История мемориала Советскому солдату подо Ржевом, который словно парит над землей. За что его хвалят — и почему критикуют художественное решение?
Возле деревни Хорошево в Тверской области открылся мемориал Советскому солдату — словно парящая над землей 25-метровая фигура бойца, распадающаяся снизу на фигуры летящих журавлей. «Медуза» рассказывает, как появился монумент, прославляющий последнюю не увековеченную крупную битву Великой Отечественной войны, за что его хвалят и почему критикуют.
Как оценивают Ржевскую битву
Ржевская битва, как и несколько других неудачных сражений Великой Отечественной, в СССР вплоть до перестройки не обсуждалась публично. Едва ли не единственным упоминанием битвы было стихотворение Александра Твардовского «Я убит подо Ржевом». Даже почетное звание «Город воинской славы» Ржеву присвоили только в 2007-м. В последние годы Советского Союза и в независимой России, когда появились воспоминания, документы и оценки потерь, о битве сложились полярные суждения.
Одни говорят о ней как о кровавой ошибке советского командования, стоившей жизни «миллиону советских солдат». «Мы залили их реками крови и завалили горами трупов», — так оценивал писатель-фронтовик Виктор Астафьев случившееся во время Ржевской битвы; сам он в ней не участвовал.
Другие, в том числе инициаторы создания мемориала, говорят о ней как о краеугольном событии Великой Отечественной войны. Начальник научного отдела Российского военно-исторического общества (РВИО — по инициативе этой организации воздвигнут памятник) Юрий Никифоров заявил: «Ржевская битва несправедливо ассоциируется только как одно из самых кровавых сражений Великой Отечественной войны. Практически не принимается во внимание, что это грандиозное по масштабам и по количеству участвующих войск сражение сыграло ключевую роль в войне, позволило произвести коренной перелом на советско-германском фронте. Мемориальный комплекс советскому солдату под Ржевом покажет, что солдаты в Ржевской битве погибли не зря, они внесли ключевой вклад в победу в Великой Отечественной войне», — говорил он РИА Новости.
Ржевская битва действительно могла стать переломным событием войны — но не стала. Сражения на широком фронте в 200-250 километров вокруг Ржева начались еще на завершающем этапе Битвы под Москвой. Советские войска в результате контрнаступления охватили фланги немецкой группы армий «Центр» — возникла заманчивая перспектива ее окружения. Однако попытка прорваться в тыл немцам с юга (из Калужской области) и севера (из района западнее Ржева) закончилась катастрофой. Немцы смогли восстановить систему обороны — и зимой и весной были потеряны две (33-я — частично — и 39-я) советские армии, прорвавшиеся в тыл группы армий «Центр».
Летом битва продолжилась на фоне немецкого прорыва на Кавказ и к Сталинграду. Для германского командования центр фронта был направлением, где оно собиралось в целом придерживаться оборонительной стратегии. При этом оно долго (и успешно) дезинформировало советское командование, что именно тут планируется решающий удар на Москву — с тем, чтобы то не могло перебросить резервы под Сталинград.
Советское руководство воспринимало угрозу всерьез и пыталось упредить немцев своим наступлением в районе Ржева. Целью был выход в тыл группы армий «Центр» с севера. Однако крупные наступления в июле, в августе и в ноябре-декабре (операция «Марс», начавшаяся одновременно с контрнаступлением под Сталинградом) не принесли успеха. Вместо прорыва обороны битва вылилась в тяжелое позиционное сражение.
В результате Ржевский выступ не был срезан, Красная армия не обеспечила себе коммуникации для дальнейшего наступления на запад. Но не достигли всех своих целей и немцы: они вынуждены были отказаться от крупного наступления под Сухиничами в Калужской области летом 1942-го.
Ржевский выступ был оставлен немцами весной 1943 года для сокращения линии фронта — им нужны было высвободить войска, чтобы противостоять наступлению Красной Армии на Украине после немецкой катастрофы под Сталинградом.
Насколько тяжелыми были потери
Историки до сих пор не смогли определить итоговое количество потерь подо Ржевом: их тяжело отделить от потерь Западного и Калининского фронтов на других участках. Сражения длиною в год на фронте в 250 километров стали одними из самых кровопролитных для Красной Армии, но о миллионе убитых речи не идет. Называются безвозвратные потери (убитые, пропавшие без вести, тяжело раненые) от 392 тысяч до 430 тысяч человек с советской стороны; общие потери (включая раненых, которые вернулись в строй) составили 1,1 миллиона человек, подсчитал историк Алексей Исаев.
Владимир Путин в своей статье 19 июня 2020 года написал, что, согласно архивным данным, общие потери (с 1 октября 1941 года, когда советские войска, отступая к Москве, оставили Ржев, и по 3 марта 1943-го, когда город покинули немцы) составили 1 миллион 342 тысячи 888 человек; президент не уточнил, какой именно участок фронта он имеет в виду.
Потери с немецкой стороны составили примерно в шесть раз меньше, утверждает Исаев.
Как появилась идея памятника
Открытие памятника планировалось на День Победы 9 мая, но из-за эпидемии коронавируса его решили перенести сначала на дату начала Великой Отечественной войны — 22 июня, а потом — на 30 июня. По официальной версии, идея увековечить память кровопролитных боев подо Ржевом 1942–1943 годов родилась летом 2017-го на заседании РВИО. Как отмечается на сайте мемориала, вопрос установки памятника к 75-летию Победы подняли по просьбам ветеранов Великой Отечественной. Тогда же решили создавать памятник без привлечения федеральных средств.
Стоимость Ржевского мемориала вместе с памятником, музейно-выставочным павильоном и панелями с именами павших оценили в 650 миллионов рублей. Во многих открытых источниках подчеркивается, что бюджетных денег на его создание не привлекалось, однако известно, что 200 миллионов на его строительство выделило Союзное государство — интеграционная структура, в которую входят Россия и Белоруссия; бюджет Союзного государства формируется за счет вкладов участников. («Медузе» не удалось выяснить, почему в реализации проекта участвовал Минск; белорусский президент Александр Лукашенко отмечал, что открытие мемориала и сопутствующие ему торжества «еще раз показывают, что это наши общие победа, память и слава, которые мы и впредь будем свято хранить».)
Кроме того, согласно пресс-релизу министерства культуры России, часть средств на проектирование и строительство инженерных коммуникаций выделили из бюджета Тверской области, а деньги на архитектурную часть предоставило министерство культуры России из переданных по грантовой программе «Культурная инициатива» Музею Победы (выставочный павильон рядом с мемориалом — его филиал).
Частные лица и организации жертвовали от 50 рублей до 150 миллионов — столько, по официальной информации, на создание памятника перевел анонимный меценат.
Как появился финальный вариант
Практически сразу, в августе 2017 года, объявили международный конкурс на проект монумента. В оргкомитет по созданию Ржевского мемориала поступило 13 работ. На региональных сайтах началось народное голосование, в котором с большим отрывом лидировал проект № 777999 с девизом «Мы за родину пали, но она — спасена»; в нем уже фигурировал образ журавля как метафоры души погибшего солдата (этот проект так и не был воплощен, хотя цитата из стихотворения Твардовского использована в построенном мемориале).
Однако оргкомитет посчитал, что все проекты недостаточно соответствуют теме, в них необходимо «добавить души», и конкурс продлили до апреля. Авторы будущего проекта-победителя — 33-летний скульптор Андрей Коробцов и 29-летний архитектор Константин Фомин — участвовали и в первом этапе конкурса, но, как сам признавал скульптор, их «первый вариант был слишком пафосным».
«Нужно было создать одухотворенный памятник. <…> Нам хотелось, чтобы скульптура буквально растворялась в воздухе — фигура солдата от центра к краям распадалась на фрагменты, — рассказывал Коробцов газете „Культура“. — Но в итоге только фасадный ракурс оказался удачным. Тогда решили изобразить журавлей — вместо фрагментов одежды. Многие считают этих птиц символом души павшего воина. Как оказалось, мы попали в десятку». В апреле 2018 года второй вариант выбрали победителем конкурса на проект памятника.
Солдат с журавлями (вдохновленный песней «Журавли» Яна Френкеля на стихи Расула Гамзатова) — не первая работа Андрея Коробцова и Константина Фомина для РВИО: в 2013 году Коробцов делал памятник фронтовой собаке в Москве, с 2015-го дуэт скульптора и архитектора создавал мемориальные доски: актеру Евгению Веснику, историку Сергею Вяземскому и другим, которые устанавливало военно-историческое общество. А в 2017 году в Калуге открыли памятник Ивану III — Коробцов и Фомин тогда воплотили придуманное режиссером Андреем Кончаловским художественное решение этой работы.
В ноябре 2018 года доработанный вариант ржевского мемориала — уже без прозрачных фигур журавлей, с другим постаментом, а также гимнастеркой с плащ-палаткой вместо шинели на солдате — представили президенту Владимиру Путину, который одобрил монумент. Лицо солдата — собирательный образ, придуманный на основе фотографий фронтовиков. Размер памятника — 25 метров — по словам Коробцова, определялся на месте возведения, где архитектор поднимал макет на разную высоту, чтобы посмотреть, как это будет выглядеть.
Ржевский мемориал в итоге оказался самым крупным монументом, возведенным в России после распада СССР, хотя задачи добиться этого, по утверждению Коробцова, не было. Однако еще летом 2016 года Владимир Мединский (тогда еще министр культуры России) заявлял, что памятник «должен быть масштаба Трептов-парка в Берлине, масштаба памятников нашим советским солдатам-освободителям в Вене, Болгарии, Бресте».
Возводили памятник около года, а на его торжественном открытии 30 июня присутствовали президенты России и Белоруссии. Путин отметил, что «Ржевский мемориал — еще один символ нашей общей памяти», а Лукашенко сказал, что «как только мы забудем дорогу к этим святым местам, мы обязательно будем воевать».
Как оценивают мемориал
Общественные реакции на открывшийся памятник оказались разнообразными. Положительно высказались многие известные люди, включая режиссера Никиту Михалкова, пианиста-виртуоза Дениса Мацуева, актера Василия Ланового и даже политика Алексея Навального (он лаконично написал в твиттере: «Памятник, кстати, классный»).
Скульптор Салават Щербаков (был руководителем диплома Андрея Коробцова), автор другого масштабного проекта РВИО — памятника Владимиру Великому рядом с Кремлем, — в комментарии газете «Взгляд» отмечал: «Памятник — это веха из прошлого в будущее, указание потомкам задуматься о том, откуда они и что сделали для них их предки, погибшие здесь. Это же и побуждение внимательно прочесть историю той войны. Ржевский монумент в этом смысле, по-моему, вполне искренний. Памятник явно перекликается с известным стихотворением Расула Гамзатова „Журавли“ и песней Яна Френкеля на его стихи. Такие монументы не рождаются просто так. Это объект, у которого как бы есть субъект восприятия именно в настоящее время. То есть памятник появился в нужное время в нужном месте».
Были и негативные реакции. В частности, журналист Александр Невзоров заявил, что «монумент изображает сталинского солдата мужского пола, но почему-то в рваной юбке из перьев». Искусствоведческое сообщество о памятнике отзывается сдержанно; так, заместитель директора ГМИИ им. А.С. Пушкина Илья Доронченков написал в фейсбуке: «Про эту скульптуру все довольно ясно (настолько, что мемы с дементорами возникли мгновенно), ее генеалогия прослеживается легко — от Трептов-парка (очень достойной вещи) через Мамаев курган (символ, как ни верти) и трогательную песню на русский перевод Расула Гамзатова (что есть некоторый сбой дискурса — лирика таким патетическим вещам вредит, на мой взгляд)».
Кирилл Светляков
искусствовед и куратор, специалист по русскому и западному искусству XIX—XX веков; неоднократно входил в топ-50 самых влиятельных фигур в российском искусстве по версии издания «Артгид»
Ленинский план монументальной пропаганды, по сути, никуда не делся, и распад СССР на него сильно не повлиял: скульптурная школа у нас та же. В Ржевском мемориале есть желание компромисса модернизма и монументальной пропаганды — в результате получился сюрреалистический и пугающий монумент. Метафора «превратились в белых журавлей» (строчка из песни «Журавли» — прим. «Медузы») понятна, но она литературна, а не пластична. Если памятник построен по правилам монументальной пропаганды, он должен доминировать и контролировать территорию, и если у него убрать основу, появляются тревога и неуверенность. Зритель, стоящий на ногах, ощущает, что ног его лишили.
После Второй мировой войны было много памятников травмы, и в ржевском монументе героизм и травма сосуществуют в странном гибриде. Конструкция, парящая в воздухе, противоречит принципу монумента, который демонстрирует силу. Это похоже на современные фильмы о войне, в которых хотят показать и отстраненный взгляд, и патриотизм, и жертв — в результате выходит нечто странное и мрачное.
Получается, что советский миф надо эксплуатировать за неимением другого, но [следует] сделать это так, будто ничего советского в нем нет, вынуть содержание. Сейчас часто встречаются попытки осовременить советский миф и пересмотреть монументальную пропаганду, но для этого нужен другой пластический язык, а вместо этого мы видим распад языка монументальной пропаганды.
Фигура без опоры вызывает тревогу, а как она связана с темой войны, не совсем ясно. Это тревога за то, что мы забудем прошлое, неправильно его поймем? Это памятник тревоги за прошлое, которое может рассыпаться? Я не вижу темы войны. Скорее, это саморефлексия памятника о войне: «Кто я? Зачем я?» Постмодернистское высказывание. Может быть, в этом смысле — это какой-то шаг.
Дарья Палаткина, Дмитрий Кузнец