ООН потребовала, чтобы Россия заплатила Украине репарации. Разумеется, Путин этого делать не собирается. А как вообще можно заставить Кремль заплатить за ущерб от войны? Выпуск рассылки «Сигнал» на «Медузе»
ООН потребовала, чтобы Россия заплатила Украине репарации. Разумеется, Путин этого делать не собирается. А как вообще можно заставить Кремль заплатить за ущерб от войны? Выпуск рассылки «Сигнал» на «Медузе»
«Сигнал» — это медиа от создателей «Медузы», которое выходит три раза в неделю в виде имейл-рассылки и дважды — в виде подкаста. Мы разбираем ключевые идеи, термины, а иногда и мемы, которыми все пользуются в разговорах о повседневности, власти и политике в России. Мы хотим понять, что они значат на самом деле.
Этот текст вышел в рассылке «Сигнал» 18 августа 2022 года. В нынешней редакции он дополнен сведениями о некоторых событиях, случившихся позднее. Если он вам понравился — можете подписаться на «Сигнал» здесь.
14 ноября Генеральная ассамблея ООН приняла резолюцию, которая призывает привлечь Россию к финансовой ответственности за военное вторжение в Украину. Резолюцию поддержали 93 страны (среди них США и все страны Европейского союза), 74 воздержались (например, Бразилия, Индия, Сербия и Казахстан), а еще 13 проголосовали против (в том числе Россия и Китай).
Уже на девятый день войны президент Украины Владимир Зеленский заявил, что Россия в полном объеме заплатит за каждый разрушенный дом, улицу и город, а россиянам еще предстоит выучить слово «репарации». Украинские политики и западные комментаторы (1, 2) уверены — Россия должна возместить ущерб за военные преступления, геноцид и разрушения в Украине. В начале августа офис Зеленского даже создал специальную рабочую группу по вопросу взыскания компенсации с России. Она уже начала вести переговоры о передаче замороженных российских активов в пользу Украины на уровне ООН, ЕС и ОБСЕ.
Киевская школа экономики оценивает ущерб, нанесенный войной одной только инфраструктуре, в 127 миллиардов долларов по состоянию на 1 сентября 2022 года. Восстановление оккупированных территорий Донецкой и Луганской областей обойдется Украине как минимум в 22 миллиарда долларов. Сумма украинских корпоративных исков, поданных в Постоянный арбитражный суд в Гааге еще до начала полномасштабного военного вторжения (в связи с потерей собственности в Крыму и Донбассе с 2014 года), давно превысила 10 миллиардов долларов.
За что страны платят репарации?
Репарации — это, попросту говоря, когда государство платит жертвам своих преступных действий. Это один из ключевых механизмов международного права.
Пожалуй, самый известный пример репараций в мировой истории — Версальский договор, который был заключен после Первой мировой войны и обязал Германию, проигравшую и официально признанную агрессором, выплатить Франции и Бельгии колоссальные суммы.
Полностью расплатиться Германия смогла только в 2010 году (92 года спустя). После капитуляции во Второй мировой войне Германия также взяла на себя обязательство по выплатам репараций СССР, США, Великобритании и Франции. При этом Советский Союз не стал дожидаться даже официального конца войны: считается, что еще до капитуляции нацистов СССР вывез из Германии до 48 тысяч «трофейных» вагонов с промышленным оборудованием, ценностями и предметами искусства, называя это репарациями.
После Второй мировой войны и в особенности Нюрнбергского трибунала в международном праве произошел фундаментальный сдвиг: репарации перестали быть инструментом отношений исключительно между государствами. Ныне они полагаются главным образом конкретным гражданам, пострадавшим от военных преступлений государства.
В современном мире обязательство платить репарации может возникнуть не только по договору после войны, но и по решению структур ООН — например, Совета Безопасности или Международного суда. Страны-агрессоры выплачивают репарации не только деньгами, но и имуществом (например, оборудованием) или интеллектуальной собственностью (например, патентами), также обязуются восстанавливать за свой счет города и инфраструктуру, разрушенные в ходе войны.
При этом репарации — вещь скорее символическая. Чаще всего ущерб от войны сильно превышает размер компенсаций. И это не говоря о том, что потерянные жизни и здоровье никакие деньги не компенсируют. Тем не менее исследователи и правозащитники полагают, что именно символическая функция репараций — самая важная: выплачивая их, агрессор признает себя (или его признают) виновным в совершенных преступлениях. Кроме того, репарации — повод для разговора и торга, то есть выстраивания каких-то взаимоотношений после конфликтов и попытка преодоления обид. Тем самым они способствуют примирению.
Причем не только между странами. Этот механизм может работать и внутри одной страны, если государство признает нарушения норм международного права в отношении собственных граждан. Так, Аргентина платила компенсации потомкам жертв военной диктатуры, а ЮАР — жертвам апартеида. США выплачивали компенсации американцам японского происхождения, которых интернировали во время Второй мировой войны. Иногда страны решают выплачивать компенсации добровольно: так, Германия после Второй мировой согласилась на выплаты людям, которые пережили концентрационные и/или трудовые лагеря. Они помогли существенно поправить репутацию страны после нацистских преступлений. В 2021 году та же Германия признала ответственность за геноцид народов гереро и нама в Намибии (с 1884 до 1920 года страна была немецкой колонией) — и согласилась выплатить больше миллиарда евро репараций.
Репарации, которые государства платят друг другу, тоже по-прежнему существуют, но после Второй мировой войны это относительно редкое явление. Эфиопия и Эритрея после войны 1998–2000 годов судились в Международном суде ООН за репарации до 2009 года — и в итоге оказались должны друг другу примерно равные суммы, которые фактически взаимно списались (.pdf). В 2022 году Ирак выплатил Кувейту репарации за вторжение 1990 года, а Международный суд ООН обязал Уганду платить репарации Демократической Республике Конго за вмешательство в гражданскую войну в этой стране.
Заставят ли Россию платить репарации?
Крайне маловероятно. Для этого Россия должна будет признать поражение в войне с Украиной, а также преступность своей «специальной военной операции».
Прямо сейчас о перспективах подобной капитуляции России, несмотря на значительные потери, говорить, конечно, не приходится. Что же касается признания преступлений, при нынешнем политическом режиме это представляется попросту невозможным. А если он даже и сменится, то где гарантия, что новый режим не станет еще более воинственным и менее договороспособным. Ну или попросту заявит: преступления совершили наши предшественники, мы-то тут при чем.
Почти все западные комментаторы признают необходимость репараций, но осторожно указывают, что, если их навязать России, как Германии после Первой мировой, это не приведет ни к чему хорошему: страна и без того живет небогато. Экономист Джон Мейнард Кейнс после Версальского мира предвидел, что целенаправленное унижение и разорение Германии приведут к новым конфликтам, — и оказался прав (Кейнс уже в 1919 году в общих чертах предсказал появление Гитлера). Этот урок теперь тоже многие вспоминают.
Новая резолюция Генеральной ассамблеи ООН предусматривает лишь создание реестра для регистрации ущерба, который российское военное вторжение нанесло Украине, а также проработку механизма выплаты репараций. К слову, на базе Генассамблеи ООН уже создан похожий международный независимый механизм по расследованию военных преступлений и репарациям в контексте войны в Сирии.
Однако ни один международный суд не может присудить и, главное, обеспечить выплату репараций Украине: международно-правовых инструментов недостаточно, а санкции и политическое давление в отношении постоянного члена Совета Безопасности ООН и ядерной державы имеют очевидные пределы эффективности. Проще говоря, даже если Россию так или иначе «приговорят» к репарациям, а она откажется их платить — никто, по большому счету, не сможет ее к этому принудить. В ООН не существует процедуры исключения постоянных членов из Совета Безопасности. И даже если ООН неожиданно перестанет признавать Россию страной — правопреемницей СССР, которая создавала организацию (что крайне маловероятно), у Кремля все еще останется другой аргумент — ядерный арсенал.
Более того, у западных стран де-факто отсутствует какая бы то ни было общая стратегия по вопросу репараций. Нет четких ответов на фундаментальные вопросы. Кто является основной жертвой российской агрессии — государство Украина или отдельные украинцы, пострадавшие от войны? Полагаются репарации гражданским или также военнослужащим? Полагаются ли они людям, пережившим сексуализированное насилие? Имеет ли место геноцид? И это еще далеко не все. Нетрудно предвидеть, что эти вопросы вызовут (собственно, уже вызывают) множество споров и конфликтов — притом что пока остаются сугубо теоретическими.
Очевидно, что международное сообщество заинтересовано в разрешении конфликта и в том, чтобы привлечь виновных хоть к какой-то ответственности. К сожалению, статус постоянного члена Совбеза ООН и ядерный арсенал ведут к непропорциональному геополитическому перевесу. Причем военные преступления и вопиющие нарушения прав человека числятся не только за Россией. Так, США вели войну в Ираке под явно надуманным предлогом, а Китай фактически превратил целый регион в концлагерь для перевоспитания уйгуров. По-хорошему, вопрос репараций и возмещения ущерба стоит обсуждать и в этих случаях. Но, пожалуй, прямо сейчас важнее найти механизм, который мог бы привлечь агрессора к ответственности вне зависимости от членства в Совбезе ООН и не привести к ядерной войне.
Есть ли другие способы заставить Россию заплатить за войну?
В теории все очень просто: западные страны могли бы передать Украине замороженные активы попавших под санкции российских предприятий, физических лиц, а также золотовалютные резервы Центрального банка РФ. Но у большинства стран попросту нет правовых механизмов, которые бы позволили это сделать. На международное право и здесь надеяться не приходится: оно допускает конфискацию активов только у тех людей, которых суды официально признали военными преступниками. Процесс может затянуться на годы. К тому же попавшие под санкции олигархи уже активно пытаются доказать в судах, что не имеют отношения к политике Кремля, а уж тем более к развязыванию войны.
Тем не менее страны могут принять национальные законы, которые позволили бы изымать замороженные российские активы. К этому призывает ключевая резолюция Генеральной ассамблеи ООН о репарациях от 2005 года, принятая как раз на случай, если страна-агрессор откажется возмещать или будет отрицать причиненный ущерб. Первый такой закон этим летом уже приняла Канада.
США еще весной занялись проработкой юридических оснований аналогичного решения — и пришли к неутешительному выводу: это практически невозможно без формального объявления войны России. Обойти это требование можно, если президент США Джо Байден заручится поддержкой конгресса для конфискации российских активов в пользу Украины. Однако американские власти опасаются, что такое нарушение права частной собственности по политическим мотивам создаст опасный прецедент: если можно отобрать активы у россиян — почему бы не отобрать их у кого-нибудь еще? С другой стороны, США как никогда близки к тому, чтобы объявить Россию страной — спонсором терроризма (подробнее об этом читайте в выпуске «Сигнала» «Страна-террорист»). Но в администрации Байдена не уверены, что и этот шаг позволит беспрепятственно передать замороженные российские активы Украине.
Беспокойство разделяют и в Великобритании: страна однозначно поддерживает Украину в войне с Россией, однако опасается, что изъятие российских активов негативно скажется на инвестиционном климате и, возможно, даже непредсказуемо встряхнет мировые рынки. Крупные инвесторы точно сочтут небезопасным хранить активы в странах с законами, которые позволяют конфисковывать их имущество из-за связей с государствами, обвиненных в преступлениях.
Германия, в свою очередь, сдержанно ссылается на конституционные ограничения, которые не позволяют государству изымать частную собственность кого бы то ни было без санкции суда. Но кажется, Европейская комиссия нашла выход и уже готовит законодательную базу, которая позволит странам — членам ЕС изымать имущество при попытке обойти санкции (как делают США с яхтами российских миллиардеров). Например, если попавшие под санкции россияне не задекларируют свои движимые и недвижимые активы в Европе. Вопрос только в том, согласятся ли все страны — члены ЕС передать изъятые активы Украине.
Не менее 300 миллиардов долларов, принадлежащих российскому ЦБ и замороженных на счетах во Франции, Германии, Австрии, Японии, Великобритании, США и других странах, тоже защищены международным правом. Для их конфискации странам потребуется сложнейшая юридическая эквилибристика. Большая часть денег лежит во французских банках — и французские власти уже заявили, что не собираются изымать их в пользу Украины.
Не самое очевидное решение проблемы репараций Украине предлагает британская правозащитная группа Ceasefire: надо ввести против России такие санкции, чтобы ей самой было выгоднее платить репарации, чем выживать под ними. По большому счету, такой эффект может иметь только одна мера — полное эмбарго на первичную и вторичную покупку российских нефти и газа, к которому бы присоединилось большинство крупнейших стран Азии.
Нечто в таком духе ООН опробовала еще в 1995 году в Ираке — программа «Нефть в обмен на продовольствие». Ирак оказался под санкциями после войны в Персидском заливе: мировое сообщество опасалось, что после неудавшегося вторжения в Кувейт Саддам Хусейн попытается вновь нарастить военную силу и развязать новый конфликт в регионе. Сильно упрощая, схема работала так. Ирак продавал свою нефть, а деньги за нее поступали на особый счет, к которому у иракского правительства не было прямого доступа. Часть их получал Кувейт в счет репараций, другую — международная коалиция, которая контролировала ситуацию в Ираке (в частности, обеспечивала бесполетные зоны на севере и на юге страны). На остальные Ирак мог закупать продовольствие, медикаменты и другие необходимые товары, на которые не распространялось эмбарго (например, электронику двойного назначения и химические реагенты).
Сейчас Россия и так вынуждена продавать нефть по заниженным ценам (у нее остался, в общем, только один крупный покупатель — Китай). Авторы программы по послевоенному восстановлению Украины из европейского Центра исследований экономической политики (среди них Сергей Гуриев) полагают, что международный налог на часть нефтяных доходов России мог бы пойти на репарации и возмещение ущерба, причиненного во время войны. Возможно, такая модель репараций действительно может сработать — но только после смены политического режима в России. Опыт Ирака показал, что модель «Нефть в обмен на продовольствие» укрепляет статус-кво в авторитарных режимах — и в случае России она вряд ли сможет купировать геополитические амбиции.
Неожиданное открытие, которое мы сделали, пока писали это письмо
После Второй мировой войны Германия выплатила репарации Ирландии — стране, которая отказалась вступать в антигитлеровскую коалицию на стороне Великобритании и придерживалась политики нейтралитета. Впрочем, нейтралитет не помог Ирландии избежать бомбежек люфтваффе. Начиная с 1940-го немецкие бомбы то и дело падали на юге страны, пока в мае 1941-го авиация нацистской Германии не нанесла удар по Дублину, в результате которого погибли 34 человека, а еще 90 получили ранения. Скорее всего, вермахт бомбил Дублин по ошибке, приняв Ирландию за Великобританию. Тем не менее этого оказалось достаточным, чтобы обязать послевоенную Германию выплатить компенсации за нанесенный ущерб.
Подпишитесь на «Сигнал» — новое медиа от создателей «Медузы». Эта имейл-рассылка действительно помогает понимать новости. Она будет работать до тех пор, пока в России есть интернет. Защита от спама reCAPTCHA. Конфиденциальность и условия использования
Виталий Васильченко, «Сигнал»