«Местные власти бросили горожан. Депутаты, чиновники быстро скрылись» Херсонский журналист Константин Рыженко рассказал, что происходило в оккупированном городе. Он прожил в нем полгода
24 февраля началось полномасштабное вторжение в Украину, а уже в первых числах марта российские войска заняли Херсон. Журналист Константин Рыженко почти полгода прожил в оккупированном городе. Покинув его, он дал большое интервью изданию «Новое время», в котором подробно рассказал о том, что происходило в городе все это время. «Медуза» пересказывает это интервью.
В первые дни войны администрация Херсона бездействовала, а некоторые представители власти и вовсе уехали, рассказал Константин Рыженко. Люди не понимали, что происходит, и тогда в горсовете начали организовываться активисты. Мэр Херсона Игорь Колыхаев, по словам журналиста, в этом участия не принимал и только отстраненно наблюдал за тем, что происходит.
Вскоре в городе создали «неофициальную самоорганизованную тероборону». Рыженко описывает ее появление так: «Просто пришли люди, которые сказали: „Мы хотим защищать город“». По их требованию им выдали несколько автоматов.
Позже жители Херсона узнали, что в Чернигове укрепляют город противотанковыми ежами, шинами, песком, и решили последовать этому примеру. Активисты договорились с директором училища, где обучались сварщики — он согласился помочь. Одновременно Рыженко через свой телеграм-канал собирал необходимое для изготовления «коктейлей Молотова». Журналист говорит, что это была стихийная оборона.
Я не знаю, почему так вышло. То, что военные держали бой вокруг города, — это 100% было. Но местные власти полностью бросили горожан. Депутаты, чиновники быстро скрылись. И остались либо те, у кого много имущества в городе, либо коллаборанты, потом себя проявившие.
Ночью 28 февраля, перед тем как российские войска вошли в Херсон, Рыженко проехал по всем точкам, где должна была быть организована оборона. По его словам, никто не знал, куда ставить противотанковые ежи и что делать с «коктейлями Молотова». «Человек, который взял на себя тероборону, как оказалось позже — коллаборант. Он тоже ничего не делал», — рассказал журналист.
Когда город был уже оцеплен, вспоминает Рыженко, люди начали выходить на улицу. Они ждали, что будет бой, но никто не знал, что украинских военных в городе нет.
Вышло где-то 100 человек, на всех — один-два «калаша». Я приехал к ним и стал отговаривать. Говорю, что вокруг танки, БТРы, а у вас всего два «калаша». За четыре часа, которые оставались до рассвета, никто не успеет ни блокпосты сделать, ни ежи расставить. Но тогда люди были сильно заряжены. Когда ты им говорил: «Не надо обороняться», они готовы были просто взять тебя на вилы.
1 марта, когда российские войска зашли в город, тероборона пыталась сопротивляться. «Их просто расстреляли из крупнокалиберных пулеметов. Расстреляли всех, кто был в поле зрения. И очень спокойно, организованными порядками россияне вошли в город. Они встали на улицах города, заняли круговую оборону, а все молчат. Киев молчит, местные власти молчат», — рассказал журналист.
Первые два дня оккупации в городе было тихо. Протесты начались после того, как кто-то заговорил о референдуме. Рыженко рассказал, что военные старались не взаимодействовать с мирными жителями, но вскоре их сменили Росгвардия, СОБР и ОМОН.
Следующие митинги выглядели так: мы кричим — они стоят, мы кричим — они стоят. Только потом выяснилось, что они расположились в администрации, и у них были фотоаппараты с мощной оптикой. Они очень подробно фотографировали весь митинг, лица людей. Затем взяли местных коллаборантов и всех идентифицировали. Пошли первые «отловы».
Сначала россияне, по словам журналиста, пытались найти организаторов протестов: «Они не могли поверить, что люди действительно сами выходят». Но за этим последовали более жесткие репрессии, и в результате на каждый новый митинг выходило все меньше людей. Последний протест состоялся в конце апреля — его разогнали с помощью светошумовых гранат и слезоточивого газа. Последняя попытка митинга была запланирована на 9 мая, но силовики начали ходить по квартирам, отслеживали участников, со всех сторон окружили площадь, где планировалась акция, и «хватали всех подряд».
Сопротивление оккупации Херсона, по словам Рыженко, началось с волонтерского центра, где активисты кормили людей и раздавали медикаменты. Они собирали информацию о россиянах и составляли карту блокпостов. Вскоре с ними пытались выйти на связь представители Службы безопасности Украины, но журналист отказался с ними сотрудничать из опасения, что среди сотрудников СБУ может быть предатель. Позже на Рыженко вышло Главное управление разведки (ГУР) министерства обороны Украины.
Тогда мне говорят: «Что сделать, чтобы доказать, что мы разведка?» Я говорю: «Давайте или Ким, или Сенкевич со мной свяжутся и скажут, что есть ребята с такими-то позывными и паролем, и тогда мы начнем работать». Проходит два дня и меня набирает Сенкевич по видеосвязи. Так началось общение с ГУР.
Участники сопротивления передали военным свою карту города с отмеченными блокпостами. Потом они начали собирать информацию о местах, откуда видны запуски ракет и работа ПВО, а также о местах базирования российских военных.
Через некоторое время у сопротивления появился «силовой блок». По словам Рыженко, в Херсоне были люди, которые говорили: «Мы в компьютерах ничего не понимаем, но можем кого-нибудь взорвать или пристрелить, дайте адреса и данные цели». Рыженко передал информацию об этих людях разведке.
Дали одну задачу, люди ее выполнили. Дали другую, тоже выполнили. А потом был такой момент: давайте грохнем этого коллаборанта? Сначала собрали данные, проследили за автомобилем. Видели, что человек ездит на такой-то машине, паркуется обычно в таком-то месте, уезжает в такое-то время. Затем, когда отследили даже маршрут следования, «силовой блок» устраивал «хлопок». Не всегда, конечно, это удачно получалось.
Рыженко считает, что украинская пропаганда сделала ошибку, когда обещала скорую деоккупацию Херсона — из-за этого, говорит он, люди выгорели и отчаялись. С другой стороны, он уверен, что у России не получится удержать Херсон, поскольку в городе «сопротивляется все: сама земля и люди». Журналист считает, что даже если оккупационные власти проведут «референдум» о присоединении к России, то, как только уйдут военные, «кого-нибудь обязательно утопят или повесят».
Сопротивление всеобъемлющее. Могут взорвать? Взорвут. Могут отравить? Отравят. Могут рассказать, где находятся военные? Расскажут. Если не могут ничего сделать из вышеперечисленного, то просто плюнут в стакан с водой.
Рыженко считает, что и россияне понимают, что город им не удержать, поэтому приоритеты оккупации изменились. «Поставили на поток все: вывоз металла, техники, оборудования, ввоз спирта, торговлю наркотиками. Для ФСБ это золотое время, чтобы нажиться», — заявил журналист.
В какой-то момент мы деоккупируем Херсон. И мы получим полностью разграбленный город. Он будет не разрушен, а именно разграблен, с обедневшим и психологически сломанным населением. Когда найдут массовые захоронения, когда разберут пожарища, на которых сжигали тела замученных в подвалах, когда это все найдут и идентифицируют, Буча покажется еще и не таким ужасом.
