Как же все-таки Пригожину удалось захватить Ростов-на-Дону, а потом и приблизиться к Москве на такое близкое расстояние? Отвечает Михаил Комин (Carnegie Politika)
Риторика Евгения Пригожина, который все последние месяцы перед мятежом постоянно обвинял в военных неудачах руководство Минобороны и армейское командование, вполне вероятно, была рассчитана на то, чтобы произвести впечатление на определенные круги в российской армии. В результате внутри силовой и армейской вертикали вполне могли вырасти симпатии к будущему бунтовщику. Не все надежды главы ЧВК Вагнера сбылись, но все же старшие и средние офицеры во время мятежа позволили себе нечто вроде «итальянской забастовки», отказавшись от активного сопротивления, пишет политолог, приглашенный исследователь Европейского совета по международным делам Михаил Комин. С любезного разрешения проекта Carnegie Politika «Медуза» публикует статью Комина целиком.
Пригожин почти дошел до Москвы, не встретив особого сопротивления со стороны армии и силовиков. Глава ЧВК рассчитывал на солидарность среди старшего офицерского состава и, возможно, не ошибся.
Удар, который нанес политическому режиму Владимира Путина марш-бросок «Вагнера» на Москву, вероятно, станет не меньшим шоком для системы, чем решение Кремля начать войну с Украиной. Одной из главных черт мятежа оказалось то, что регулярная армия не стала вставать на пути «Вагнера», когда тот всю ночь стягивал силы из полевых лагерей в Ростов-на-Дону.
По идее, ростовский штаб Юго-Восточного округа должен был быть одним из самых защищенных мест в стране, которая уже почти полтора года ведет масштабную войну. Но оказалось, что Пригожин может легко прийти туда со своими наемниками и захватить в своеобразный плен двух генералов — замглавы Главного управления Генштаба Владимира Алексеева и замминистра обороны Юнус-Бека Евкурова. Несмотря на немалое количество подразделений Минобороны на пути «Вагнера», силы ЧВК не встретили сопротивления. По утверждению самого Пригожина, пограничники и военные, встреченные им по дороге, наоборот, приветствовали вагнеровцев и частично присоединились к ним.
Сопротивления не последовало даже после однозначных сигналов из Кремля — заведенного на Пригожина уголовного дела и обращения сначала генералов, а затем и лично Путина. Армия как будто бы предпочла занять нейтральную позицию. Все это подсказывает, что внутри силовой и армейской вертикали может быть немало тех, кто симпатизирует Пригожину и на чью поддержку он рассчитывал, а возможно, и получил.
Спектакль для офицеров
В своих голосовых сообщениях в начале мятежа Пригожин явно обращался прежде всего к группам старших и средних армейских офицеров. Он заявлял, что «идет разбираться с Шойгу» за удар, якобы нанесенный по лагерям «Вагнера», и оправдывал простых бойцов, утверждая, что Минобороны воспользовалось «артиллеристами и вертолетчиками втемную».
Пригожинская критика армейской верхушки с патриотических позиций попала на благодатную почву раздраженных постоянными провалами и уставших от войны армейцев. Понимая это, Пригожин перешел от возгласов «Шойгу, где боеприпасы?» в мае к более длинным формам коммуникации, пытаясь сформировать свою политическую позицию, которую разделяет немалая часть армии. Понятно, что группы военных и силовиков вряд ли могли позволить себе открыто выступить в поддержку главы ЧВК, но Пригожин стремился сформировать в них чувство солидарности с его лозунгами, чтобы дальше эти группы могли использовать пригожинские аргументы и его самого для смены руководства Минобороны.
Мизинцев и Суровикин
Российская армия, как и другие государственные структуры, не монолитна, а состоит из множества конкурирующих за посты и рентные потоки групп. Только часть армейской верхушки лояльна лично Шойгу и Герасимову, продвигается с их помощью по службе и получает в опеку контракты, связанные с Минобороны. Все последние месяцы Пригожин пытался добиться расположения другой группы генералов, с одной стороны, не имеющей прямых отношений с Шойгу, а с другой — недовольных тем, как армия управляется в последние годы.
Глава ЧВК «Вагнер» открыто поддерживал двух высокопоставленных генералов: Михаила Мизинцева и Сергея Суровикина. Первого он публично предлагал назначить министром обороны, второго — главой Генштаба.
Мизинцев, известный западной прессе как «мариупольский мясник» за руководство осадой города, стал расти по армейской службе еще до того, как Шойгу и Герасимов заняли свои посты. В последние месяцы работы Анатолия Сердюкова министром Мизинцева назначили начальником центрального командного пункта Генштаба, который позднее был преобразован в Национальный центр управления обороной (НЦУ).
По задумке Сердюкова, НЦУ должен был перетряхнуть все архаичное управление армией и повысить скоординированность частей. Шойгу не стал останавливать эту реформу и подтвердил назначение Мизинцева на пост, вручив ему личный штандарт.
Однако в обойму Шойгу Мизинцев, видимо, войти так и не смог. После начала войны с Украиной и захвата Мариуполя его сначала сослали заниматься материальным обеспечением армии, а в апреле этого года, похоже, вообще уволили со службы, после чего он оказался заместителем командира «Вагнера».
Пригожин трудоустроил генерала не просто так. Даже без официальной должности Мизинцев, занимавший последние 10 лет одну из ключевых позиций в Генштабе, сохранил влияние и связи с теми офицерами, кого он сам привел или повысил. Не исключено, что репутация Мизинцева среди этих людей сыграла свою роль в бескровном взятии штаба в Ростове-на-Дону.
Сергей Суровикин, бывший командующий группировкой российских войск в Украине, неоднократно получал похвалы от Пригожина и разделяющих его взгляды военкоров. Начало карьерного роста Суровикина по административной линии тоже пришлось на последние годы министра Сердюкова. Генерал должен был создать и возглавить военную полицию — бывшую военную комендатуру, но с дополнительными функциями в части расследования правонарушений на военных объектах. Резко против тогда выступила военная прокуратура, часть функций которой должна была забрать новая структура.
Шойгу, став министром, не хотел раздражать силовиков, а потому не стал продавливать решение о создании военной полиции и назначении Суровикина. В итоге генерала переместили на другой пост, где он все равно де-факто возглавил созданную под него структуру, но так и не смог добиться для нее права вести оперативно-розыскную деятельность.
Лояльный батальон военной полиции затем пригодился Суровикину в Сирии, где генерал возглавил операцию по защите режима Башара Асада. Несмотря на отставку с поста главы военной операции в Украине в январе этого года, Суровикин остался одним из ключевых людей в руководстве Генштаба, не входя в ближайшее окружение Шойгу и Герасимова.
Среди российского армейского руководства Суровикин пользуется, пожалуй, наибольшим авторитетом у среднего офицерского состава. Про него говорят, что он «бережет жизни солдат».
Во время мятежа Суровикин оказался первым генералом, публично призвавшим «Вагнер» остановиться, но даже в этом ролике он называл бойцов ЧВК одной с ним крови. Обращение генерал записывал, вероятно, из опасений, что мятеж повредит делам на фронте, а не из личной лояльности Шойгу, который несколько лет назад спустил на тормозах важное начинание в его карьере — военную полицию.
Мало того, Суровикин и Алексеев явно записывали свои обращения из одного и того же места. Но на видео, появившемся утром 24 июня, Пригожин унижает найденных им в ростовском штабе генералов Евкурова и Алексеева. Суровикина с ними нет.
Макаровские
Вероятно, основной группой, на нейтралитет или молчаливую поддержку которой рассчитывал Пригожин, были старшие офицеры, сделавшие карьеру все в ту же реформу армии Сердюкова. Ее вдохновителем и основным лоббистом был предшественник Герасимова на посту главы Генштаба Николай Макаров.
Смысл проводимых им изменений состоял в том, чтобы расчистить и укрупнить армейские подразделения. Из шести военных округов сделали четыре, вместо четырехуровневой системы подчинения ввели трехзвенную, с нижним звеном в виде многофункциональных бригад.
По сути, офицерский корпус перетряхнули, уволив 80% полковников и 70% майоров, что дало возможность новым кадрам прийти на позиции начальников бригад и выше. Уволенные тогда военнослужащие даже проводили протестные митинги «Армия против Сердюкова».
Офицеров, сделавших карьеру благодаря реформе Сердюкова, можно назвать «макаровскими», хоть лично с давно попавшим в опалу генералом Макаровым их ничего не связывает. Они вообще не сформировали какую-то отдельную осознающую себя группу.
Тем не менее они представляют собой некоторый слой российских старших офицеров, которые не обязаны своей карьерой Шойгу или Герасимову. Также они более склонны согласиться с пригожинской критикой армейской верхушки, поскольку тоже считают, что, став министром обороны, Шойгу зря не продолжил структурные реформы Макарова — из-за этого Россия сегодня не может справиться с ВСУ.
В нашумевшем интервью глава «Вагнера» буквально делит армейскую историю России на до 2012 года и после. При Шойгу, говорит Пригожин, в армии «во главу угла было поставлено чинопочитание и лизоблюдство».
На самом деле Шойгу не стал сворачивать большинство начинаний Сердюкова — Макарова, но действительно откатил часть кадровых решений, чтобы завоевать лояльность армейского руководства. Например, он восстановил сокращенные ранее до бригад Таманскую и Кантемировскую дивизии. Этот откат в кадровой политике замедлил продвижение по службе офицеров макаровской волны.
Более того, генерала Макарова можно считать крестным отцом ЧВК Вагнера. Именно Макарову и его окружению принадлежала идея создать при армии частную военную компанию из отставных военных, которая могла бы выполнять неудобные для регулярных войск поручения. Должность главы будущей ЧВК Вагнера успели закрепить за Пригожиным еще до отставки Макарова в 2012 году. Шойгу это решение тормозить или отменять не стал, о чем сегодня, вероятно, жалеет.
Пригожин вряд ли когда-либо поддерживал связь с Макаровым — бывший глава Генштаба совсем пропал с радаров. Но подобная общность происхождения могла добавить очков главе «Вагнера» в глазах недовольных положением дел офицеров накануне мятежа. А недовольство среди этой группы копится уже давно. В отличие от Пригожина, офицеры не готовы заявлять о своем раздражении открыто, но анонимно они не стесняются критиковать и Минобороны, и Путина.
Дюмин и адъютанты
После провала мятежа Пригожин уже вряд ли дождется назначения министром обороны генерала Мизинцева, но на этом посту его вполне устроит и другой человек — генерал-полковник Алексей Дюмин. Бывший адъютант Путина и глава его охраны успел поработать в ГРУ, а в 2014 году возглавлял силы специальных операций Минобороны.
Считается, что именно это элитное подразделение, созданное, кстати, тоже в период реформ Сердюкова — Макарова, обеспечило успешную аннексию Крыма. Последние семь лет Дюмин управляет Тульской областью, где традиционно сильны интересы оборонного сектора. При этом его имя до сих пор всплывает в любых разговорах о преемнике Путина.
В своих интервью Пригожин рассыпался в комплиментах Дюмину за его руководство операцией в Крыму в 2014 году. The Insider ранее выяснил, что у Дюмина и Пригожина были общие бизнес-интересы, а источники «Медузы» утверждали, что осенью прошлого года Дюмин и еще один бывший адъютант Путина Дмитрий Миронов неформально поддерживали главу «Вагнера» в его критике Минобороны.
В отличие от многих других губернаторов, которые по окрику из Кремля 24 июня записали обращения в поддержку президента и осудили Пригожина, Дюмин никак происходящее не комментировал. Сразу после объявления о договоренностях с Лукашенко в сети появились сообщения, что Дюмин участвовал в переговорах с «Вагнером». Пресс-служба губернатора поспешила это опровергнуть, но Песков не стал ни подтверждать, ни опровергать эти слухи.
Бомба Пригожина
К началу «марша справедливости» у Пригожина вполне могло сформироваться ощущение, что он может рассчитывать на солидарность многих средних и старших офицеров в российской армии, к которым в случае успеха могли примкнуть определенные группы в правящей элите. Например, не связанные напрямую с Шойгу генералы или бывшие путинские адъютанты, желающие повысить свой статус в российской системе.
С первыми Пригожин не ошибся — большая часть армии действительно не встала у него на пути. Однако ставка Пригожина на элитные группы, которые, как и он, хотели бы сменить руководство Минобороны, похоже, не оправдалась. Путин однозначно поддержал позиции официальной армии, что отрезало другим силам какие-либо пути солидарности с «Вагнером».
Тем не менее пригожинский бунт вскрыл масштаб кризиса в управлении российской армией и в целом в военно-силовой элите. Ситуация, когда старшие и средние офицеры могут позволить себе при мятеже подобие «итальянской забастовки», фактически гарантирует, что на смену главе ЧВК могут прийти другие желающие расквитаться с группой Шойгу, апеллируя к непроговариваемому, но растущему недовольству в российской армии.
Читайте также на Carnegie Politika:
Михаил Комин