Владимир Зеленский договорился с европейскими странами о новых пакетах военной помощи Украине. Как это оружие поможет в войне с Россией? И будут ли его использовать при контрнаступлении? Отвечает военный эксперт
В середине мая Владимир Зеленский посетил Италию, Германию, Францию и Великобританию с официальным визитом. По итогам встреч европейские лидеры договорились о передаче новых крупных пакетов военной помощи Киеву и объявили о создании коалиции по поставкам западных истребителей и подготовке украинских пилотов. «Медуза» поговорила с военным журналистом международного издания о том, как новый раунд поставок вооружений Украине отразится на театре военных действий.
— Текущее турне Зеленского по Западной Европе стало одним из самых успешных по масштабу договоренностей военной помощи. Что в нее вошло? Насколько значимы будут эти поставки?
— Я бы разделил достижения Зеленского в ходе этой поездки на две части — заявление о создании коалиции истребителей и вся остальная помощь. Коалиция истребителей — это очень важный шаг. Это заявление о том, что британцы будут обучать пилотов F-16 и вместе с другими участниками коалиции передавать истребители Украине.
На самом деле все это очень напоминает историю [второй половины 2022 года] с передачей Киеву танков, когда Украина долго просила западные танки и тяжелую бронетехнику. Сперва их не передавали, но в конце концов Британия [в январе 2023-го] объявила о передаче своих танков Challenger, и механизм поставок танков со скрипом, но все же сдвинулся с мертвой точки. Потом пошли [танки] Abrams, а затем наконец стали передавать и Leopard.
Возможно, тут похожая история. Но она отличается от танков тем, что позиция западных стран по танкам была более-менее понятной. Была Германия, которая устами журналистов и обозревателей говорила, что не хочет ссориться с Россией из-за поставок танков, но в целом была общая позиция западных стран [что танки поставить необходимо]. Позиция по самолетам была более завуалированной. Они то говорили, что сейчас не время, то — что не будут передавать их совсем. А потом — раз, и появились заявления о коалиции.
При этом британцы уже довольно давно говорили о том, что у них есть возможность обучать пилотов украинских ВВС на любых самолетах. В Великобритании есть центры подготовки летчиков, в том числе и для полетов на небольших высотах — что важно для украинцев, которые используют такую тактику. В этих центрах обучаются на самых разных истребителях, в том числе и на F-16. Поэтому объявление о создании коалиции действительно может быть своеобразным триггером для других стран в направлении поставок истребителей.
Вместе с тем окончательного понимания, что [в рамках коалиции поставляться Украине] будут именно F-16, нет. Сейчас прозвучало первое их упоминание, но обсуждались самые разные варианты. Эта война полна сюрпризов, и часто оружие передается сразу после объявления. Но пока, насколько я понимаю, речь идет о том, что [украинские] пилоты могут быть готовы [управлять F-16] точно не раньше осени. Поэтому пока, судя по той информации, которая есть в открытых источниках, эти истребители предназначены не для контрнаступления ВСУ, которое фактически уже началось.
Великобритания также заявила, что передаст беспилотники и ракеты для зенитно-ракетных комплексов. Это расходный материал, который сейчас очень нужен Украине, потому что Россия продолжает обстрелы. Кроме того, мы не знаем планов Украины на противовоздушную оборону и каким образом она может быть задействована, допустим, в этом наступлении. У Украины такое разнообразие вооружений, что угадать, что конкретно войдет в новую помощь, сложно. Что касается беспилотников с дальностью до 200 километров, это, скорее всего, какие-то тактические аппараты — либо разведчики, либо дроны-камикадзе. Я думаю, что речь, скорее, идет о разведчиках.
Франция [в результате переговоров с Зеленским в середине мая] пообещала поставить несколько десятков бронеавтомобилей и легких танков, в том числе AMX-10 RC. Они обещали поставить 40 таких машин и какое-то количество из них прибыло в Украину. Сколько еще будет поставлено — неизвестно, потому что «десятки» — это от 10 до 99, а между 10 и 99 очень большая разница. Но смысл поставлять эти машины есть, поскольку они уже на вооружении у Украины, их уже освоили украинские экипажи. Вообще надо сказать, что среди всех анонсированных в ходе визита Зеленского поставок, кроме обсуждения коалиции истребителей, нет каких-то драматических новостей. Все они касаются либо тех вооружений, которые уже были поставлены, либо разного рода расходных материалов и тому подобного.
Это касается и пакета помощи на 2,7 миллиарда евро, который объявила Германия: БМП Marder, танки Leopard, 200 дронов, 100 бронемашин. По последним, как довольно часто бывает, не объявляется конкретная марка, но вряд ли это будет что-то принципиально новое, потому что у Украины уже такой «зоопарк» из боевой техники, что поставлять им какую-то новую систему — это еще одна головная боль с последующей поставкой запчастей, обслуживанием и включением ее в систему общевойскового боя.
Поэтому вся техника, которая входит во французский, германский и британский пакеты, в целом ничего принципиально не меняет: она насыщает вооруженные силы Украины техникой, которую та уже получала ранее. Исключением тут стало упоминание в франко-украинской декларации того, что Франция будет обеспечивать противовоздушную оборону. Речь идет, в частности, о ЗРК SAMP-T-Mamba: ранее говорилось, что их должны поставить весной, Украина давно их просит. Это очень хорошая зенитно-ракетная система, новая, близкая к Patriot — украинцам она понадобится.
Сюда можно также включить американский пакет помощи, о котором было объявлено совсем недавно [9 мая]. Из нового в этом пакете было оборудование для интеграции западных систем ПВО в систему ПВО Украины. Это важно, поскольку над интеграцией иностранного вооружения в единую информационную систему ПВО Украины сами украинцы бьются, я думаю, [еще] с самого начала поставок иностранной техники. Но эти поставки будут осуществляться в течение нескольких месяцев.
— С чем связана готовность европейцев поставить вооружения в таком объеме именно сейчас?
— Я думаю, это может быть связано с очень большим количеством факторов, причем большая часть из них лежит в области договоренностей внутри коалиции партнеров Украины. Это могут быть и бюрократические, и политические аспекты, и результат договоров и согласований по распределению. Европейские страны активно обсуждали размер военной помощи Украине последние месяцы. Поэтому я думаю, что это, скорее, результат некой договоренности внутри Европы, а не того, что у Украины внезапно возникли какие-то насущные потребности.
Думаю, что планы контрнаступления — замысел, его воплощение и конкретные шаги — разрабатывались с учетом того, что у Украины уже есть, и того, что ей гарантированно должны были поставить в четкие сроки, а не в надежде на то, что могут поставить что-то еще. Военные планы зависят от реальности, а не от обещаний.
— В Берлине Зеленский заявил, что Украина будет готова к контрнаступлению после нескольких подобных поездок. Речь идет о дополнительных турне, или поездок в Париж и Лондон, которые последовали за Берлином, должно хватить для начала полномасштабного контрнаступления?
— Этого я, честно говоря, не знаю. Смысл этих поездок, разумеется, не только в том, чтобы привезти оружие в Украину. Там есть и большой политический блок: Зеленский занимается не только тем, что договаривается о поставках вооружений. Опять же, я считаю, что план наступления учитывал только те вооружения, которые у Украины уже есть, и те поставки, по которым есть четкие сроки.
При этом многие из анонсированных в последние дни поставок можно исполнить довольно быстро, включая те же AMX-10RC — они есть в наличии, их не нужно строить [с нуля]. В этой поездке, как, собственно, и всегда в подобных ситуациях, политики ограничиваются общими словами и декларациями. О чем они договариваются на самом деле — неизвестно. Мне кажется, что Украина уже готова к наступлению. Более того, мне кажется, что машина этого наступления уже запущена и работает. Поэтому, возможно, речь идет о каких-то политических решениях.
— Есть ли у России ресурсы, чтобы противостоять новым поставкам?
— Вооруженные силы любой страны — это такая система, которая должна уметь максимально использовать те средства, которые есть у нее в наличии. У России, безусловно, есть превосходство в авиации. Вероятно, у нее есть и превосходство в бронетехнике.
Но мы не знаем, например, в каком состоянии у России танки, можно ли тут говорить о паритете или каком-то превосходстве. Мы не знаем уровня подготовки российских танкистов — а это один из ключевых показателей [их боеспособности]. Подготовленные танкисты, будь то на хорошем или плохом танке, должны, в свою очередь, соединяться с другими элементами общевойскового боя: с инженерными частями, с разведкой, очень хорошо должна быть налажена связь с пехотой. Налажены ли эти связи — неизвестно. Два дня назад на линии фронта погибли два полковника [из бывшего добровольческого формирования аннексированной ЛНР]. Это означает, что в этой конкретной части — пусть речь и идет об ЛНР — просто нет офицеров ниже комбрига (командира бригады, — прим. «Медузы»), которые способны управлять боем.
Можно ли воевать на танках Т-62М? Можно. Да, против современных танков очень тяжело. Но Т-62М в войсках это так же плохо, как и Т-90М, на которых никто не умеет воевать. Да, у России есть техника, но есть ли у нее люди, которые умеют эту технику использовать? Есть ли у нее люди, которые умеют использовать тех людей, которые умеют использовать эту технику? И так далее. То есть работает ли российская армия как единый организм, работают ли у нее логистика и связь? Достаточно ли хорошо работают штабы, чтобы распоряжаться всем этим? Пока мы можем говорить, что Россия — это огромная сила, но насколько эта сила умелая, насколько это силой может воспользоваться ее владелец, я не могу сказать. Пока примеры этого использования были не очень утешительными для России.
— Давайте поговорим о коалиции истребителей. Правильно ли я понимаю, что контрнаступление ВСУ в любом случае будет происходить без западных истребителей, потому что их к тому моменту еще не поставят?
— Надо учитывать, что эта война приучила нас к тому, что может случиться все. Я не удивлюсь, если в какой-то момент начнется решительное [украинское] наступление и вдруг выяснится, что у украинцев уже есть F-16.
— Если обсуждать процедуру поставок, сколько времени должно пройти от объявления конкретного решения по этой коалиции до ее непосредственного запуска?
— Год назад Конгресс США выделил, кажется, 100 миллионов долларов на подготовку украинских пилотов для полетов на истребителях F-16 и F-15. Возможно, эти деньги были отложены и сейчас их потратят, а, может быть, их уже задействовали [ранее]. У Украины были контакты с американцами и британцами. Министр обороны Великобритании в феврале сказал, что Лондон изучает, какие самолеты передать Украине. Сами украинцы говорили, что для подготовки уже действующего пилота к работе с новым типом истребителя нужно полгода.
У Украины есть какое-то количество пилотов, которые знают английский язык и готовы обучаться. Проблема тут в том, что обучение на новом типе самолета фактически бесконечно: ты садишься в F-16 после условного МиГ-29 или Су-27 и начинаешь учиться на этом новом самолете. Сначала ты учишься взлету и посадке, полету по прямой, потом учишься использовать определенный тип вооружений, потом обучаешься воздушному бою. И когда украинцы говорят, что, чтобы обучить пилота, достаточно полгода, не до конца понятно, для чего именно достаточно этого срока обучения. Пока самое логичное, что я слышал, — это [что за этот срок можно изучить] перехват российских воздушных судов дальними ракетами: это как раз то, в чем подозревают украинские МиГи в случае с недавними сбитыми российскими вертолетами и самолетами [в Брянской области 13 мая].
Должна быть и инфраструктура для этих самолетов, поскольку они должны быть рассредоточены [по стране]: если поставить их на один аэродром, туда сразу же прилетят все калибры, которые есть у России. Они должны стоять на самых разных аэродромах, где должна быть инфраструктура по обслуживанию, заправке — это все сложно, F-16 в этом смысле дорогой самолет.
— Зеленский пообещал «делать все, чтобы вывести Германию на первое место по [военной] помощи». С чем связано желание Киева сделать основной упор именно на помощь со стороны ФРГ? Это усталость США или какие-то другие факторы?
— Сложно сказать про США, хотя они иногда и проявляли себя довольно сдержанно: например, по вопросу танков они последовательно не хотели поставлять определенные системы. Я не знаю, как это [переориентирование Украины на оружие ФРГ] можно трактовать с политической точки зрения, но с чисто технологической в этом есть смысл, потому что Германия — один из центров производства вооружений в Европе, включая танки Leopard. Плюс, я думаю, это может быть выгодно и самой Германии, потому что это включает инвестиции в развитие промышленности.
На днях Rheinmetall и «Укроборонпром» заключили большое соглашение о создании совместного предприятия. И тут речь даже не столько о покупке каких-то вооружений, а о долгосрочном сотрудничестве, поскольку Украина располагает технологиями. Это большая индустриальная страна, у которой есть свои военные технологии, которые могут быть интересны немцам.
У Украины есть и технологии строительства бронетехники и турбин. Думаю, что речь идет в первую очередь о военно-промышленном партнерстве [между странами]. Когда война закончится, Украина наверняка примет большую амбициозную программу вооружений и строительства вооруженных сил.
На самом деле поставщики вооружения тоже понимают, что сейчас у Украины «зоопарк» из техники, но впоследствии все это нужно будет приводить к какому-то стандарту. Украинцы будут строить большие вооруженные силы. Они будут строить их и сами, но, в первую очередь, конечно, с помощью партнеров. Поэтому те, кто сейчас поставляет Украине свою бронетехнику, понимают, что чем ее будет больше, тем больше вероятность того, что эта техника потом останется на вооружении Украины. Ее нужно будет обслуживать, модернизировать, обновлять за счет новых систем — это большие планы.
«Медуза»