась к XX съезду Коммунистической партии Китая (КПК) в октябре 2022-го, на котором состоялось утверждение членов Политбюро и переизбрание Си Цзиньпина в качестве генерального секретаря Центрального комитета.
Спустя несколько месяцев после съезда, в конце года, большинство коронавирусных ограничений было отменено. Завершилось и оформление обновленной политической машины: 5 марта 2023-го открылась первая сессия высшего совещательного органа страны — Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая (ВСНП) 14-го созыва, — в ходе которой Си Цзиньпин был официально утвержден председателем КНР и главой Центрального военного совета на третий срок. Утвержден и новый состав правительства, а также новый премьер — бывший секретарь парткома Шанхая Ли Цян.
На фоне этих событий Китай начал активно заниматься внешней политикой. И если в случае с США разногласия по поводу происхождения ковида, торговая война и во многом полярные позиции по отношению к российской агрессии в Украине привели Пекин и Вашингтон к новому витку эскалации, то Европа решила, напротив, попробовать сблизиться с КНР после долгого простоя в дипломатических контактах.
То есть европейские политики начали посещать Китай только из-за завершения карантина? А почему тогда Си Цзиньпин не едет в Европу?
Да, наиболее простое объяснение участившихся контактов, лежащее на поверхности, связано с окончанием пандемии и снятием большинства карантинных ограничений. Для Китая настало время заняться внешней политикой — и европейские политики не хотели упустить этот момент.
Руководители ЕС сегодня заинтересованы в КНР по многим причинам, которые в совокупности делают их визиты в Пекин жизненно необходимыми. Налаживание персональных отношений с Си Цзиньпином после его переизбрания на третий срок, лоббирование экономических интересов, призыв к участию в российско-украинской войне в роли медиатора — все эти факторы превратили Китай в один из самых популярных дипломатических маршрутов европейских политиков.
В то же время приглашение Си Цзиньпина в ЕС будет негативно воспринято избирателями. Если в России его встречают как дорогого гостя и стратегического партнера, то европейские избиратели подобного жеста не поймут. А их политические представители не хотят жертвовать рейтингом.
Результаты серии опросов общественного мнения, проведенных онлайн в 15 странах Северной Америки, Европы и Ближнего Востока в августе-октябре 2022 года, показывают поддержку жесткого курса по отношению к Китаю. Во всех странах, кроме Латвии, Румынии и Греции, более 50% респондентов выразили негативное или очень негативное отношение к Пекину. В Швейцарии доля таких людей составляет 72%, в Финляндии, Австрии и Германии — более 60%.
Пример последней особенно показателен. Германия — крупнейшая экономика ЕС, успех которой во многом зависит от близких связей с КНР. И при этом Китай в том же опросе занял четвертое место среди стран, к которым немцы относятся негативно, уступив лишь КНДР, России и Ирану. Большинство жителей Германии согласились с тем, что предотвращение геополитической экспансии Пекина и защита прав человека в Китае — более приоритетные задачи, чем развитие торговли и инвестиций.
Как в таком случае европейские политики объясняют избирателям визиты в Пекин? И есть ли от этих поездок практическая польза?
Тон всем последующим визитам лидеров ЕС в Китай задал канцлер Германии Олаф Шольц — его идеи, изложенные в статье для издания Politico, на разный лад повторяли практически все высокопоставленные гости Пекина.
Во-первых, во время поездок подчеркивается единство ЕС в качестве политического актора. Олаф Шольц описал это так:
Я еду в Пекин в качестве федерального канцлера Германии, но я также делаю это как европеец. Я не говорю от имени всей Европы — это было бы самонадеянно и неправильно, — но политика Германии в отношении Китая может быть успешной только тогда, когда она встроена в европейскую политику в отношении Китая.
Сразу после Шольца наднациональный смысл своей поездки описал председатель Европейского совета Шарль Мишель:
Лидеры 27 стран согласились с критической важностью отношений между ЕС и Китаем. Мы обсудили, как наилучшим образом управлять ими в интересах Европы, а также в глобальных интересах. Открытое взаимодействие с Китаем по всем аспектам наших отношений — это единственный путь вперед. […] Мы договорились продолжить наш обмен мнениями в свете грядущего саммита ЕС-Китай в 2023 году.
Президент Франции Эммануэль Макрон также подчеркивал общеевропейский характер своего визита. Недаром он отправился в Китай совместно с председателем Европейской комиссии — то есть главой исполнительного органа власти ЕС — Урсулой фон дер Ляйен.
За этой размытой мотивацией необходимости визитов скрывается более практическая составляющая — экономическая. Лидеры стран ЕС делают акцент на единстве альянса и его субъектности при выстраивании внешнеполитического курса, одновременно подчеркивая суверенитет при принятии экономических решений. Таким образом, критику в адрес Китая из-за нарушения прав человека и проблемы Тайваня всегда можно вынести за скобки с формулировкой «это не мы — это бюрократы из Брюсселя, а теперь давайте обсудим двустороннюю торговлю между нашими государствами». То есть «неудобными» темами занимаются «брюссельские бюрократы» — они и несут ответственность за дипломатические конфликты с КНР, а заодно выражают негативное отношение гражданского общества Европы.
Китай принимает такие правила игры и, обмениваясь критикой с руководством ЕС, параллельно поддерживает позитивную повестку с лидерами отдельных государств по вопросам торговли, инвестиций, экологии, культуры и спорта.
Что касается практических результатов визитов, то каждый из европейских политиков исходит из собственных прагматических интересов в налаживании контактов с Си Цзиньпином. Шольц, исходя из этих соображений, даже отверг предложение о совместной поездке с Макроном — и неофициально отложил посещение Пекина до того момента, пока президент Франции не перенес дату своей встречи с председателем КНР. Такое размежевание — новое веяние в отношениях ЕС и Китая: еще в 2019 году во время визита Си Цзиньпина в Париж Макрон, чтобы продемонстрировать единство альянса, пригласил присоединиться к переговорам на тот момент канцлера ФРГ Ангелу Меркель и президента Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера.
Чтобы не провоцировать Пекин, лидеры ЕС также показательно дистанцируются от конфликта между США и КНР. Европа может поддерживать отдельные — вполне невинные — санкции США, такие как запрет устанавливать TikTok на служебных телефонах чиновников, но когда Вашингтон требует от технологических компаний ограничить экспорт полупроводников в Китай, то европейские политики абстрагируются от торговой войны, а заодно повторяют важную для Пекина декларацию о поддержке принципа «единого Китая» и недопущении военного конфликта в Тайваньском проливе. С такими заявлениями выступили и Шольц, и Макрон.
Все это критически важно, чтобы лоббировать интересы национального бизнеса. Каждый европейский лидер приезжает в Пекин вместе с крупнейшими представителями предпринимательского сообщества, чтобы те в присутствии глав государств могли обсудить все важные сделки за столом переговоров.
Чтобы за этим столом установилось доверие, перед визитами посылаются символические сигналы. Так, за несколько дней до поездки в Пекин Шольца правительство Германии приняло компромиссное решение, согласно которому китайской компании COSCO Shipping Ports Ltd (CSPL) разрешили покупку доли в 24,9% вместо первоначально запланированных 35% в контейнерном терминале Tollerort в Гамбурге. Сделка вызвала множество дискуссий внутри страны о росте зависимости от Китая и лично роли канцлера в ее продвижении. Политика «перемен с помощью торговли», которой Германия до начала войны в Украине придерживалась в отношениях с Россией, дала очевидный сбой — в первую очередь, в сфере газовых поставок. Но в случае с КНР правительство Шольца диверсифицирует риски. Именно поэтому доля CSPL была снижена до уровня, который не позволяет влиять на операционную политику немецкого предприятия.
Визит Макрона был отмечен гораздо большим числом сделок. Министерство иностранных дел Китая сообщило, что стороны подписали около 40 межправительственных соглашений и деловых контрактов в самых разных областях, включая авиацию, науку и технологии, образование и сельское хозяйство.
- Генеральный директор Airbus Гийом Фори подписал с Tianjin Free Trade Zone Investment Company Ltd. и Aviation Industry Corporation of China Ltd. соглашение о расширении мощностей окончательной сборки самолетов A320 за счет второй линии в Тяньцзине. Линия окончательной сборки в Тяньцзине (FAL Asia) начала работу в 2008 году, на сегодняшний день в КНР собрано более 600 самолетов семейства A320.
- Airbus подписал соглашение об общих условиях (General Terms of Agreement, GTA) с China Aviation Supplies Holding Company (CAS), предусматривающее покупку 160 коммерческих самолетов Airbus, включая 150 самолетов семейства A320 и 10 широкофюзеляжных A350-900.
- Китайская национальная ядерная корпорация (CNNC) и французская Électricité de France (EDF) подписали меморандум о взаимопонимании по проекту «Перспективные исследования по поддержке ядерной энергии для низкоуглеродного развития» для углубления сотрудничества в области исследований и разработок, проектирования, закупок, эксплуатации и технического обслуживания атомной энергетики.
- Китайская государственная судостроительная корпорация (CSSC) подписала соглашение о сотрудничестве с французской CMA CGM Group на сумму 3,06 миллиарда долларов, по условиям которого она построит для Франции 16 крупнотоннажных контейнерных судов. Это соглашение установило новый рекорд для судостроительной промышленности Китая, став самым крупным одноразовым заказом на производство контейнеровозов.
А как же переговоры о роли Китая в войне? Разве Макрон и Шольц не просили Си «усмирить» Владимира Путина?
Увы, прагматические — в первую очередь, экономические — интересы берут верх. Только после их обсуждения европейские визитеры и Си Цзиньпин затрагивают тему российской агрессии в Украине. Вероятно, за закрытыми дверьми Шольц, Макрон и другие высокопоставленные европейцы склоняют председателя КНР повлиять на игнорирующего Запад президента России. Но на выходе более проактивная позиция Китая в войне сторонами не упоминается: заявления обходятся общими фразами о неприменении и нераспространении ядерного оружия. Подобные призывы Китай охотно поддержал и в дискуссиях с Шольцем, и в совместном заявлении с Макроном. Франция и Китай также подтвердили приверженность политике предотвращения ядерной войны и недопущения гонки вооружений, одобренной пятью постоянными членами Совета безопасности ООН в январе 2022 года (даже Россия тогда подписалась под тезисом о том, что ядерная война не может быть выиграна и никогда не должна вестись).
Европейские лидеры при этом, несомненно, объясняют свою позицию по войне в Украине Си Цзиньпину. Но здесь мы сталкиваемся с двумя факторами, которые не можем достоверно описать.
- Во-первых, каково реальное политическое влияние Си на руководство РФ? Торгово-экономические и финансовые инструменты такого влияния, безусловно, существуют и могут быть использованы. Но не переоценивает ли Европа зависимость Москвы от Пекина? Ситуация, при которой Си совершает звонок Путину и боевые действия останавливаются, а конфликт переходит к стадии переговоров, по-прежнему кажется фантастической.
- Вторым допущением является сценарий, в котором председатель КНР трезво оценивает степень своего влияния на «дорогого друга» из Кремля — и на столе его переговоров с Европой лежат условия не давления на Россию, а непредоставления ей помощи. Это просто, понятно и ничего не стоит китайскому политическому руководству — и все же быть уверенным и в таком сценарии контактов нет достаточных оснований.
Выходит, Путин прав — и европейские политики зачастили в Китай только потому, что их собственная зависимость от Пекина растет?
Путин, напомним, в интервью ВГТРК рассуждал о том, что «зависимость европейской экономики [от китайской] где-то усиливается гораздо большими темпами, чем российская [зависимость]», и в доказательство приводил тот факт, что товарооборот между Китаем и объединенной Европой растет высокими темпами.
Это действительно так. В 2022 году общий объем двусторонней торговли между Китаем и ЕС достиг 847,3 миллиарда долларов, увеличившись на 2,4% в годовом исчислении. По данным Евростата, Китай в прошлом году был на третьем месте среди экспортных партнеров ЕС с долей в 9% (на первом — США с 19,8%, на втором — Великобритания с 12,8%). В то же время Китай — крупнейший импортер товаров в ЕС с долей в 20,8% (у США и Великобритании — 11,9% и 7,3% соответственно, у России — 6,8%).
Но зависимость одной страны от другой определяет не только и не столько объем товарооборота, сколько его структура. И главное отличие торговых отношений ЕС с Китаем от отношений России и Китая — их диверсифицированность.
Торговый оборот России и Китая в 2022 году составил рекордные 190,27 миллиарда долларов (по данным Главного таможенного управления КНР). Но в структуре российского экспорта более 70% приходится на нефть, трубопроводный газ, СПГ, уголь и мазут. Если добавить к этому поставки минеральных ресурсов и древесину, то опасения относительно превращения РФ в «сырьевой придаток» Китая перестают казаться безосновательными.
В самих по себе поставках энергоресурсов нет ничего плохого — каждая страна вправе пользоваться своими торговыми конкурентными преимуществами. Проблема в том, что доля энергоресурсов настолько велика, что любое колебание спроса с китайской стороны рискует повлечь за собой критические экономические последствия для России.
Структура торговли Китая со странами Евросоюза в этом смысле более «безопасна». В 2022 году доля экспорта промышленных товаров из ЕС в КНР была значительно выше, чем доля экспорта сырьевых товаров — 87% против 11%. Наиболее экспортируемыми промышленными товарами были машины и транспортные средства (52%), за ними следовали другие промышленные товары (19%) и химикаты (16%). То есть из Европы в Китай преимущественно идут промышленные товары с высокой добавочной стоимостью.
То же касается и обратного направления. Наиболее импортируемыми промышленными товарами из КНР в ЕС в 2022-м были машины и транспортные средства (53%), за ними следовали другие промышленные товары (33%) и химикаты (11%). По двум самым популярным категориям — телекоммуникационному оборудованию и машинам для автоматической обработки данных — в прошлом году наблюдался рост по сравнению с показателями 2021-го.
Так что отчасти Путин прав — зависимость европейской экономики от китайской, несомненно, усиливается. Но справедливо добавить, что это дорога с двусторонним движением — усиливается и зависимость китайской экономики от Европы. Для сравнения, экспорт из Китая в РФ за 2022 год составил 76,12 миллиарда долларов, в ЕС — порядка 700 миллиардов.
Правда, взаимозависимость акторов глобальной торговли, как показал пример России, не всегда является гарантией стабильности. Политика «перемен с помощью торговли», которую Берлин исповедовал в отношениях с Москвой, подразумевает, что одному из акторов невыгодно принимать такие нерациональные решения, как развязывание войны. В рамках тесных экономических контактов это удар не столько по противнику, сколько и по самому себе. Но Путин доказал: даже в современном прагматическом мире эта логика не всегда работает.
Главная проблема торговли ЕС и КНР на сегодня — тот факт, что Европа по-прежнему импортирует товаров из Китая больше, чем экспортирует: отрицательное сальдо торгового баланса по итогам 2022-го составило 395,7 миллиарда евро. С этой проблемой столкнулись и США, и они решают ее преимущественно путем ввода таможенных пошлин на различные товары из Китая. Европа же сделала выбор в пользу переговоров.
А на чем основываются эти переговоры? Ведь экономическая зависимость ЕС от Китая все равно в разы выше, чем Китая — от ЕС
Для ответа на этот вопрос процитируем председателя Еврокомиссии Урсулу фон дер Ляйен. Эти слова она произнесла на пресс-конференции по окончании визита в Пекин, в рамках которого стороны зафиксировали базовый принцип взаимоотношений — не радикальное отделение друг от друга (decouple), а снижение потенциальных рисков (derisking):
Я сомневаюсь, что [призывы к руководству ЕС дистанцироваться от Китая —] это жизнеспособная или желательная стратегия. Я считаю, что мы должны заниматься снижением рисков. Это означает сосредоточение внимания на конкретных рисках и одновременное признание того, что существует значительное количество товаров и услуг, торговля которыми не сопряжена с этими рисками. Конечно, разные риски требуют разных средств для их устранения. Мы боремся с риском зависимости за счет диверсификации наших торговых и инвестиционных отношений.
13 апреля 2023 года Анналена Бербок, министр иностранных дел Германии, в очередной раз подтвердила, что Берлин не заинтересован в экономическом отсоединении (economic decoupling) от Китая, но будет стремиться к «снижению рисков» (de-risk) путем уменьшения своей экономической зависимости. Фантомные боли зависимости от поставок российского газа поставили под вопрос любые экономические взаимоотношения, в которых есть очевидный перекос в пользу поставщика-монополиста.
В диалоге ЕС и КНР не возникает дискурса «вассалитета» или «старшего и младшего брата», который активно обсуждался в контексте визита Си Цзиньпина в Россию 20-22 марта 2023 года. Если отдельные страны Европы обсуждают с Китаем собственные экономические и инвестиционные проекты, то ЕС в рамках торговых отношений и внешней политики «пересобирает» сам себя в крупного мирового актора и уважаемого Пекином партнера по переговорам.
Китай же в этих контактах отходит от состояния сознательной изоляции последних лет. Сегодня страна фактически проводит замер общественного мнения, где в качестве респондентов выступают зарубежные лидеры. Каждый из них демонстрирует Пекину как свое видение будущего, так и роль Китая в нем. И у каждого есть длинный список экономических, военных, международных, инфраструктурных и финансовых проектов, в которых Китай зачастую играет решающую роль.
Можно предположить, что в ближайшее время КНР продолжит этот сбор обратной связи, после чего возьмет паузу — а после начнет создавать новые правила глобального взаимодействия, которые будут учитывать ее стратегически важный для партнеров статус.
Алексей Чигадаев