Что за «закрытая связь», на которую ссылаются сотрудники ФСБ в разговоре с Навальным? Они должны пользоваться только ей? А если обычной, то что им будет?
Данные о личностях сотрудников ФСБ, а теперь и детали предполагаемого отравления Алексея Навального стали известны благодаря пренебрежительному отношению к мерам конспирации в спецслужбе. Благодаря биллингам сотовых телефонов The Insider и Bellingcat подтвердили, что одни и те же люди на протяжении длительного времени перемещались по маршрутам оппозиционера, поддерживали связь друг с другом и много времени проводили на объектах ФСБ.
Позже президент Владимир Путин в ходе своей ежегодной пресс-конференции фактически подтвердил раскрытые в публикациях данные сотрудников спецслужбы: «Это не какое-то расследование, это легализация материалов американских спецслужб. А что, мы не знаем, что они локацию отслеживают, что ли? Наши спецслужбы хорошо это понимают и знают это. Знают сотрудники ФСБ и других специальных органов. И пользуются телефонами там, где считают нужным не скрывать свое место пребывания и так далее».
21 декабря 2020 года, через неделю после выхода расследования о попытке его отравления, Алексей Навальный в своем ютьюб-канале опубликовал запись своих звонков сотрудникам ФСБ Константину Кудрявцеву и Михаилу Евдокимову. В них Навальный, представившись помощником секретаря Совбеза Николая Патрушева, потребовал от Кудрявцева предоставить данные об операции по отравлению Навального для рапорта начальству. Кудрявцев и Евдокимов в ходе беседы несколько раз высказывали сомнения, не стоит ли такие темы обсудить по «закрытой», или «оперативной» связи, но после заверений «помощника Патрушева», что связь по открытому каналу согласована с руководством, продолжили разговор.
Фрагмент диалога Алексея Навального — он представился Максимом Устиновым (М), помощником секретаря Совбеза Николая Патрушева — с Михаилом Евдокимовым (П), который фигурирует в расследовании как сотрудник омского управления ФСБ по борьбе с терроризмом.
Цитата по расшифровке издания The Insider
П: Здравствуйте. А у вас есть телефон, чтобы мы по закрытой связи поговорили? Потому что мы общаемся по открытой. Я извиняюсь, но мы с вами не знакомы.
М: Совершенно верно, я этот звонок по открытой связи с Богдановым согласовал, и Патрушев меня попросил срочно выяснить, потому что руководство там требует очередной рапорт и, знаете, как это происходит: немедленно сделай. Я думаю, вас попросят попозже рапорт написать, а я щаз просто три абзаца пишу в свой рапорт, чтобы отдать понимаете кому. Я только что с Кудрявцевым говорил по поводу двух визитов, и есть, собственно говоря, важнейшие вопросы, которые нужно выяснить. Для того, чтобы мы были убеждены, что у Навального. Его отправили точно замыв все тело?
П: А у вас нет закрытой связи оперативной?
М: Прямо сейчас под рукой нет. Поэтому я говорю, что я с Богдановым согласовал звонок по открытой. Ну вы же видите, что я вам звоню через коммутатор. Я же вам не звоню с сотового на сотовый.
П: Я понимаю, но вы меня тоже поймите, мы с вам не знакомы.
М: Понимаю, но в Москве сейчас 8 утра, и я с пяти утра сижу и всех обзваниваю. Поэтому у меня нет закрытой связи, но ничего такого страшного я не спрашиваю. И я согласовал этот звонок с Богдановым. Поговорите со мной три минуты?
П: Давайте, хорошо.
После выхода ролика Навального Центр общественных связей ФСБ назвал разговор «подделкой».
Формально сотрудники ФСБ не могут использовать свои мобильные телефоны там, где посчитают нужным. В ФСБ действует ведомственный приказ от 20 февраля 2016 года № 030, согласно которому «использование абонентских устройств беспроводной связи на объектах органов федеральной службы безопасности запрещено». СМИ о нем стало известно из решения военного апелляционного суда в 2019 году. Тогда уволенный офицер Службы контрразведки ФСБ (курирует противодействие иностранным разведкам) подполковник Михаил Самохин обжаловал наложенное на него взыскание — «строгий выговор» — именно за пользование мобильным телефоном непосредственно в здании Службы контрразведки.
Обжалуя взыскание, Самохин заявил, что «в здании воинской части многие военнослужащие пользуются телефонными аппаратами сотовой связи, и к ним никто никакие претензии не предъявляет», а выговор является «избирательным наказанием и несоразмерным тяжести совершенного проступка». В действиях командиров офицер контрразведки увидел «умысел отдельных должностных лиц воинской части на незаконное его преследование». По мнению Самохина, если бы не «надуманный повод» для привлечения к дисциплинарной ответственности, то перед увольнением со службы он «мог быть повышен в воинском звании, в воинской должности или представлен к награде».
Согласно приказу, свои личные сотовые телефоны сотрудники ФСБ, как и посторонние посетители объектов спецслужбы, должны при входе отключать и сдавать в специально отведенное для хранения место, объясняли корреспонденту «Медузы» сотрудники ведомства после стрельбы у здания ФСБ в декабре 2019 года. Несколько офицеров, снимавших операцию по ликвидации стрелка из окон здания на Лубянке и допустивших утечку видеозаписей в СМИ, были уволены после взысканий именно за нарушение этого запрета. На службе разрешается лишь использование специальных телефонов, имеющих сертификаты безопасности ФСБ, говорил тогда корреспонденту «Медузы» собеседник в спецслужбе. По его словам, чаще всего это простые кнопочные устройства, а для защищенной связи используют смартфоны производства НТЦ «Атлас» со специальной системой шифрования данных.
На практике многие сотрудники ФСБ, с которыми общался корреспондент «Медузы», как и фигуранты расследования об отравлении Навального, постоянно пользуются во время службы личными смартфонами с разными мессенджерами, шифрующими разговоры и переписку. Более того, некоторые из них привязывают мессенджеры к иностранным сим-картам, чтобы усложнить доступ к своим чатам и контактам со стороны коллег, в том числе торгующих данными для «пробива».
Христо Грозев из Bellingcat в интервью «Медузе» рассказывал, что фигуранты его расследования пользовались в том числе защищенной связью. «Видимо, по незащищенной созваниваются только для не конфиденциальных разговоров», — объяснял Грозев. Кроме того, по словам расследователя, сотрудники ФСБ также общались между собой по вотсапу. «В детализациях некоторых операторов указан IP-канал связи, который показывает порты, используемые под определенные мессенджеры, — что тоже забавно, потому что это американская компания», — рассказал Грозев.
Все действующие и даже большинство бывших сотрудников российских спецслужб отказались публично комментировать «Медузе» материалы о своих коллегах в связи с отравлением Навального, ссылаясь на корпоративную этику. Один из них, ранее работавший в ФСБ, признался, что узнал бывшего коллегу среди фигурантов расследования, но этика не позволяет ему обсуждать их работу. Другой бывший сотрудник спецслужб выразил мнение, что в разговоре с Навальным химик Константин Кудрявцев как минимум допустил разглашение служебной тайны, а возможно и государственной, сообщая подробности оперативных мероприятий.
Навальный пытался поговорить о своем отравлении не только с Кудрявцевым и Евдокимовым, но все остальные сотрудники ФСБ «просто повесили трубку», объяснила «Медузе» пресс-секретарь политика Кира Ярмыш.
По мнению журналиста и писателя Андрея Солдатова, исследующего деятельность ФСБ, скорее всего, никого из фигурантов расследования об отравлении Навального не накажут. «Разбор ошибок внутри спецслужбы вряд ли последует. Я пишу о ФСБ 20 лет, и за все это время помню только один случай, когда полетели головы генералов спецслужбы — когда политическая стабильность целого региона была поставлена под угрозу: в 2004 году боевики Шамиля Басаева ненадолго захватили контроль над Ингушетией. Вот тогда мгновенно были приняты жесткие меры: Путин уволил замдиректора ФСБ, командующего внутренними войсками и командующего внутренними войсками на Северном Кавказе», — пишет Солдатов. Впрочем, этот материал вышел на «Медузе» еще до публикации разговоров Навального с сотрудниками спецслужбы.
Максим Солопов