Петербуржца с болезнью почек чуть не отправили на фронт без подготовки. А его сослуживец застрелился прямо на учениях Вся российская мобилизация в одной истории. Ее рассказала «Бумага»
В процессе «частичной» (а на самом деле полной) мобилизации в России были призваны не только запасники и люди с опытом военной подготовки, как в своей речи 21 сентября уверял Владимир Путин. Известно множество случаев, когда повестка приходила тем, кому по закону положена отсрочка, например многодетным отцам и людям с тяжелыми заболеваниями. Так, в Петербурге мобилизовали 28-летнего Егора (имя изменено) с почечными коликами, осложненными гидронефрозом. Его отправили на сборы в воинскую часть, где, по его словам, один из его сослуживцев покончил с собой, а еще двое скончались от сердечного приступа. Издание «Бумага» поговорило с Егором и узнало, как петербуржца призвали в армию и как он избежал отправки на границу с Украиной. С разрешения издания «Медуза» публикует этот текст полностью.
У Егора начались проблемы со здоровьем во время срочной службы, куда он не должен был пойти
В середине 2010-х я служил в срочной армии, куда вообще не должен был быть призван. Еще во время прохождения первичной медкомиссии (которую проходят все мужчины для получения приписного свидетельства) у меня была артериовенозная мальформация, последствия САК, цефалгии, а также хроническая цереброваскулярная недостаточность. Ранее, в 2000-х, мне присвоили статус инвалида, который я носил около двух лет после субарахноидального кровоизлияния из-за травмы головы и позвоночника.
Когда меня призвали, медкомиссия долго колебалась. Но в итоге на основании того, что мальформация таинственным образом исчезла (хотя она была еще в прошлом году), меня все же призвали.
Как я выяснил позже, медики нигде не упоминали о том, что у меня есть анамнез САК и цереброваскулярная недостаточность. Мне присвоили группу годности Б4 (то есть когда у призывника есть болезнь, которая не препятствует призыву в армию). Это, конечно, само по себе было нарушением. На срочной службе из-за плохой питьевой воды и холодов начались проблемы с почками. Тогда казалось, что они незначительные.
До призыва в срочную армию с моими почками было все нормально. Спустя около года после службы я искал работу и обнаружил проблемы [со здоровьем], проходя медкомиссию от РЖД. Как раз там прозвучали подозрения на МКБ. Уже в конце 2010-х меня впервые госпитализировали с острой болью и непроходимостью мочевого протока.
Теперь виноватых уже словно и не найти. Но мне лично корень зла видится в первую очередь в работе призывной комиссии, из-за которой меня вообще отправили на срочную службу.
Проблемы с головой [до сих пор] проявляются в виде частых и сильных болей. Было несколько обмороков в метро. За 12 лет было семь-восемь случаев.
Болезнь почек, по сути, окончательно лишила меня возможности зарабатывать физическим трудом. Чуть что тяжелое поднимаю — сразу отдается болью, поэтому, в общем, не рискую.
Егора мобилизовали из-за повестки, подписанной другим человеком, и отправили в часть без обследования
В гражданской жизни я продаю детские инвалидные коляски. В качестве хобби, в основном бесплатно, даю психологические консультации.
[В сентябре 2022-го] я получил повестку, в которой заранее подписался другой человек (он снимает квартиру, в которой я прописан).
К своему призыву я отнесся неприятственно. Я ни от кого не скрывался, явился по повестке сам с пакетом документов. В военкомате хотел объяснить ошибку: меня нельзя призывать в армию из-за большого количества заболеваний (копии медицинских анализов есть в распоряжении редакции; они подтверждают, что Егора не могли мобилизовать, — прим. «Бумаги»). Тогда военный комиссар отказался меня слушать и заявил, что медицинскую комиссию проведут уже в воинской части в Каменке (по правилам обследование должны проводить в военкомате, — прим. «Бумаги»).
В Каменку, где находится воинская часть, я попал в конце сентября. Представители городка рассказали мне, что я уже точно буду служить в пехотных войсках, хотя это несовместимо с моим диагнозом — почечными коликами, осложненными гидронефрозом с дальнейшим стентированием (юристы говорят, что это повод для получения отсрочки, — прим. «Бумаги»). Если я буду служить на открытой местности осенью или зимой, то у меня будут постоянные боли и приступы. Но меня заверили, что медкомиссия начнет работать только 3 октября.
Дорогие читатели! Теперь вы можете скачать PDF-версию любой статьи «Медузы». Файл можно отправить в мессенджере или по электронной почте своим близким — особенно тем, кто не умеет пользоваться VPN или у кого явно нет нашего приложения. А можно распечатать и показать тем, кто вообще не пользуется интернетом. Подробнее об этом тут.
Атмосфера в части, где умерли минимум трое мобилизованных
В самой воинской части в Каменке творится непонятно что. Командования не хватает, всем пытаются управлять три-четыре офицера. Они сами, бедолаги, спят по три-пять часов, потому что помимо работы с личным составом у них горы отчетности. Другой вопрос, что это вроде как не мои проблемы, а государства. Как оказалось, к мобилизации оно просто не было готово на всех уровнях.
В Каменке было несколько ЧП с фатальным исходом. У двух мобилизованных не выдержало сердце, одного из них звали Алексей. Если бы он не умер, то на следующий день должен был уехать на обследование в Военно-медицинскую академию.
Другой мобилизованный застрелился на стрельбах (ранее «Бумага» писала об этом случае со ссылкой на друга Егора; про самоубийство на стрельбах также сообщили источники новостного издания «Сирена», — прим. «Бумаги»). Благо, что он не решил застрелить других. Его палец также не остался на спусковом крючке во время падения автомата, поэтому никто не пострадал. Я слышал и о других случаях смерти, но они не проверены.
Психическое состояние мобилизованных и контрактников
После того как призывник застрелился, в части начала работать психологическая служба. Она стала направлять людей с жалобами на панические атаки, депрессивного и тревожного типа расстройства в Военно-медицинскую академию. До случая с самоубийством такого не было.
Я по специальности сам психолог. И для меня все это [мобилизация] особо остро переживается. В курилке не раз объявлял, что ко мне можно обратиться. И ребята приходили, что удивительно.
Контрактники, которые уже стрелянные, едут туда [на фронт] как на работу обычную. Они приходили с бытовыми проблемами, например с отношениями в семье. Как правило, у многих жалующихся на психологические проблемы встречаются когнитивные диссонансы. Вроде были против войны, а сейчас вроде за [из-за того, что их самих отправят воевать]. Чаще всего приходят со страхом смерти, конечно. Многие в ужасе. Они автомат держали только на присяге. Люди не хотят убивать. И умирать тоже.
Из отрицательных тенденций заметил, что после инцидента на стрельбах многие стали чураться замкнутых людей. Это тревожно, поскольку такие ребята, наоборот, нуждаются в особом внимании, поддержке, возможно направлении на медкомиссию. Но многие из них сами не попросят. И это может привести к трагичным последствиям
Егор чуть не попал на фронт без подготовки, но в итоге оказался в больнице
На следующий день после прибытия в воинскую часть я обнародовал свои медицинские документы. Их приняли без энтузиазма. Была фраза: «По МКБ не любят комиссовать». А моя выписка с диагнозом мальформации датировалась 2015 годом. Все же в понедельник, 3 октября, в первый день работы медкомиссии, мне выдали направление в Военно-медицинскую академию к нейрохирургу и урологу — оно действительно десять дней. Помимо этого, я пожаловался на стертые ноги. Я также получил заражение, из-за которого ноги опухли и я не мог стоять или надеть обувь. Благодаря этому я получил освобождение от занятий по огневой и тактической подготовке.
Тем не менее беда заключалась в том, что за все это время в Военно-медицинскую академию уехало всего две машины. В каждой из них было по восемь мест, на которые я не попал. При этом уже через несколько дней я значился в списках убывающих в Белгород. Это как минимум попахивает идиотизмом и растратой денег. Повторюсь, что я не прошел даже минимальной подготовки из-за травмированных ног.
За день до отправки меня должны были увезти в академию, но в последний момент мою фамилию в списке заменили на [фамилию] другого человека — сердечника. От стресса и, признаюсь, страха, что меня на следующий день отправят [на войну], у меня пошел камень [в почках]. Дежурный врач госпиталя — хирург, полковник медицинской службы — очень быстро и качественно поставил диагноз, обезболил и вызвал скорую помощь. Я думал, что спазм имел психосоматическую природу, но анализы показали, что это не так.
Сейчас я нахожусь в центральной больнице Выборга. Не очень понятно, как именно действовать дальше, когда меня выпишут, как попасть в часть или Военно-медицинскую академию. Но со временем это прояснится. Мой случай, очевидно, не такая уж сенсация, как, например, мобилизация отца четырех несовершеннолетних детей военкоматом Выборгского района. Но я все равно убежден, что законности в этом всем нет.
